[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАРТ 2013 АДАР 5773 – 3(251)
судьба библиотеки на ламбертном столике?
на четыре вопроса отвечают: николас ильин, ицхак коган, михаил пиотровский, игорь филиппов
Беседу ведет Афанасий Мамедов
Бывалый россиянин знает: правительство одаривает нас сюрпризом чаще всего сразу после новогодних каникул, потому-то и отдыхать любит, как в последний раз. Но 16 января случилось невероятное: из-за Атлантического океана нас «поздравил» старший судья федерального районного суда США в Вашингтоне Ройс Ламберт. Г-н Ламберт вынес постановление о том, что Россия должна платить штраф в размере 50 тыс. долларов в день за нежелание возвращать рукописи и книги из «библиотеки Шнеерсона» хасидскому движению «Хабад-Любавич». Между тем Ламберт уже выносил предписание о передаче библиотеки в посольство США в Москве или непосредственно представителям Хабада в 2010 году и тогда Россия отказалась выполнить его. Конфликт вокруг этого собрания продолжается уже более двадцати лет, и было бы неплохо понять, за возвращение каких книг и в каком количестве борются хасиды-хабадники и почему Библиотека им. Ленина никак не отдаст книги из «библиотеки Шнеерсона».
КОМПРОМИСС ДОЛЖЕН БЫТЬ НАЙДЕН СКОРО
Николас Ильин
Директор по корпоративному развитию фонда Соломона Гуггенхайма в странах Европы и Ближнего Востока
Афанасий Мамедов Сегодня вы являетесь одним из самых авторитетных мировых экспертов на арт-рынке. Хотелось бы знать ваше мнение: «библиотека Шнеерсона» — музейная ценность, достояние государства, как полагают одни, или она все же предмет религиозного культа, на чем настаивают другие?
Николас Ильин «Библиотека Шнеерсона» — и реликвия движения Хабад, и культурное наследие России, национализированное государством в 1918 году, как национализировалась тогда вся частная собственность, включая коллекции произведений искусства и другие предметы культуры. Библиотека изначально собиралась в России, затем часть ее переместилась в Ригу и Польшу, после чего она была экспроприирована нацистами и возвратилась в СССР вместе с войсками Красной Армии вскоре после второй мировой войны. Возможно, библиотеку не «отпускают» в США из-за ее нынешнего состояния, не исключено, что она понесла большие потери: утраты и кражи происходили в течение всего советского периода.
АМ Складывается ситуация, из-за которой оказываются замороженными все культурные контакты между Россией и США. Как вам кажется, уместно ли в этом случае инициировать политические переговоры на уровне культурных ведомств двух стран с целью поиска компромиссного решения?
НИ Не все культурные процессы оказались замороженными. Это коснулось музейных выставок. В США, к примеру, прошли концерты Гергиева, Мариинки… То, что музейные выставки и обмены между Россией и США прекращены по решению федерального суда США, а переговоры между департаментами министерств иностранных дел обеих стран не достигли хоть какого-то успеха, убедительно демонстрирует нынешнее положение дел. Я думаю, что инициатива со стороны правительств, направленная на достижение компромисса, не будет лишней, поможет «перезагрузиться». Следует принять во внимание и тот факт, что федеральный закон США относительно «неприкосновенности культурных ценностей» оставался в силе в течение сорока пяти лет и все это время он ни разу не был нарушен, все художественные выставки и ценности по сей день защищены этим законом. Требование же российской стороны внести в закон поправки, которые, к слову сказать, должны будут пройти утверждение в обеих палатах конгресса США — из области нереального. И вряд ли это произойдет в обозримом будущем.
АМ Вы согласны с точкой зрения, которую высказал глава Департамента общественных связей Федерации еврейских общин России Борух Горин, что, скорее всего, стратегия американских юристов заключается в том, чтобы заставить конгресс и Белый дом просто помнить об этой проблеме, вынудить ответчика к поиску компромиссов, которые можно найти?
НИ Я согласен с этим мнением и считаю, что американская и российская общественность имеет право на нормальный и юридически защищенный культурный обмен, тем более что культурное наследие любой страны должно быть доступно для всех людей в мире. Компромисс должен быть найден скоро, так как происходящее — приостановка всех культурных обменов на три года — оскорбительно для ценителей искусства. Одним из альтернативных решений была бы полная оцифровка всей библиотеки (как сделал Google с миллионами книг во всем мире) и передача ее цифровой формы движению Хабад в США.
АМ В Америке англосаксонская система права: суды и судьи руководствуются не писаными законами, а прецедентами, в случае с «библиотекой Шнеерсона» судья Ройс Ламберт воспользовался прецедентом «Австрийская республика против Марии Альтман». Можно ли по одному этому прецеденту выдать какой-то прогноз?
НИ Следуя этой логике, мы могли бы опустошить и Лувр, и Британскую библиотеку, и Метрополитен-музей и т. д., возвращая музейные экспозиции в места их происхождения. Всемирно известные музеи и библиотеки, включая многие российские учреждения, проделали большую работу, направленную на сохранение культурного наследия и делающую его доступным для исследования и всех интересующихся искусством людей. Таким образом, нескольким пылким хасидам было бы лучше поехать в Москву, чтобы живьем посмотреть на оригиналы и даже помолиться в Российской государственной библиотеке, — вместо того, чтобы так же рьяно продолжать отстаивать право на возвращение книг. За двести лет в России осталась лишь небольшая часть от наследия всей еврейской культуры, в которой заинтересована немногочисленная общественность, что делает особенно важным поддержание, развитие и обеспечение свободного доступа к объектам этой культуры.
411 ПУДОВ И 4 ФУНТА
Ицхак Коган
Раввин синагоги на Большой Бронной
АМ Подвергаются ли осквернению святые для религиозной части еврейского народа книги, если они находятся в государственной библиотеке и им обеспечиваются достойные условия хранения?
Ицхак Коган Несомненно. И тут я могу говорить не только от своего имени, но и от имени Любавичского Ребе, сказавшего, что к этим книгам следует относиться, как к пленникам. Я думаю, сравнения: «книги, захваченные в плен» вполне достаточно, чтобы ответить на ваш вопрос. Книги Шнеерсона никогда не были национализированы, они были просто украдены ученым советом Румянцевского музея, перевезены и приняты в библиотеку по весу 411 пудов и 4 фунта и в конце 1930-х годов сокрыты под грифом Полякова. Когда книги начали искать в конце 1980-х — начале 1990-х, уже не было никакой «библиотеки Шнеерсона». Она нигде не числилась. Ее открыли после того, как нашлись книги Полякова, на которых почему-то стоял гриф Шнеерсона, из чего можно сделать вывод, что Полякову эти книги никогда не принадлежали.
АМ Когда Ребе Менахем-Мендл Шнеерсон велел вернуть библиотеку, он имел в виду вернуть именно в США, в «Севен севенти», или вообще в пользование Любавичскому движению?
ИК Первый российский суд состоялся в октябре 1991 года. Суд постановил вернуть книги общине на Бронной. И сразу же началось оспаривание этого решения РГБ. Предложили создать всякие государственные организации, дело дошло до создания Академии Маймонида, в которую обещали передать книги. Первая книга из «библиотеки Шнеерсона» была передана вице-президенту США Альберту Гору в 1993 году. В 1994 году семь книг по межбиблиотечному обмену были переданы в Библиотеку конгресса. По указанию посла и представителя России в ООН книги были направлены в библиотеку Любавичского Ребе. В 2000 году, к открытию новой синагоги в Марьиной роще, раввин Берл Лазар получил заверение, что «библиотеку Шнеерсона» теперь уже точно можно будет перевести в Марьину рощу. Но и этому не дано было осуществиться. Передали всего лишь двадцать одну книгу. И это все, что было до 2006 года, пока часть американских посланников, направленных в Россию, абсолютно не разуверилась в том, что книги из «библиотеки Шнеерсона» можно вернуть. Тогда обратились в американский суд. До 2010 года все суды были пройдены. В 2010 году было вынесено решение, о котором сегодня столько говорят, и недавно выдан исполнительный лист, потому что дело это никак не двигалось с мертвой точки. Когда первый суд вынес решение передать «библиотеку Шнеерсона» синагоге на Бронной, Ребе был очень доволен, говорил, что книги наконец-то выходят из заточения и теперь будут находиться в месте, которое для них родное: синагога на Бронной — представительство Любавичского Ребе в России. Но когда вдруг начались все эти манипуляции с передачей книг, Ребе тут же дистанцировался. У меня и сегодня нет сомнений в том, что книги, находящиеся в России, обязательно, рано или поздно, воссоединятся с американской библиотекой.
АМ Если РФ возвращает Церкви то, что «было разграблено у Церкви и теперь ей возвращается», почему не производятся аналогичные действия в отношении других конфессий? Может, рьяное желание посланников Ребе вернуть библиотеку вызывало у властей обратную реакцию?
ИК Тому причиной, думается, антисемитский настрой группы сотрудников РГБ, которую возглавлял ныне покойный Виктор Дерягин, я сталкивался с ним на протяжении многих лет. Ведь доходило до того, что Виктор Яковлевич, глава рукописного отдела, открыто заявлял, что лучше сожжет себя, чем отдаст хасидам книги. Имели место и разного рода демонстрации, точно не семитофильские. Я думаю, власти должны были разобраться в этом вопросе. Синагогу на Бронную вернули, мы ее отстроили, всем видно наше желание вернуть к жизни то, что уничтожалось на протяжении семидесяти лет. Это же надо учитывать. Я уже не говорю о том, каким гонениям раньше подвергались хасиды, и следовало бы выказывать уважение к репрессированным, учитывая тот факт, что Любавичские Ребе, включая и седьмого, были почетными гражданами России. Не знаю, надо ли комментировать высказывание г-на Губенко, предлагавшего отдать книги в Любавичи, туда, где находятся могилы людей, которым принадлежала библиотека. Когда ему возразили, что центр Любавичского движения находится в Москве на Бронной и именно туда можно передать книги из собрания Шнеерсона, он сказал: «Не об этом мы мечтали». Понятно, что, если бы Губенко всю жизнь мечтал вернуть хасидам «библиотеку Шнеерсона», он не смог бы так преуспеть в театральном мастерстве.
АМ Если Путин возьмет да и подарит всю библиотеку русским хасидам, ФЕОР, например, — которая, кстати, судя по публичным высказываниям Боруха Горина, пока что не горит желанием ее принять, — не испортит ли это отношений русских хасидов с американскими?
ИК Решение первого российского суда отдать «библиотеку Шнеерсона» вызвало огромную радость всего мирового еврейства.
ТЕПЕРЬ ДЕЛО ЗА США
Михаил Пиотровский
Директор Государственного Эрмитажа
АМ Можно ли национализировать библиотеку весом 411 пудов и 4 фунта, не имея описи книг, ее составляющих? Что национализировали в таком случае люди в кожаных куртках и с наганами в руках и насколько корректна такая национализация?
Михаил Пиотровский Что касается «библиотеки Шнеерсона» — именно библиотеки, а не архива, что важно, — она была национализирована, как было тогда национализировано все частное имущество в Советской России, и потому национализация этой библиотеки абсолютно законна. Хотел бы обратить внимание на еще одну очень важную вещь: по существу, сейчас спор идет о собственности. Главный вопрос: кому принадлежит «библиотека Шнеерсона»? Духовная составляющая в борьбе за библиотеку уже давно вымылась. Да и книги из собрания Шнеерсона, попавшие после национализации в Библиотеку им. Ленина, сегодня вполне доступны: приходите, читайте, есть даже молельная комната, где можно их изучать и молиться. Что касается второй части библиотеки, тут несколько иная картина: у архива другой юридический статус, следовательно, и разговоры о нем должны вестись в другом ключе. Но и тут тоже речь идет в основном о собственности, об имуществе. И если это с юридической, правовой стороны выглядит в рамках закона, то с позиций социально-общественных — прямо скажем, не совсем симпатично. Ведь речь идет о культуре и об искусстве, и если искусство на самом деле принадлежит всему миру, оно должно быть и доступно ему, музеи делают все от них зависящее, чтобы это было так.
АМ 2013-й год объявлен годом России и Америки, но культурные связи оказались под угрозой. Могли бы вы прокомментировать происходящее?
МП Я сейчас не стану касаться суверенитета Российского государства, отмечу только, насколько агрессивной стала позиция истцов после того, как суд в округе Колумбия принял решение, что старинные еврейские книги и документы, собранные раввином Шнеерсоном и национализированные в 1918 году, принадлежат американским хасидам, и потребовал, чтобы наше правительство передало их в посольство США. Это желание навязывать нам решение американского суда, по существу, прекращает культурные музейные связи между Россией и США. Такого еще никогда не было. Даже в самые тяжелые годы «холодной войны» культурные связи между странами продолжались. Теперь же нет никаких гарантий того, что не будет попыток арестовать государственное имущество, а без этих гарантий прекращается всякая культурная деятельность и культурный обмен.
АМ 11 февраля на телеканале «Культура», в передаче «Тем временем», посвященной «библиотеке Шнеерсона», издатель Михаил Гринберг сообщил немаловажную деталь, а именно: тогдашний заведующий отделом рукописей РГБ Виктор Яковлевич Дерягин вроде бы говорил ему лично, что находится под сильным давлением антисемитски настроенных граждан. Могли ли влиять на дело Шнеерсона подобные настроения?
МП В России, как известно, антисемитизм ходит по кругу. В конце ХIХ — начале ХХ века он стал неотъемлемой чертой российской действительности, но вот с приходом революции антисемитизм — государственное преступление. Был период, буквально несколько десятилетий, когда никто не вспоминал об антисемитизме, тогда вообще практически не существовало национальных различий. Потом послевоенный период, и опять вспышка антисемитизма, сильная, долго тянущаяся. Затем пришла перестройка, с нею все будто бы закончилось, никто не вел подсчетов, сколько евреев в правительстве и среди олигархов. Теперь снова нарастает очередная волна антисемитизма. Мне обидно, что американская позиция подогревает эти настроения. Нам только таких проблем не хватало. Тем более обидно, что хасиды являются важной частью нашего культурного наследия, они были вовлечены в историю России на разных ее этапах, а теперь слово «хасид» у многих будет ассоциироваться с прекращением связей между нашими и американскими музеями.
АМ Каким вам видится выход из этой тупиковой ситуации?
МП Без взаимного доверия ее не переломить. Мы, в музейной сфере, все равно постараемся как-то изменить ее ход, но для этого, видимо, нужно специальное соглашение между США и Россией. Я думаю, мы, музейщики, будем инспирировать такое соглашение. Россия к этому уже готова, дело за США.
ЧИНОВНИКИ ПЛОХО ЗНАЛИ ПРОБЛЕМУ
ИГОРЬ ФИЛИПпОВ
Профессор исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, директор РГБ в 1992–1996 годах
АМ Одни уверяют, что описи «библиотеки Шнеерсона» нет и не было, другие — что она была составлена несколько раз. Так есть опись или нет?
ИГОРЬ ФИЛИППОВ Этот вопрос чрезвычайно запутан. Начну с того, что в РГБ такой описи нет. Есть приблизительное представление о том, какая часть еврейских книг и рукописей относится к этой коллекции. На основании предварительных оценок, сделанных в 2000 году при участии раввина Левинсона, директора Библиотеки Хабада в Бруклине, в РГБ имеется примерно 4350 книг, относящихся к этой коллекции. Сколько рукописей, сказать тоже сложно, но, видимо, от 250 до 300. Идентификация книг и рукописей на предмет их происхождения из той или другой коллекции — дело непростое. Теперь о каталоге коллекции, который доступен в Интернете. Что это за текст, толком неизвестно. В одних документах он фигурирует как каталог 1906 года, в других — как каталог 1914 года. Это не книга, изданная в типографии, и не рукописный каталог, поэтому достоверность списка нельзя установить ни по факту его издания в таком-то месте, в таком-то году, ни по почерку, который подтвердил бы авторство. Речь идет о машинописном тексте, который мог быть создан в несколько приемов в разное время. Хабад не представил его ни в Российскую государственную библиотеку, ни в российский суд, а в американский суд направил только копию, притом уже после выхода из процесса представителей России. Этот документ никогда не исследовался на предмет того, кем и когда он был создан. Есть точные данные, что 50 книг из этого списка уже находятся в Библиотеке Хабада в Бруклине, еще девять книг в двух других учреждениях Нью-Йорка и еще четыре в библиотеках Англии, в Манчестере и Лондоне. Известно также, что по крайней мере одна книга из этого списка происходит из коллекции караимской общины в Евпатории и еще одна — из трофейных фондов, оказавшаяся в Ленинке после второй мировой войны и не имеющая никакого отношения к книгам Шнеерсона. Этот точечный анализ доказывает, что каталог не может считаться списком книг, которые бы Хабад хотел получить из РГБ. В этом списке наверняка есть книги, попавшие туда в 1924 году, когда с Кокоревских складов на Софийском подворье они были перевезены в Румянцевский музей, но это все, что можно считать установленным.
АМ Некоторые наши политики и деятели культуры открыто заявляли, что требование американских истцов — чистой воды провокация, направленная на то, чтобы подложить мину под политическую «перезагрузку». Какого мнения придерживаетесь вы?
ИФ Решение судьи Ламберта могло бы считаться провокацией только в том смысле, что российское руководство решили проверить на податливость: уступят или нет. По сути же это, конечно, нечто большее, чем провокация. Это попытка диктовать свою волю другому государству и подрыв основ международного права. Отмените принцип «равный над равным власти не имеет» (сформулированный еще римлянами), и на международном праве можно ставить крест. С точки зрения российского права, решение Ламберта неправомочно и юридически ничтожно. Но в США считают иначе, в этом-то и суть проблемы. Я внимательно изучал материалы вашингтонского суда и могу с ответственностью сказать, что процесс шел с серьезными нарушениями. Кунин представил в суд немало фальсифицированных доказательств и сам лгал в суде, а российские представители на это почти не реагировали, потому что плохо знали суть дела. России вообще не надо было вступать в этот процесс. Нашему консулу в США достаточно было, получив повестку, написать недоуменно-вежливый ответ, напомнить о неподсудности России американскому суду, также об отсутствии у США и России соглашения о взаимном признании судебных решений, порядка ради заверить в своем уважении — и все! Вместо этого российские представители попросили освободить их от участия в суде по причине неподсудности России, а суд, как нетрудно было догадаться заранее, их не освободил. Ввязавшись в процесс, они вели дело из рук вон плохо. В лучших российских традициях заниматься им было поручено людям, ничего в нем не смыслившим, а главное — не желавшим или неспособным вникнуть в него по-настоящему. Надо было выявить в разных архивах и изучить множество документов, опросить ключевых свидетелей и экспертов, исследовать и оценить документы и свидетельства другой стороны, а также разобраться в особенностях американской судебной системы (она ведь совсем иная, чем в России и других странах континентальной Европы, разновидность common law) и с учетом этого выработать правовую позицию. Понимаю, это трудоемко, а работать так не хочется! Называя вещи своими именами, это была пародия на работу, кстати, оплаченная из госбюджета. Наши представители, как правило, просто не догадывались, что Кунин врет, и не реагировали на его вранье и фальшивки. Если бы тогда этим делом занимались такие разумные люди, как Берл Лазар и Борух Горин, скорее всего, они бы добились своего, но Кунин, его соратники и горе-помощники только все испортили.
АМ Существует легенда, что шестого Любавичского Ребе Йосефа-Ицхака Шнеерсона арестовали по инициативе Якова Блюмкина, и якобы сразу после ареста из «библиотеки Шнеерсона» начали пропадать книги, которыми впоследствии торговал в Турции, Палестине и Англии книготорговец Султанов (он же Блюмкин). Почему при таком отношении «библиотека Шнеерсона» вдруг стала национальным достоянием?
ИФ Я не думаю, что арест шестого Ребе и авантюра Блюмкина как-то связаны. Афера Блюмкина достаточно хорошо описана в книге Алексея Велидова «Похождения террориста. Одиссея Якова Блюмкина», а также в воспоминаниях Павла Судоплатова, организатора убийства Троцкого. По их данным, в 1928 году, то есть уже после того, как Шнеерсон уехал за границу (это было в декабре 1927 года), у Блюмкина возникла гениальная мысль, что нужно продать за границу разные еврейские древности, в том числе старые редкие книги, и на эти деньги создать агентурную сеть на Ближнем Востоке. Блюмкин был агентом НКВД, действовал в Турции, Палестине. Человек он был малосимпатичный. Авантюрист, но небесталанный, в частности, ему легко давались иностранные языки, восточные в том числе. Блюмкин смог убедить руководство, что дело стоящее. На самом деле финансовый выигрыш был небольшой, он не умел торговать раритетами и продавал их дешево. Да и самые ценные книги, из собраний Ленинки и питерской Публички, ему продать не разрешили, он мог их только показать покупателям, чтобы их завлечь. Но какие-то «хасидские книги» из Ленинки он вполне мог продать, какие — никто не знает. Документов на этот счет пока не найдено. И если что-то все-таки ушло из библиотеки, это было сделано по устному распоряжению. В любом случае речь могла идти о небольшом количестве книг. Арест шестого Ребе — совсем другая история. В своих воспоминаниях он написал, что в 1927 году был арестован за религиозную деятельность, в частности за создание подпольных религиозных школ, и был приговорен к смертной казни, замененной высылкой в Кострому. Вроде бы за него просила жена Горького. А потом его не то выслали из СССР, не то разрешили уехать. Документально это не подтверждено, а надо бы разобраться. В питерских архивах наверняка остались документы. Вообще это немного странно. Гражданская война давно закончилась, время было относительно спокойное, шел всего-навсего 1927 год, за религиозную пропаганду как будто еще не расстреливали. Но известно, что в этом году после убийства в Варшаве советского посла Войкова начались массовые аресты (особенно в Ленинграде) среди тех, кто считался врагами режима и вообще «чуждым элементом». Их брали в заложники, на случай новых покушений. А кое-кого из русских аристократов и расстреляли. Не потому, что они что-то натворили, а в назидание. Так что не исключено, что шестой Ребе попал под эту гребенку.
АМ В 1990-х годах руководство России было готово возвратить библиотеку посланникам Ребе. Однако руководство РГБ с этим решением отказалось считаться. Проигнорировало и судебные решения. Могли бы вы прокомментировать этот сюжет с точки зрения закона?
ИФ Во множестве выступлений Кунина, в том числе в документах, поданных им в американский суд и в конгресс США, утверждалось, что 6 сентября 1991 года его и других раввинов, которым Менахем-Мендл Шнеерсон поручил вернуть коллекцию, пригласил к себе Александр Николаевич Яковлев. В то время он не занимал никакой официальной должности, но де-факто был советником Горбачева. И Яковлев им якобы сказал: принято решение отдать вам коллекцию, идите и забирайте ее из Ленинки. Яковлев был опытный управленец. Ну, как он мог сказать такую глупость, да еще иностранцам! Без официального решения на этот счет, без точного списка книг? Яковлев умер в 2000 году, его не спросишь. Но недавно я сумел поговорить с его помощником в те годы Николаем Алексеевичем Косолаповым. Так вот он подтвердил, что такая встреча имела место и он на ней присутствовал. По его словам, интересы Хабада тогда активно лоббировались в наших коридорах власти, и в какой-то момент Горбачев сказал Яковлеву: посмотри, что за люди и вообще — как и что. Яковлев с ними встретился, но они себя вели нагло, высокомерно, учили жить. Косолапов еще сказал, что это ни в какие ворота не лезло, а когда встреча закончилась, у Яковлева был совершенно обалдевший вид. Он тут же пошел к Горбачеву и сказал, что с этими людьми нельзя иметь дело. И Горбачев отменил решение встретиться с ними. Косолапов уверен, что после этого Яковлев ни за что не встретился бы с ними снова. И добавил, что, если бы из Нью-Йорка прислали бригаду грузчиков, им, вероятно, коллекцию отдали бы, просто чтобы закрыть вопрос, уж такое время было, но Кунин сотоварищи вели себя так, что испортили свое дело начисто. Однако Кунин решил, что раз встреча с Яковлевым состоялась, это надо использовать, и немедленно. И в тот же день он с группой своих сторонников вломился в Ленинку. Через служебный вход. Там был всего один охранник, в милицейской форме, но без оружия. Кунин и те, кто был с ним, захватили кабинет директора библиотеки (тогда им был Анатолий Петрович Волик) и находились там тридцать четыре часа. Вели бессмысленные разговоры о том, что надо отдать, мол, есть решение. Волик отвечал, что никто ему ни устно, ни письменно распоряжений об этом не давал. Пытался дозвониться в высокие инстанции, но там, конечно, никто не мог ему подтвердить, что есть такое решение. А его непосредственный начальник — министр культуры СССР Николай Губенко — сказал ему: ни в коем случае! Потом Кунин и его соратники, например раввин Коган из синагоги на Большой Бронной, описывали этот инцидент как идиллические посиделки, чуть ли не чай пришли попить, и чего только российская пресса так разволновалась? Но в конце концов кто-то из Верховного Совета России позвонил в Хабад, я предполагаю, кто именно, но у меня нет доказательств, так что лучше без имен… Им сказали: пока вы оттуда не уйдете, переговоров с вами никто больше вести не будет. И они ушли. Но организовали круглосуточный пикет у дверей Ленинки, кажется, в течение 19 дней. Большой был скандал. Но Кунину все сошло с рук, не было даже возбуждено уголовное дело. Сегодня мало кто в мире знает и историю вопроса, и его юридические аспекты, и даже то, о каких, собственно, книгах и рукописях идет речь. Наши чиновники не проиграли информационную войну, они ее практически не вели, в том числе потому, что сами плохо знали проблему.
То, что все в этой истории с самого начала не проявили должного уважения друг к другу, — очевидно, а ведь книги, из-за которых идет борьба, которые считали в свое время на пуды и фунты, именно к этому и обязывали в первую очередь. Книги ждут. Они умеют ждать и сами знают, когда, к кому и как выходить из заточения. Знал это и седьмой Любавичский Ребе, потому и предупреждал посланников: библиотеку должны вернуть с улыбкой.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.