[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2013 ТИШРЕЙ 5774 – 10(258)
Лев Шестов. Рисунок Леонида Пастернака. 1921 год. ГТГ
Лев Шестов и Палестина
Материалы к биографии философа
Владимир Хазан
В московском издательстве «Водолей» готовится к выходу книга «Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона» (составление и подготовка текста Владимира Хазана и Елены Ильиной). Среди других сюжетов в книгу войдут новые материалы, связанные с поездкой выдающегося философа Льва Шестова в Палестину весной 1936 года.
Описывая в «Мышкиной дудочке» возвращение Л. Шестова из Палестины, А. Ремизов со своим неизменным гротескно-игровым чувством резюмировал: «Лев Исаакович только что вернулся из Палестины <…> Шестов объехал автомобилем всю Палестину вдоль и поперек. “Да ничего особенного, всю дорогу я следил за счетчиком”»[1].
Этот эпизод из биографии Льва Исааковича Шестова (наст. фам. Шварцман; 1866–1938) — посещение им Святой земли в марте-мае 1936 года — вряд ли, однако, можно ограничить приведенной шуткой. Основные сведения о шестовском путешествии в Палестину изложены в книге дочери философа Н. Л. Барановой-Шестовой[2], однако ряд подробностей, сведений и фактов, связанных с данной темой, остаются нераскрытыми.
Евсей Шор. 1960-е годы. Публикуется впервые
Шестов выехал из Парижа 23 марта и через неделю причалил в Яффском порту. В поездке его сопровождала сестра, известный психолог и психоаналитик Фаня (Фанни) Исааковна (1873–1965) и ее муж, композитор, музыковед, литературный и художественный критик Герман Леопольдович Ловцкий (1871–1957), друг и большой почитатель Шестова-философа, автор статей и воспоминаний о нем[3]. За 10 дней до поездки Шестов отпраздновал свое 70-летие, с которым его поздравили многие выдающиеся деятели науки, культуры и искусства мирового масштаба. Прислал поздравительную телеграмму и ректор Еврейского университета в Иерусалиме С. Х. Бергман[4]. Мало кому известно, кто подвигнул Бергмана на этот шаг. Юбилейным приветствием из далекой Палестины Шестов был обязан почти тогда ему незнакомому Евсею (Йеошуа) Давидовичу Шору (1891–1974), переводчику, историку философской мысли, ученику Э. Гуссерля, деятелю культурного просвещения, искусствоведу, музыкальному педагогу, сыну известного пианиста, музыковеда и музыкально-общественного деятеля Д. С. Шора (1867–1942)[5].
11 февраля 1936 года Е. Шор писал Бергману:
Дорогой г-н Бергман,
13-го февраля исполняется 70 лет еврейскому философу Льву Шестову.
В настоящее время он профессор Сорбоннского университета и живет в Париже. Его юбилей будет праздноваться в русских и французских философских кругах. Лев Шестов — мыслитель, который уже много лет с библейских позиций борется с ложной претенциозностью рационализма и идеализма. Его произведения были опубликованы на русском, немецком (Lambert Schneider), а также на французском языках.
Я пишу Вам об этом, дорогой г-н профессор, в надежде на то, что голос Иерусалимского университета также прозвучит на этом торжестве. Адрес юбиляра: L. Chestov. 19 rue Alfred Laurant. Boulogne-sur-Seine. Frankreich.
Весьма возможно, что Шестов весной будет в Палестине. Г-н д-р J. Sandbank, руководитель Waad L<e>tarbut, взял на себя инициативу по его приглашению.
Сердечный привет от моего отца и меня
Ваш <Шор>[6]
Мэр Тель-Авива Меир Дизенгоф (слева) на праздновании Пурима. Тель-Авив. 1935 год
Упоминаемый в письме Яков Зандбанк (1898–1939), уроженец Восточной Галиции, после первой мировой войны учился в Германии и работал там библиотекарем. Активный участник сионистского движения, он в 1925 году совершил алию в Эрец-Исраэль, где сначала занимал должность секретаря отдела культуры в «Гистадруте» (профсоюзе), а в начале 1930 года возглавил этот отдел. По существу, ему и принадлежала заслуга организации поездки Шестова в Святую землю. Более того, когда — очевидно, уже после смерти философа — Шор задумал написать книгу о нем, первым, к кому он обратился за поддержкой, был именно Зандбанк, внезапная смерть которого в 1939 году помешала осуществить этот проект.
Другой известный человек, которого Шор хотел привлечь к участию в шестовском юбилее — не столько суетливо-парадного торжества ради, сколько ознаменования достижений еврейской мысли для, — был мэр Тель-Авива Меир (Мирон) Дизенгоф (1861–1936). По замыслу Шора, в Палестине должны были отнестись с соответствующим вниманием к 70-летию крупнейшего еврейского философа (Шор вписывал учение Шестова исключительно в еврейскую традицию, в «иррациональный опыт веры» и в иудаизм как систему религиозной мысли), ставшему нерядовым событием в кругах европейских интеллектуалов и русской эмигрантской общины. Создавая с этой целью Юбилейный комитет, Шор и обратился к М. Дизенгофу 12 февраля 1936 года со следующим письмом:
Многоуважаемый Мирон Яковлевич,
по поручению Инициативной группы, озабоченной осуществлением приезда Льва Шестова в Палестину и состоящей из гг. Фихмана[7], д-ра Зандбанка, д-ра Эйтингона и меня, я позволяю себе вкратце изложить те мотивы, которые заставляют нас обратиться к Вам с просьбой принять участие в этом деле.
Вам ведь известно, что Лев Шестов принадлежит к тому течению современной философии, которое ставит себе задачей не отвлеченную и чуждую жизни теоретическую работу, но как бы пророческое провозглашение последней тайны нашего бытия. В течение многих лет Лев Шестов ведет борьбу против ложных притязаний слепого позитивизма и псевдо-идеализма — во имя признания глубочайшей мудрости библейского откровения. Взаимоотношение между современным научным мышлением и религиозной мудростью, нашедшей свое выражение в Библии, является основной темой жизненной работы Льва Шестова. Принимая во внимание, что творчество Шестова представляет собой прорыв подлинно еврейского духа на территории современной мысли, Инициативная группа полагает, что приезд Шестова в Палестину и его лекционные выступления могут иметь большое значение для освещения ряда духовных вопросов, связанных с возрождением еврейской культуры в Палестине.
Во Франции семидесятилетний юбилей Шестова будет отпразднован рядом банкетов и изданием его последнего произведения, посвященного анализу экзистенциальной философии в перспективах библейского мифа. Наше участие в праздновании этого юбилея должно было бы выразиться в том, чтобы осуществить поездку Шестова в Палестину, которая дала бы «Ишуву» возможность лично познакомиться с этим выдающимся представителем еврейской мысли, а Льву Шестову — возможность коснуться обетованной Земли и войти в лоно возрождающегося еврейского народа.
Инициативная группа полагает, что успех и плодотворность ее работы будет обеспечена лишь в том случае, если она будет превращена в Юбилейный Комитет, который возглавился бы Вами, многоуважаемый Мирон Яковлевич, и задача которого заключалась бы в том, чтобы довести до конца работу Инициативной группы и организовать пребывание и деятельность Льва Шестова в Палестине.
До настоящего времени Инициативной группе удалось в значительной мере разрешить связанные с приездом Л. Шестова материальные вопросы. Остается таким образом принять меры к тому, чтобы приезд Льва Шестова и пребывание его в Палестине не прошли бы даром, но оставили бы след и в духовной жизни страны, и в духовной жизни самого мыслителя.
Зная, как Вы перегружены работой, Инициативная группа решила не беспокоить Вас этими вопросами до тех пор, пока материальная сторона не будет разрешена; теперь, когда дело с этой стороны близится к осуществлению, Инициативная группа просит Вас поддержать это дело Вашим авторитетом и участием Вашим в Юбилейном Комитете.
В случае Вашего согласия Инициативная группа освободит Вас, конечно, от всякой работы и будет лишь просить Вас уделить несколько минут для заседания, посвященного организации Юбилейного Комитета, и председательствовать на банкете, который будет дан в честь юбиляра.
С сердечным приветом и искренним уважением
<Шор>
Адрес Льва Шестова для посылки приветственной телеграммы к его юбилею следующий: <адрес был вписан от руки в первый экземпляр письма>
Праздничное шествие в честь Пурима. Тель-Авив. 1935 год
Судя по всему, однако, приветственная телеграмма к юбилею Шестова от мэра Тель-Авива послана не была: М. Дизенгоф в это время был уже серьезно болен (в ноябре того же, 1936, года его не стало).
Один из упомянутых в письме членов Инициативной группы по организации приема Шестова в Палестине и предполагаемого Юбилейного комитета в его честь, известный врач-психоаналитик, ученик и друг З. Фрейда Макс Эйтингон (1881–1943), как и сам Шор, незадолго до этого, в 1934 году, бежал из гитлеровской Германии и поселился в Иерусалиме, где создал Palestine Psychoanalytical Association и Psychoanalytical Institute, которыми руководил до самой смерти. М. Эйтингон, который был знаком с Шестовым еще в 1923 году, дружил с ним, поддерживал его материально, частично оплатил его палестинское путешествие из собственного кармана. Эйтингон вошел не только в палестинский Юбилейный комитет, но и в парижский Комитет друзей Льва Шестова (Comite´ des amis de Le´on Chestov), который, кроме него, составили: M. Леви-Брюль (президент), Н. Бердяев, Ж. де Готье, П. Дежарден, А. Добрый, А. Лазарев, Ж. Полан и Б. Шлецер (секретарь).
За несколько месяцев до отъезда в Палестину, 9 июля 1935 года, Г. Л. Ловцкий писал М. Эйтингону[8]:
Дорогой Макс Ефимович.
Только что получили Ваше письмо и торопимся с ответом, чтобы он застал еще в Иерусалиме. Страшно рады, что нам удастся повидаться с Вами и Миррой Яковлевной[9] в Париже[10]. Мы еще будем здесь к тому времени. Вот Лев Исаакович — вряд ли. Он очень интенсивно работал эту зиму и торопится на летний отдых в Шатель.
«Истадрут» направил его в здешнее «Палестин Оффис»[11] и Л<ев> Ис<аакович> был убежден, что эта организация достанет ему визу без залога. А они пишут, что без 60 фунтов залогу они визы достать не могут[12]. Вы пишете, что будете говорить с «Истадрутом» относительно лекций Л<ьва> Ис<ааковича> в Иерусалиме. Вот было бы хорошо, если бы Вы были так добры при этом случае указать им, что нужно исходатайствовать визу без залога там, в Иерусалиме, и прислать ее сюда. Точно так же они должны оттуда послать Л<ьву> Ис<ааковичу> деньги на дорогу: здешнее «Палестин Оффис» ничего не сделает.
Таково и мнение доктора Мандельберга[13], что все должно быть сделано «Истадрутом» в Палестине. Можно указать при этом, что разрешение на въезд в качестве туриста здешним британским паспортным бюро для «Л. Ис. Шварцмана»*) уже получено, но при условии внесения залога, а Л<ев> Ис<аакович> залога внести не может.
Очень совестно нам Вас затруднять, но мы боимся, что без Ваших разъяснений ничего не будет сделано.
Операция у д-ра Мандельберга сошла, слава Б-гу, благополучно.
Фани Ис<ааковна> и Лев Ис<аакович> просят передать Вам и Мирре Яковлевне сердечный привет.
У Елизаветы Яковлевны и Леонида Николаевича все благополучно[14].
Ваш Г. Ловцкий
*) В Нансеновском паспорте «Лев Ис. Шварцман», а в carte d’identite´ «Schwarzmann, dit Chestov»[15]
В Палестине — в Тель-Авиве, Иерусалиме и Хайфе — Шестов прочитал несколько лекций: о Пармениде, Л. Толстом и Достоевском. Эти лекции, беседы и живое общение с Шестовым, интеллектуальная глубина, масштаб и обаяние его личности произвели на Шора, игравшего одну из главных скрипок в организации лекционного турне философа, неизгладимое впечатление. После отъезда Шестова из Палестины он писал Эйтингону 28 мая 1936 года:
Проспект Комитета по изданию книг Льва Шестова. 1939 год
Дорогой Макс Ефимович,
<…>
Вы, вероятно, с разных сторон слышали, да и Лев Исаакович сам Вам, наверное, писал, что лекции его в Тель-Авиве прошли с очень большим успехом; читал Лев Ис<аакович> прекрасно, завоевал всеобщее расположение и любовь, и многие ждут с нетерпением его возвращения в Палестину. Для меня приезд и пребывание его были настоящим праздником; его философия приобретает в личном общении с ним и новую жизнь, и новую глубину; а беседы с ним доставляют совершенно исключительное удовольствие. Если только обстоятельства позволят это, в будущем сезоне я хочу провести в Тель-Авиве ряд бесед, как бы семинар, посвященный философии Льва Иса<а>ковича, чтобы приготовить публику ко вторичному приезду его. Необходимо создать здесь хотя бы небольшую группу, которая не только восхищалась бы Львом Иса<а>ковичем как лектором и обаятельным человеком, но постаралась бы по-настоящему проникнуть в сущность его учения. Я очень рад, что мой первоначальный план — прочесть о нем доклад до приезда его сюда — не осуществился: после личного общения с ним его философия по-новому открылась мне, и многое из того, что было предположением и догадкой, стало уверенностью.
Мы очень надеемся, что возможно будет в будущем году устроить приезд Льва Ис<ааковича> в Палестину, и при этом так, чтобы это не связано было больше с материальными жертвами для Вас. Не знаю, сообщал ли Вам уже Зандбанк о материальных результатах лекций Л<ьва> И<сааковича>. Если он не сделал этого до сих пор, то только потому, что здоровье его на почве переутомления сильно пошатнулось за последнее время, и он должен был по-настоящему иметь полный отдых. Насколько мне известно, лекции в Тель-Авиве принесли 14 фунт<ов> чистого дохода, лекции в Хайфе и Ерусалиме — около 6 <фунтов>. Вместе с Вашими 10-ю фунтами образовалась сумма в 30 фунтов; 16 ф<унтов> 75 п<иастров> были уплачены за билеты Париж—Яффа и обратно; 13 ф<унтов> 25 п<иастров> были переданы Г. Л. Ловцкому для Льва Ис<аакови>ча в возмещение расходов по поездкам и пребывании в Палестине. Если бы не печальные события, постигшие нас[16], то, несомненно, сбор с лекций Л<ьва> И<саакови>ча покрыл бы всю сумму.
Но как бы то ни было: лед сломан, и, если только жизнь войдет здесь в нормальную колею, на будущий год возможно будет устроить приезд Льва Ис<ааковича> без тех хлопот и трудностей, которых <sic> пришлось преодолевать этой весной. От лица всех тех, кто знает о Вашем деятельном участии в деле организации приезда Льва Иса<а>ковича в Палестину, приношу Вам благодарность за приезд Льва Иса<а>ковича. Я считаю, что приезд его был<,> несомненно<,> событием в жизни Тель-Авива, которое будет иметь благотворные последствия в будущем. Без Вашего содействия и участия этого события бы не произошло.
В настоящее время я веду переговоры со своим издательством «Вита Нова» о том, чтобы выпустить на нем<ецком> языке последнюю книгу Л<ь>ва Ис<ааковича> «Киркегаард и экзистенциальная философия»[17]. Издательство очень заинтересовалось этим предложением. Лишь только выйдет французское издание этой книги[18]<,> и я сумею сделать изд<ательст>ву подробное экспозе, вопрос этот получит окончательное разрешение.
Есть у меня также небольшая надежда на издание какого-либо из произведений Льва Ис<ааковича> на итальянском языке. Правда, в Италии избегают сейчас издавать произведения иностранных авторов. Но так как моя книга («Германия на пути в Дамаск») все же вышла на итальянском яз<ыке>[19], то я надеюсь, что мне удастся продвинуть также и книгу Льва Ис<аакови>ча. Большой книги издать нельзя будет: итальянцы больших книг не читают. В связи с этим мне очень хотелось бы посоветоваться с Вами о том, что именно предложить к изданию в Италии. Лев Ис<аакович> хотел бы, конечно, чтобы начали с его первых книг (Толстой и Ничше, Достоевский и Ничше) и потом только принялись бы за более поздние произведения[20]. Но, к сожалению, такой большой план осуществить не удастся. Мне кажется, что правильнее было бы взять несколько глав из книги «На весах Иова», напр<имер>, «Исторический жребий Спинозы»; «Гефсиманская ночь (Паскаль)»; «Философия Достоевского»; «Последние произведения Толстого». На франц<узском> яз<ыке> «На весах Иова» вышла также в сокращенном виде[21]. Буду очень рад узнать Ваше мнение по этому вопросу. <…>[22]
Макс Эйтингон
Благодаря палестинскому путешествию Шестова и близкому знакомству с Шором между ними завязалась оживленная переписка. Через несколько месяцев после отъезда Льва Исааковича из Палестины Шор обратился к нему с письмом, датированным 12 октября 1936 года, в котором предлагал повторить вояж в Святую землю. Кроме того, он просил выслать французские переводы его книг, дабы приступить к переговорам с немецко-язычными издательскими фирмами для реализации сразу нескольких проектов выпуска шестовских сочинений. В своем письме, несмотря на желание вести с глубоко почитаемым им мыслителем интеллектуально-философскую беседу, он, по его словам, поневоле ограничивался вопросами делового характера:
Дорогой Лев Иса<а>кович,
со времени Вашего отъезда собираюсь Вам написать о том, как опустел Тель-Авив после того, как Вы его покинули, как успокоительно было для меня сознание того, что есть в Тель-Авиве Лев Иса<а>кович и что достаточно посетить гостеприимный дом Мандельбергов, чтобы встретиться и побеседовать с ним. В моем сознании — да, я уверен, и не только в моем, — Вы срослись с тель-авивским ландшафтом и Ваш образ и до сих пор не покидает его. Сейчас, когда беспорядки, кажется, приходят к концу, мы снова надеемся на то, что весною Вы опять посетите нас. На этот раз все технические вопросы возможно будет разрешить гораздо легче, чем весною. Для того, чтобы с этой стороны не встретилось препятствий, я бы просил Вас мне теперь же сообщить, в какое время Вам удобнее всего было приехать в Палестину. До последнего времени Истадрут был слишком занят текущими событиями и связанными с ними осложнениями палестинской жизни, чтобы думать о культуре; но скоро уже наступит момент, когда можно и надо будет выяснить окончательно вопрос о Вашем приезде.
23 октября 1936 года Шестов отвечал ему на это письмо:
Дорогой Евсей Давидович!
Спасибо за добрую память. И я сохранил лучшие воспоминания о пребывании своем в Палестине. Боюсь только, что Вы слишком оптимистически относитесь в возможности <sic> второй поездки моей. И у вас еще далеко не все успокоилось, и у нас время тревожное: можно ли рассчитывать, что все же Истадрут решится пригласить меня. Тем более, что на этот раз я смогу приехать только в том случае, если меня освободят от необходимости вносить залог, т. к. теперь вряд ли кто согласится внести его за меня. Но на всякий случай отвечаю Вам на Ваш вопрос: я мог бы выехать или в середине марта<,> или в середине октября будущего года, если, конечно, по крайней мере за два месяца до отъезда все формальности по получении визы и билетов будут выполнены и мне, как было условлено, обеспечат 50 фунтов — так чтоб я мог осмотреть Палестину. <…>[23]
К сожалению, ни один из задуманных проектов Шора — ни повторный приезд Шестова в Палестину, ни издание его книг в немецкоязычных европейских издательствах — не осуществился. Не его вина, что над Германией уже собирались свинцовые тучи и в Европе вообще все более крепким становился запах серы. Как Шор писал Шестову 7 февраля 1937 года: «Порою, действительно, кажется, что весь мир понемногу сходит с ума и что духовная работа уходит все глубже в катакомбы». Противостоять напору этого безумия, включая антисемитскую агрессию, становилось уже невозможно. Кроме того, запас времени у Шора оказался исключительно мал: сначала реализовать его замысел о повторном приглашении Шестова в Палестину помешали арабские беспорядки, после этого — болезнь Шестова, а 19 ноября 1938 года философа не стало.
Нереализованным оказался и замысел Шора написать книгу о Шестове. Не станем забывать, что этот достойнейший человек и ученый-гуманитарий существовал на литературные гонорары — вещь саму по себе крайне зыбкую и ненадежную, а в те годы, о которых идет речь, да еще в экономически и культурно неразвитой Палестине, и вовсе чрезвычайно проблематичную.
Точно так же не удалось Шору найти заинтересованного издателя и финансовую поддержку для выпуска книг Шестова в Палестине на еврейском языке, — там тоже было далеко не спокойно и еврейская культурная жизнь была загнана в свои «катакомбы». 12 октября 1938 года он писал Шестову:
Мы живем здесь все еще в состоянии войны. Мировые события отражаются непосредственно на положении Палестины, и сейчас мы находимся в напряженном ожидании выяснения дальнейших судеб нашей страны. Несмотря на все это, мы не оставляем нашей культурной работы; то обстоятельство, что ее подчас приходится производить, действительно, под звуки выстрелов, раскрывает, кажется мне, лишний раз ценность такого рода деятельности[24].
Еврейские интеллектуалы в Палестине предпринимали поистине героические усилия жить полноценной духовной жизнью, сохраняя и развивая гуманистические нравственные ценности, — наперекор невероятным финансовым трудностям (выход каждой книги превращался в незаурядное событие) и неблагоприятной политической ситуации. Однако далеко не все из задуманного и намеченного удавалось осуществить.
И все же, несмотря на то что «шестовские проекты» Е. Шора в основном не были воплощены и не продвинулись далее благих пожеланий, деятельность этого самозабвенного «конфидента», горячего приверженца и популяризатора «sola fide» выдающегося философа, в духовном плену которого он находился в такой же степени, как и Эйтингон, еще ждет своего исследователя.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Ремизов А.М. Собрание сочинений <в 10-ти томах>. Т. 10. М.: Русская книга, 2003. С. 112–113.
[2]. Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова: По переписке и воспоминаниям современников. <В 2-х томах.> Т. 2. Paris: La Presse Libre, 1983. С. 150–153.
[3]. См.: Lowtzky Herman. Leo Schestow // Archiv fur systematische Philosophie und Soziologie. Bd. 29, Heft 1/2. S. 70–77; Его же. Философские труды Л. И. Шестова // Последние новости. 1936. № 5439. 13 февраля. C. 3; Его же. Лев Шестов по моим воспоминаниям // Грани. 1960. № 45. С. 78–98; № 46. С. 123–141.
[4]. Самуэль (Шмуэль) Хуго Бергман (1883–1975) — философ, уроженец Австро-Венгерской империи, в 1920 году переселился в Эрец-Исраэль. Первый директор Еврейской национальной библиотеки в Иерусалиме (до 1935 года).
[5]. См.: Сегал Д. Вячеслав Иванов и семья Шор // Cahiers du monde russe. 1994. Vol. 35. № 1. Р. 331–352, и др. работы о нем Д. Сегала и Н. Рудник-Сегал.
[6]. Приводится по 2-му, машинописному, экземпляру, хранящемуся в архиве: Ehoshua and David Shor Coll., Dept. of Manuscript and Rare Books of the National Library (Jerusalem), Arc 4° 1521/67; в подлиннике по-немецки.
[7]. Яков Фихман (1881–1958), еврейский поэт и переводчик; с 1925 года жил в Палестине. Ему принадлежат воспоминания о посещении Шестовым Палестины: Фихман Я. Аль Шестов // Давар. 1937. № 3327. С. 9.
[8]. Bibliothe`que de la Sorbonne (Paris), Le´on Chestov Coll., MS, 2115–2120.
[9]. Мирра Яковлевна Эйтингон (урожд. Буровская; в 1-м браке Харитон; по сцене Биренс; 1877–1947) — жена М. Эйтингона, в прошлом российская актриса; мать физика-атомщика, трижды Героя Социалистического Труда Юлия Борисовича Харитона (1904–1996), входившего в руководство проекта по созданию советской атомной бомбы. Cм. о ней: Михайлова М. Загадочная судьба актрисы Мирры Яковлевны Биренс // Параллели: русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. 2004. № 4/5. С. 177–202.
[10]. Эйтингон писал, что осенью они намереваются быть во Франции. С Шестовым он встречался в Париже 16 сентября 1935 года, см.: Баранова-Шестова Н. Жизнь Льва Шестова: По переписке и воспоминаниям современников. Т. 2. С. 140.
[11]. Имеется в виду Eretz-Yisroel–Palestine-Amt — организация, занимавшаяся эмиграцией в Эрец-Исраэль. К ней был близок журнал «Palestine: Revue internationale», являвшийся органом учрежденного в 1928 году парижского Комитета друзей сионизма. Шестов напечатал в этом журнале статью «Le chant des cygnes» (досл.: Песня лебедей), 1928. № 2. Juin. P. 166–170.
[12]. £60 — официально установленная при английском мандате стоимость депозита при въезде в Палестину.
[13]. Лев Евсеевич Мандельберг (?–1938) — муж сестры Шестова Елизаветы Исааковны (1873–1943); Мандельберги жили в Палестине.
[14]. Елизавета Яковлевна и Леонид Николаевич Райгородские — сестра М. Я. Эйтингон и ее муж.
[15]. Письмо отпечатано на машинке; данная сноска сделана автором от руки.
[16]. В апреле 1936 года в Палестине вспыхнули арабские беспорядки, против которых, несмотря на их непрерывное нарастание, английское правительство не торопилось принимать меры. Шестов наблюдал их воочию. В Хайфу, вспоминал впоследствии Ловцкий, «мы попали уже в разгар арабских беспорядков и возвращались обратно поездом под охраной английских солдат» (Ловцкий Г. Лев Шестов по моим воспоминаниям // Грани. 1960. № 46. C. 124).
[17]. В швейцарском издательстве «Vita Nova Verlag» (Luzern), которое возглавлял журналист и издатель Рудольф Рёсслер (1897–1958) и в котором Шор выполнял функции редактора, переводчика и консультанта, книги Шестова не выходили. Немецкий перевод его книги «Киргегард и экзистенциальная философия» («Kierkegaard und die Existenzphilosophie. Die Stimme eines Rufenden in der Wu¨ste») увидел свет в 1949 году в Schmidt-Dengler Verlag в Граце.
[18]. Книга во французском переводе, который осуществили Б. Шлецер и старшая дочь Шестова Татьяна — «Kierkegaard et la philosophie existentielle: Vox clamantis in deserto», — вышла в 1936 году в парижском издательстве «J. Vrin».
[19]. Шор имеет в виду перевод своей книги «Deutschland auf dem Wege nach Damaskus» (Luzern: Vita Nova, 1934) на итальянский язык (пер. Liliana Scalero): «La Germania sulla via di Damasco» (Rome, 1936).
[20]. В 1950 году в итальянском издательстве «Edizioni Scientifiche Italiane» вышел перевод книги Шестова «Толстой и Нитше» — «La filosofia della Tragedia». Не удалось установить, имел ли к ней какое-либо отношение Шор.
[21]. Речь идет о книге «Les re´ve´lations de la mort: Dostoїevsky–Tolstoї» (Paris: Plon, 1923), составившую 1-ю часть «На весах Иова» (1929).
[22]. Ehoshua and David Shor Coll., Dept. of Manuscript and Rare Books of the National Library (Jerusalem), Arc 4° 1521/67.
[23]. Там же. Arc 4° 1521/67.
[24]. Там же.