[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮНЬ 2013 СИВАН 5773 – 6(254)
Дмитрий Крымов: «Я родился, потому что закончилось “дело врачей”»
Беседу ведет Ирина Мак
Пьесы, сжатые до реплик, образы, воплощенные в пластике, оживающие при касании декорации… Театр Дмитрия Крымова — столь явный театр художника, что каждый его режиссерский спектакль просится в выставочную экспозицию. Теперь, на выставке «Камень. Ножницы. Бумага», которая откроется 4 июня в Новом Манеже, будут собраны они все.
Ирина Мак Что вас подтолкнуло к тому, чтобы сделать выставку?
Дмитрий Крымов Предложение Бахрушинского музея, к которому я испытываю почтение — ко всему, что там собрано, вообще к истории театра. Я не то чтобы хорошо знаю этот музей и не то чтобы часто там бывал, но моя мама девочкой собирала фотографии актеров МХАТа, и у нас лежали в одном из ящиков эти старые открытки. Для меня это какая-то домашняя история. И у Бахрушина тоже было такое домашнее собрание. Только больше. В этих маленьких помещениях все живо — это и мило, и немножечко смешновато, но смешновато тоже как-то по-семейному. Меня это очень трогает. И мы хотим соединить этот старый дух, показав, откуда у нас ноги растут, у меня во всяком случае, — все эти пыльные фотографии непонятных людей, живших и умиравших на сцене, с современным пространством, хорошим и таким вольготным. Выяснилось, кстати, что на этом месте в старину были монастырь и яблоневый сад. И представьте себе, в ящиках будет всякое наше барахло, и вдруг — музейный костюм Чехова, лежащий как бы на тех срубленных почти вишневых деревьях… Это не значит, что на выставке все будет буквально так, но мы держим это в уме.
ИМ Вы как-то сказали, что чеховская речь — код языка русской интеллигенции. До сих пор?
ДК Конечно. Хотя буквально ставить Чехова я бы сейчас не стал. Чехов — очень сильный магнит, он может поглотить, и тогда ты начнешь его обслуживать. А обслуживать, по-моему, никого не нужно.
ИМ Тут написали в Фейсбуке: «Музыка играет так весело…» И кто-то спросил: «Где?» А вы говорите — код.
ДК Стопроцентного кода нет, нужно ориентироваться на себя.
ИМ Расскажите о своем театре. Он называется «Лаборатория Дмитрия Крымова» — почему «лаборатория»?
ДК Васильев так назвал. Позвал нас в свой театр и создал лабораторию. Мне очень нравится это название. (Режиссер Анатолий Васильев, создатель театра Школа драматического искусства, в рамках которого существует Лаборатория Дмитрия Крымова. — И. М.)
ИМ То есть у вас был курс художников в ГИТИСе…
ДК Да, и мы сделали просто спектакль. Лаборатория — хорошее название. Место, где ставят опыты. А сейчас у нас уже третий объединенный курс — художники, режиссеры и актеры.
Актеры нашего курса участвуют в моем спектакле, режиссеры работают в тесной паре с художниками. Иногда я даже забываю, кто режиссер, а кто художник. Это не цель, конечно, но это свобода. Свобода, мне кажется, не в том (или не только в том), что ты знаешь, что ты художник, делаешь эскизы, и по этим эскизам театральные мастерские делают декорации, а ты смотришь, правильно ли их сделали, и немножечко переживаешь, когда на репетициях режиссер меняет что-то. Это прекрасно, но еще не все. На самом деле на репетиции происходит главная работа, а ты должен соучаствовать каждую секунду, и, как писал Питер Брук, чем позже художник примет решение, тем лучше.
Представляете? Вопреки всем нашим установкам! Брук говорит: «Всегда, когда я соглашался с уже готовым решением художника, даже хорошего, не имея аргументов, чтобы сказать “нет”, я делал плохой спектакль. И только когда художник шел в поисках, на репетициях, со мной вместе, у нас получалось более-менее что-то слаженное».
ИМ Вам надо идти с самим собой?
ДК Нет, я не художник своих спектаклей. Художникам надо идти со мной и с артистами, каждую репетицию продвигаясь, делая болванку какую-то, но быть готовыми все время менять ее. Это моя любовь — вот что такое моя лаборатория. Я люблю этих людей. Встаю утром и думаю: о, сегодня репетиция… Эти мальчики, девочки, мужчины… Женщин у нас нет — в смысле, «Аркадиных» нет, у нас есть мужчины взрослые, несколько человек, а вот из женщин… мы как-то остановились на цыплячьем возрасте.
ИМ У вас в спектаклях очень важна музыкальная составляющая. Кто этим занимается? Вы сами?
ДК По-разному. В спектакле «Донкий Хот» — я. А в «Опусе № 7» первую часть делал очень хороший композитор Александр Бахши, вторую, о Шостаковиче, — я. Даже была такая кощунственная работа: песня на стихи Роберта Бернса написана для одного голоса, а мне хотелось разложить ее на два. Мы сделали это с нашим хормейстером.
ИМ В «Опусе № 7» вы соединили еврейскую тему с Шостаковичем тоже музыкой. Но почему соединили?
ДК Я как-то стал разбирать бумажки, где я пишу разные идеи, и попались две — Библия и Шостакович. И я подумал, что это может быть одним спектаклем. Огромные люди — Исаак, Авраам — и маленький человек, который, собственно, защищал этот большой народ, не будучи сам евреем. Попросил Леву Рубинштейна написать монолог, где Библия рассказывалась бы через историю людей — тетю Сару, Аврамчика…
ИМ Вам важна была именно еврейская тема или Библия вообще?
ДК Библия. Но там же про евреев. Библия — про евреев, потому что на их примере она написана.
ИМ Вы еврей наполовину…
ДК И сейчас я скажу, видимо, глупость: для меня художник важнее, чем еврей. Мне не нравится, когда подчеркивают, что евреи — герои войны, еще кто-то… По-моему, это немножко резервация. Иногда даже почетная, но резервация… И мой папа (режиссер Анатолий Эфрос. — И. М.) никогда не участвовал в этих делах.
ИМ Он был далек от своего еврейства?
ДК Как он мог быть далек, когда его не брали на работу много лет, потому что он еврей. Но в делении людей по национальному признаку — папа так считал, и я с этим согласен — есть что-то животное. Это уже самое дно: когда гордиться нечем, вспоминают, что они русские или евреи… Как можно гордиться тем, что от тебя не зависит?
ИМ Вы преемник своего отца?
ДК Ну, об этом не мне судить.
ИМ Но вам бы хотелось быть его преемником? Не по творческому методу, но по уровню эмоционального воздействия?
ДК Я бы гордился этим. И вы точно сформулировали. Вчера одна наша девочка — студентка 2-го курса, художница, которая ввелась в «Донкий Хот», — вот с такими глазами вышла со сцены, после аплодисментов, и говорит мне: «В первом ряду человек в зеленом свитере сначала смеялся, а потом заплакал».
ИМ Он рядом со мной сидел, я видела. А скажите, у вас тоже, как и у вашего отца, репетиция — ваша любовь? (Одна из книг А. Эфроса называлась «Репетиция, любовь моя». — И. М.)
ДК Конечно — только из репетиций может что-то родиться. У папы, во всяком случае, так было. Я думаю, что и у меня. Интересно сюда приходить, видеть, в каком настроении мужчины, в каких платьях женщины.
ИМ Девочки! Мы уже выяснили, что женщин нет, есть девочки.
ДК Девочки, да.
ИМ А то, что вы носите мамину фамилию, как-то наложило отпечаток на вашу жизнь? (Мама Дмитрия Крымова, театровед Наталья Крымова. — И. М.)
ДК Я не пробовал носить папину. Так дедушка решил, он посоветовал маме, «чтобы мальчику было легче в жизни». Кстати, я недавно узнал — Инна Натановна Соловьева (театровед и близкий друг Н. Крымовой. — И. М.) рассказала, — почему я родился. В 1953 году закончилось «дело врачей». Инна Натановна моих родителей знала всегда, и она говорит, что они очень хотели ребенка, но боялись. И только когда вышла статья в «Правде», что «дело врачей-убийц» ложное, решили, что можно. Я родился через девять месяцев, в 1954 году.
Я никогда от них этого не слышал, а теперь уже не у кого спросить. Мне трудно было себе представить, что боялись настолько, и я переспросил у Инны: «Именно так?» И она говорит: «Конечно!»
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.