[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2013 АВ 5773 – 8(256)
Нехемья осматривает разрушенные стены Иерусалима: «И проехал я ночью через ворота Долины перед источником Драконовым к воротам Навозным, и осмотрел я стены Иерусалима разрушенные и его ворота, сожженные огнем» (Нехемья, 2:13). Гравюра Гюстава Доре из серии «Библейские сюжеты». 1864–1866 годы
Плотное время наместника Иудеи
Размышления о книге Нехемьи
Дов Конторер
И была завершена стена двадцать пятого элула, за пятьдесят два дня.
Нехемья, 6:15
Бывает, что проходят долгие годы, а то и века, не вмещающие в себя и малой доли того, что было сделано Нехемьей, еврейским наместником персидского царя в Иудее, в летние месяцы 20 года от воцарения Артахшасты, 445 года до н. э.[1]. В современной политической практике принято, что со сменой власти в стране парламентская оппозиция и средства массовой информации проявляют известную сдержанность в отношении только что сформированного правительства, позволяют ему встать на ноги и приступить к нормальной работе прежде, чем оно станет объектом критики. Нехемья не взял себе ни единого дня покоя по прибытии в Иерусалим. Он знал, что соседям Иудеи — самаритянам на севере, аммонитянам на востоке, арабам на юге и жившим вокруг Ашдода филистимлянам на западе — будет совсем не по вкусу то, что он задумал и что мог совершить благодаря полномочиям, полученным им от царя. И он также знал, что его полномочия могут быть оспорены или отменены в результате сложных дворцовых интриг, как уже случалось не раз за годы, прошедшие после покорения Вавилона персидским царем Киром Великим.
Кир еще в 538 году до н. э. даровал иудеям возможность вернуться на родину из вавилонского плена, отстроить Иерусалим и восстановить Храм, но Иерусалим и теперь еще оставался без городской стены, что делало его уязвимым для внешних опасностей. Хуже того: отсутствие стены определяло малопочетный статус Иерусалима в сравнении с равновеликими городами Персидской империи.
Строительство Храма удалось завершить около 516 года до н. э., в шестой год царствования Дария Первого благодаря вдохновенной проповеди пророков Хагая и Зхарьи и энергичной деятельности Зерубавеля. Но отстроенный Храм был скромен настолько, что ветхие старцы, помнившие величие Первого храма, плакали при виде нового здания и почитали его ничтожным в сравнении с тем, что красовалось прежде на горе Мория. Второй храм сравняется с Первым и даже превзойдет его своей пышностью много позже, уже при Хасмонеях и особенно в царствование Ирода Великого, когда о нем станут повсюду говорить как о чуде света. При персах Храм выглядел совершенно иначе. Но если Храм все-таки удалось отстроить, то общее положение Иерусалима и Иудеи было к середине V века до н. э. очень тяжелым и, как многим казалось, бесперспективным. Попытки опоясать город стеной всякий раз срывались политическими кознями и нападениями соседей, о которых часто упоминается в книге Эзры. Открытый всем опасностям, лишенный сколько-нибудь значительного престижа в масштабах Персидской империи (и даже одной ее сатрапии, простиравшейся к западу от Евфрата), Иерусалим привлекал в то время лишь немногих идеалистов, готовых пожертвовать удобствами жизни на чужбине ради близости к Храму и возрождения Иудеи.
Горькая память о том, что большинство оказавшихся в Вавилоне евреев не воспользовались теми возможностями, которые открылись перед ними при Кире Великом и последующих персидских царях, жила в Эрец-Исраэль много столетий спустя. Это видно из красноречивой истории, которая приводится в талмудическом трактате «Йома» (9б). Рабби Шимон Бен-Лакиш, он же Реш Лакиш, один из самых знаменитых амораев III века, плавал в Иордане. За этим занятием его застал Рабба бар Бар-Хана, вавилонский аморай, часто приезжавший в Тверию, где тогда находилась ешива рабби Йоханана — друга, учителя и соученика Реш Лакиша. Вавилонский турист протянул руку, чтобы помочь Реш Лакишу выйти из реки, но вместо слов благодарности он с изумлением услышал: «О Б-же! Как я вас ненавижу!» Понимая, что это признание требует пояснения, Реш Лакиш сказал учтивому вавилонцу:
— Написано: «Была бы она стеной, мы построили бы на ней башню серебряную, а была бы она дверью — заложили бы ее досками кедровыми» (Песнь Песней, 8:9). Если бы вы взошли стеной во времена Эзры, были бы вы словно серебро, неподвластное тлену. Но вы поднялись, как двери, и тем уподобились кедру гниющему.
Кто здесь «вы»? Вавилонские евреи, которые «не взошли стеной», т. е. не вернулись все вместе и сразу же в Эрец-Исраэль. Что значит «поднялись как двери»? Раши объясняет, что этот образ в устах Реш Лакиша служит указанием на то, что в Эрец-Исраэль вернулась лишь малая часть вавилонских изгнанников, да и те зачастую не были тверды в своем выборе, чем и заслужили сравнение с дверью, которая вертится на оси в обе стороны.
Малочисленность еврейского населения Иудеи была, таким образом, главной причиной того, что надежда на полное освобождение, которая связывалась пророками с возвращением из Вавилона, не осуществилась во времена Второго храма. Но была и другая причина, которую мудрецы Талмуда видели в непоследовательности Кира и, добавим от себя, правивших после него персидских царей. Их указы об укреплении Иерусалима затем легко отменялись в результате дворцовых интриг недоброжелателей Иудеи. Поэтому у Нехемьи, который прибыл в Иерусалим, заручившись мандатом и помощью Артахшасты, были все основания считать, что для правителей соседних с Иудеей областей станет «большой досадой, что пришел человек искать добра для сынов Израиля»[2]. Так оно и случилось, но быстрота действий, предпринятых Нехемьей, не оставила его противникам шансов на успех.
В Иерусалиме Нехемья оказался в первый день месяца ава. А за восемь месяцев до того он, преуспевающий персидский вельможа, встретился с делегацией, прибывшей в стольный град Сузы, он же Шушан, из далекой Иудеи. Гости рассказали ему, что жители Иудеи пребывают «в большой беде и унижении, а стена Иерусалима разрушена и ворота его сожжены огнем». Мало ли еврейских сановников, состоявших при европейских и американских правительствах, задумывались в разные времена — в прошлом столетии, например, — о бедственном положении Иерусалима? Мало ли таких теперь, когда наши тяготы относительно невелики, но будущее объединенного Иерусалима все еще остается в опасности? Услышали, кивнули сочувственно и вернулись к прежним делам, и хорошо еще, если их дела не во вред Израилю и Иерусалиму. С Нехемьей было иначе: он «заплакал, и пребывал в трауре несколько дней, и постился, и молился перед Б-гом Небесным».
Прошло четыре месяца, прежде чем Нехемье, царскому виночерпию, представился случай просить Артахшасту, чтобы тот отправил его в Иудею, «в город могил моих предков, дабы я отстроил его». Живущему на чужбине еврею, даже если он обласкан судьбой, трудно быть вполне откровенным с царями. Расскажешь ли Артахшасте о страстной надежде Израиля на полное освобождение? О том, что евреи — народ, полагающий невозможным, чтобы его изгнание и подчиненное положение оставалось вечным? На чужой земле еврейство предъявляет себя как религию и только религию, даже если не прибегает к позорным формулам реформистов (сами реформисты, может быть, и поверили в то, что являются «немцами Моисеева вероисповедания», но убедить в этом немцев им не удалось). Итак, сказать царю, что Иерусалим является символом и ростком грядущей еврейской свободы, Нехемья не мог. Вместо этого он оплакал город отцовских могил — подобно Йосефу, который объяснил фараону свое желание похоронить отца в земле Ханаанской совсем не теми словами, которыми воспользовался сам Яаков, выражая свою предсмертную волю.
В общем, формулировку для своей подозрительной просьбы Нехемья нашел удачную. Артахшаста пребывал в тот момент в настроении весьма благодушном, на коленях у него восседала искусная наложница, и он утвердил Нехемье долгосрочную командировку в Иудею. Он даже распорядился выдать ему «деревьев для перекрытий ворот вокруг Храма, и для городской стены, и для дома», в котором новоназначенный наместник поселится. Какое-то время ушло на сборы, и к началу месяца ава Нехемья со своей свитой прибыл в Иерусалим.
Три дня ушло у него на изучение обстановки. А потом встал он ночью и, взяв с собой несколько человек, предпринял тайный обход разрушенных стен Иерусалима. Свой замысел Нехемья на первых порах не раскрывал «ни правителям города, ни иудеям, ни священникам, ни знати». Но, осмотрев стены и составив дальнейший план действий, он уже не медлил: «Вы видите бедствие, в котором мы пребываем, что Иерусалим разрушен и ворота его сожжены огнем. Идемте же, отстроим стены Иерусалима и не будем впредь в унижении!» Его призыв был услышан. «Встанем и отстроим!» — ответили ему иудеи, «и крепко взялись они за благое дело».
Взялись в самом деле крепко: на работу вышли буквально все — жители Иерусалима и малых городов Иудеи, священники и левиты, землепашцы и мирровары, ювелиры и лоточники. Распределившись по контуру разрушенной стены, они работали с раннего утра до поздней ночи: насыпали валы, закладывали камнями проломы, укрепляли старую стену, отстраивали башни, ставили ворота. Санваллат Хорониец и Тувья Аммонитянин, виднейшие из врагов Иудеи, насмехались над строящими: «Разве смогут они оживить эти камни из груды праха?.. То, что строят они, сможет сломать лиса, если вспрыгнет на их каменные стены». Но одних насмешек было уже недостаточно, «потому что в сердце народа было желание работать». Самаритяне, аммонитяне, арабы и ашдодцы «сговорились все вместе идти воевать с Иерусалимом». Сговор был тайным: «Не увидят они и не узнают, как придем мы в среду их и перебьем их, и прекратим работу», но уверенность язычников в своих силах была слишком велика, и они похвалялись перед жившими среди них иудеями: «Нас будет в десять раз больше, даже если вы отовсюду вернетесь сюда!»
Плакат Отто Уоллиша «Оборона — безопасность — строительство»: образ Уоллиша отсылал к стиху из книги Нехемьи: «Одной рукой он созидал, другой держал оружие», благодаря чему создавалась историческая рифма с эпохой первого возвращения в Сион из вавилонского плена. Прага. 1930-е годы. Частная коллекция, Герцлия
Нехемья организовал оборону строительных работ. Он вооружил народ, расставил стражу по стенам, выставил дозоры в низинах и на скалистых выступах. «Не бойтесь их! — сказал он иудеям. — Помните Г-спода великого и страшного и сражайтесь за братьев ваших, за сыновей и дочерей ваших, за ваших жен и ваши дома». Его и теперь послушались: «Строящие стену, носильщики тяжестей и навьючивающие животных одной рукой выполняют работу, а в другой держат меч». В случае опасности Нехемья подавал трубный сигнал, по которому работавшие на разных участках стены собирались к тому месту, где враг пытался атаковать, и давали ему отпор.
...Этот образ строителя-воина, который одной рукой совершает работу, а другой сжимает оружие, стал впоследствии одним из базисных элементов сионистской иконографии, и мы видим его на многих плакатах 30–50-х годов минувшего века. Не менее отчетливо ощущается влияние Нехемьи в исторической практике быстрого возведения новых поселений по принципу «стена и башня»: на приобретенный Еврейским национальным фондом участок земли выезжала автоколонна со всеми необходимыми стройматериалами, защитниками будущего поселения и теми, кто должен был оказать помощь в его создании. Сразу же по прибытии на место из деревянных щитов собиралась двойная стена, пространство между внутренней и внешней стеной засыпалось гравием, в центре огражденного двора возводилась сторожевая вышка с электрогенератором и прожектором. Временные жилища поселенцев также собирались из доставленных грузовиками секций. Вся эта работа производилась в течение суток, после чего строители разъезжались по домам, а в новом поселении оставалась группа из 20–40 человек, которая сразу же приступала к защите своего поселения от арабских бандитов и к сельскохозяйственному освоению прилегающей территории. Впервые по такой схеме в 1936 году было создано поселение Тель-Амаль в Бейт-Шеанской долине (впоследствии кибуц Нир-Давид), а всего к моменту провозглашения Государства Израиль указанным способом было построено 118 кибуцев и мошавов.
Между деятельностью Нехемьи и последующими событиями еврейской истории может быть проведено еще несколько параллелей, но об этом, как и о важных решениях, принимавшихся Нехемьей перед лицом военных, социальных и дипломатических вызовов, будет рассказано в следующем номере журнала.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Артахшаста — принятая в Танахе форма написания имени Артахшасса, известного русскому читателю в греческом варианте Артаксеркс. Артахшасса был персидским царем из династии Ахеменидов, правил в 465–424 годах до н. э. Все даты в этой статье даются по комментарию «Даат микра», отражающему принятую хронологию библейской истории и отличную от хронологии, которой придерживался околоталмудический источник «Седер олам». Подробное обсуждение этой хронологической проблемы выходит за рамки данной статьи.
[2]. Все неатрибутированные цитаты в этой статье приводятся из книги Нехемьи.