[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2013 ИЯР 5773 – 5(253)
Все досталось им слишком легко
Ирина Мак
«Какими мы были»
Режиссер
Сидни Поллак
1973 год
Заросли Централ-парка, небоскребы, отраженные в пруду… Танцы, платья, кудри, дюбонне со льдом… Музыка, в которой узнается тема, одна из самых известных в песенной биографии Барбры Стрейзанд, — «The way we were» («Какими мы были»). Так же называется и фильм.
Песня Марвина Хэмлиша на стихи Мерилин и Алана Бергман известнее картины — за нее (и за весь саундтрек) фильм получил двух «Оскаров». Но шестой номер в сотне лучших мелодрам в истории американского кинематографа — заслуга не только музыки. Весь фильм растаскан на цитаты, его бесконечно поминают то тут, то там, самый свежий пример — сериал «Секс в большом городе», где буквально воспроизводится последняя сцена и явно предполагается, что среди зрителей нет никого, кто бы не знал ее наизусть. По крайней мере, в Америке.
У нас — другое дело. Что же было не так с названием, что оно не устроило советских прокатчиков? Неужели показалось недостаточно призывным? Как бы то ни было, картину «Какими мы были» переименовали в банальную до абсурда «Встречу двух сердец». При встрече с таким названием стыдно смотреть на афишу, хочется спрятать голову в песок. Видимо, стыдно многим, потому что, когда дело дошло до издания фильма на видео, он вышел уже под оригинальным названием. И даже русская Википедия упоминает его.
Впрочем, претензии к русскому переводу не ограничиваются названием. И даже наверняка закадровый текст, который мы слышим сегодня, не вполне идентичен тому, что был в советские времена. Нет никаких сомнений, что фраза «милая еврейская девушка» в нашем прокате не звучала вовсе. А вместо поздравления «Хеппи Рош а-Шана!» и сегодня в русском варианте мы слышим: «Сюрприз!» Что не отменяет восторга, с которым смотрят эту картину наши соотечественники. И будут смотреть.
Это первая мелодрама, снятая прославленным Сидни Поллаком, начало его режиссерской карьеры. Хотя становиться режиссером он как раз и не собирался. Родившись в семье небогатых еврейских эмигрантов с Украины (отец, фармацевт, в молодости зарабатывал на учебу боксом, мать пила и умерла в 37), он «тосковал по дому, даже когда был дома». Потому рано сбежал из провинции в Нью-Йорк, где работал грузчиком, учился в актерской школе Сэнфорда Мейснера и занимался танцем у великой Марты Грэм. Как актера Поллака можно увидеть во многих фильмах, например в его же «Тутси». В Голливуд он попал случайно — благодаря Джону Франкенхаймеру, который был его другом. А режиссером стал, послушавшись совета Берта Ланкастера.
Когда знаменитый режиссер Питер Богданович отказался от сценария фильма «Какими мы были» (о чем впоследствии очень жалел), Поллак уже не был новичком. Позади были фильмы «Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?» (1969) и «Иеремия Джонсон» (1972), принесшие первый успех. Но еще не были сняты популярнейшие «Из Африки» и «Гавана», где, как и в «Какими мы были» (и еще в нескольких), в главной роли — Роберт Редфорд, вечный талисман Поллака и гарант его успеха. Рефлексирующий красавец, в которого влюбляются все …
Так случилось и с Кэти Мороски, которая училась с героем Редфорда — Хабблом Гарднером на одном курсе. Училась и не устояла — ни перед его спортивными победами, ни перед синими глазами, ни перед писательским даром, который был очевиден. Рэдфорд, кстати, не должен был играть Хаббла — роль предназначалась Уоррену Битти. А через год Битти должен был сниматься в «Великом Гэтсби» — а снялся опять Роберт Рэдфорд.
Кэти играет 30-летняя Барбра Стрейзанд. Играет, как всегда, саму себя — «болтливую еврейскую девушку из Нью-Йорка», как говорит о себе героиня. Она вообще много говорит, много курит и много знает. «А миссис Симпсон вышла замуж за герцога Виндзорского», — сообщает она Хабблу новость из завтрашних газет. Она, а не Редфорд здесь главная. Специально для Стрейзанд писал эту роль автор сценария Артур Лорентс (среди прочих, его соавтором был Фрэнсис Форд Коппола). А прообразом героини был он сам, учившийся в конце 1930-х в Корнелльском университете, увлекавшийся коммунистическими идеями и избранный, как и Кэти, президентом университетской Лиги молодых коммунистов. Тогда его звали еще не Лорентсом, а Левайном. Талантливый сценарист, чья судьба в профессии оказалась, увы, типичной для Америки тех лет. Написав в 1948-м удачный сценарий для Хичкока (фильм «Веревка», с Джеймсом Стюартом), во времена маккартизма Лорентс попал в «черный список», был выброшен из кинематографа и дальше писал пьесы и сценарии мюзиклов. В том числе сочинил «Вестсайдскую историю», сначала поставленную на Бродвее, а потом на экране. Но это было уже совсем другое кино. И намного позже.
Однако Хаббл Гарднер — это тоже Артур Лорентс. Многообещающий писатель, он еще студентом умудрился продать рассказ, который восхитил профессора. «В каком-то смысле он был похож на свою страну. Ему все досталось слишком легко». Эта цитата из рассказа неоднократно будет звучать в картине и с каждым разом все вернее опровергаться.
Кто-то из кинокритиков напишет потом, что в фильме «Какими мы были» зафиксированы все главные события американской жизни середины XX века. Не только середины… Когда Сидни Поллак приступил к съемкам, да и когда закончил их, шла война во Вьетнаме. И речь пламенной революционерки Кэти на «мирной стачке» студентов против войны в Испании: «Я отказываюсь поддерживать правительство Соединенных Штатов в любой развязанной им войне!» — безусловно намекает на вьетнамские события. Хотя по сюжету дело происходит еще до войны, в 1937-м. И атрибуты тех лет на месте — бал выпускников, фраки и белоснежные платья в пол… И танцующие Хаббл с Кэти (первый парень пригласил дурнушку) еще не догадываются, сколько войн их ждет.
У Поллака будут и «черные списки», и печально знаменитая Комиссия по антиамериканской деятельности, против которой герои окажутся бессильны. И фоном останется вечный еврейский вопрос, всегда актуальный в Голливуде. Он актуален и сегодня. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить отличную шутку на одной из последних оскаровских церемоний. Награждали Кристофа Вальца за «Бесславных ублюдков», и кто-то из ведущих, представляя актера, сказал: «Он все искал евреев. Так тут для него…» Слово «раздолье» не успело прозвучать — зал зашелся в смехе. Но в 2010-х можно было смеяться без задней мысли. А в фильме — 1947 год.
Советские евреи, сохранившие в памяти приметы государственного антисемитизма, с трудом верят, что в послевоенных Штатах было что-то в том же роде. Конечно, не так убийственно и беспросветно, без «дела врачей», расстрелов и плановых депортаций. Но без дискриминации и общественного порицания тоже не обошлось. Вспомним, что первые фильмы о Холокосте, в которых упоминалось слово «еврей», сняли в Америке лишь в 1960-х (см.: Ирина Мак. Тема с вариациями // Лехаим. 2012. № 7).
У Поллака мы вовсе не видим войны. Только ее окончание. Офицеров в парадных мундирах, которые заваливаются в дансинг, — «Эти мальчики сражались за тебя с фашистами, немецкий прихвостень!». Хаббл среди них, и Кэти напротив. Случайно. Он все так же хорош, она все так же воинственна — и они снова находят друг друга. Вышедший в печати роман любимого приводит ее в восторг. Книгу будут экранизировать — Кэти против, она считает, что Хаббл должен писать. Но она любит его, поэтому дальше все происходит в Голливуде: пляжи Малибу, домик на берегу, теннис утром… И — да, стукачи, охота на ведьм, атмосфера всеобщего недоверия — то препятствие, которое Кэти с Хабблом не смогут преодолеть. Это не препятствие их счастью, это симптом. Калифорния — несчастное место, Нью-Йорк создан для счастья. Они расстанутся — финал угадывается с первых кадров, в этом нет интриги, — но всегда будут помнить, как мучительно и безмерно любили друг друга. И какой восторг — смотреть на их несчастную счастливую жизнь.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.