[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2013 ШВАТ 5773 – 2(250)
удивительная личность автора «таньи»
Шломо-Йосеф Зевин
Окончание. Начало в № 1 (249)
Впредисловии к «Шульхан аруху» сыновья Алтер Ребе свидетельствуют о заслуге их отца:
Свет его учения, заключенного в «Шульхан арухе», и свет его великой святости озарили многим путь в этом мире. Выдающиеся знатоки Торы не нуждались в доказательствах его правоты, ибо вещи общеизвестные не нуждаются в доказательствах.
З. Шац. Раввин Залман Борухович из Ложни (Шнеур-Залман из
Ляд). Рисунок с портрета работы К. И. Гловачевского (1798).
Варшава, типография М. Фаянса. 1889 год
Он удостоился великой способности выявлять требования Алахи в каждом вопросе. Об этом сказано (Йешаяу, 43:9): «Представят свидетелей своих — и окажутся правы». Отличительными чертами его сочинения стали четкая аргументация и неотразимые доводы. Его собственные алахические решения содержатся в примечаниях к «Шульхан аруху», которые называются «Кунтрес ахарон». Именно там в полной мере раскрывается блестящая способность Алтер Ребе на основании талмудической полемики приходить к обоснованным и однозначным алахическим решениям. Многочисленные переиздания его «Шульхан аруха» говорят сами за себя.
Хасиды тех времен упоминали составление «Шульхан аруха» как первую из десяти заслуг своего Ребе, а также как одно из десяти событий его жизни, сопровождавшихся тяжкими испытаниями. Из прочих испытаний стоит упомянуть: его приезд в Межерич и вызванное этим противодействие со стороны его близких друзей — гаонов (здесь: «великие знатоки Торы») из Шклова и Могилева, а так-же недовольство митнагдим (противников хасидского учения) и их несогласие с некоторыми практическими законами в его «Шульхан арухе». Из заслуг следует перечислить: составление «Шульхан аруха», составление молитвенника на основе предписаний Аризаля, введение в обиход ритуальных бассейнов (микв) с подогретой водой и поддержку евреев Святой земли. Любопытно, что, когда предпоследний Любавичский Ребе, рабби Йосеф-Ицхак, в одном из своих выступлений перечислил десять испытаний, выпавших на долю Алтер Ребе, его спросили, почему он не включил в их число тюремное заключение в Петербурге, и Ребе ответил: «Старые хасиды причисляют его арест и заключение к заслугам!»
История ареста рабби Шнеура-Залмана и его освобождения 19 кислева заслуживает особого рассказа. Из-за раздора с митнагдим Алтер Ребе подвергся преследованиям и испытал величайшие страдания. В результате разногласий между хасидами и митнагдим хасиды Литвы и Белоруссии были подвергнуты в 5541 (1781) году раввинским отлучениям. Когда в 5556 (1796) году вышла в свет книга «Танья», конфликт разгорелся с новой силой. Книга эта пришлась не по душе Виленскому гаону, отлучения возобновились. Но до доносов властям тем не менее дело не доходило, и до поры до времени конфликт оставался внутренней проблемой евреев. В 5558 (1797) году Виленский гаон скончался, и после его кончины его приверженцы стали прибегать и к доносам. В результате такого клеветнического доноса Алтер Ребе был арестован и препровожден в заключение в Петропавловскую крепость в Петербурге — место заточения особо важных государственных преступников. Вот как это произошло.
Начиная с Рош а-Шана того года хасиды ощутили нотки глубоко сокрытой горечи в служении рабби Шнеура-Залмана. Горечь эта отразилась и в его высказываниях, связанных с его учением. Так, стих Торы (Дварим, 4:35) «Тебе дано было видеть, чтобы ты знал (ладаат, לדעת ), что Г-сподь есть Б-г, нет более, кроме Него» он объяснил следующим образом: «Ты показываешь, как человек должен сокрушать себя[1], чтобы ты знал (то есть чтобы все осознали), что Г-сподь есть Б-г (что не существует ничего, кроме Всевышнего)». Глубокая печаль охватила сердца хасидов. Поздно ночью, на исходе праздника Симхат Тора 5559 (1798) года, в Лиозно прибыл вооруженный офицер с приказом арестовать Алтер Ребе. Его усадили в закрытую черную карету (преступников, подозреваемых в бунте против императора, а также осужденных на смертную казнь возили в таких каретах, обитых железом и выкрашенных черной краской, чтобы пробуждать страх у людей). В сопровождении охраны карета направилась в Петербург, хасиды же остались в полном смятении. В смятении, но не в отчаянии. В ту же ночь они собрались, чтобы обдумать, какие шаги можно предпринять, чтобы спасти Алтер Ребе, а также чтобы продолжить вести тот образ жизни, к которому он призывал, и приободрить его хасидов в других городах и местечках. Было решено, что каждый хасид, от мала до велика, обязан исполнять все решения, принятые этим комитетом; ослушник же будет вычеркнут из списков общины. Одно из постановлений комитета гласило: пока Ребе находится под арестом, все, кто причисляет себя к его хасидам, за исключением больных и ослабленных, должны поститься каждый понедельник и четверг. Всякий меламед обязан каждый день собирать учеников и читать вместе с ними Теилим, прежде рассказав детям об аресте Алтер Ребе и объяснив, что Ребе, праведник поколения, страдает за грехи своего поколения. Каждый из хасидов был обязан составить список золотой и серебряной утвари, находившейся в его распоряжении, и передать этот список представителю комитета в своем городе или местечке. Если же, не дай Б-г, в это время скончается кто-то из общины, то все хасиды окунутся в микву, и после очищения покойного и облачения тела в саван душу его приведут к клятве и назначат посланницей, дабы она вознеслась в Ган Эден к святым чертогам, где пребывают Межеричский Магид и святой Бешт, и сообщила им, что святой рабби Шнеур-Залман находится в заточении и что все учение хасидизма под угрозой. И в этот день всем следует поститься.
Лиозно. Конец XIX века
Комитет принял решение действовать в трех направлениях:
Часть хасидов должна была заняться собственно спасением рабби Шнеура-Залмана. Это означало, что некоторым потребуется жить в Петербурге, чтобы собирать сведения о происходящем с Ребе, другим — тайно находиться в Вильне и Шклове, чтобы раскрыть замыслы его противников. Связь между хасидами должна была осуществляться только через посланников, без посредства почты, в условиях полной секретности.
Другие хасиды взялись за сбор средств, предназначенных для спасения Ребе и для продолжения оказания помощи хасидам, живущим в Земле Израиля. Эта группа должна была также оказывать денежную поддержку хасидам, направленным в Петербург и Вильну.
И наконец, некоторым выпала честь стоять на защите учения хасидизма и его обычаев, поддерживая дух хасидов.
Черная карета, в которой находился Ребе, выехала из Лиозно в четверг вечером, в канун субботы Берешит[2]. Наутро в пятницу, в пол-одиннадцатого, когда до зажигания субботних свечей оставалось шесть часов, Ребе попросил охранников остановиться и дать ему провести субботу там, где они находились в ту минуту. Охранники не хотели и слышать об этом. Внезапно ось кареты сломалась, и карета не могла ехать дальше. Ось починили, но вдруг сдохла одна из лошадей, запряженных в карету. Привели новую лошадь, но обе лошади вместе не смогли сдвинуть карету с места И тут охранники поняли, что не смогут продолжить путь вопреки желанию рабби Шнеура-Залмана. Они взмолились дать им доехать до ближайшей деревни и там остановиться на субботу, но рабби Шнеур-Залман не согласился. Единственное, на что удалось получить его согласие, это сдвинуть телегу с дороги на обочину. Там они и провели субботу. Место, где это произошло, осталось в памяти хасидов, и в течение многих поколений они рассказывают об этом чуде с великим трепетом и воодушевлением.
Когда Ребе был доставлен в Петербург, его поместили в одну из тайных камер Петропавловской крепости. Он провел в крепости в общей сложности более семи недель. В первые три из них условия содержания были крайне суровыми. Камера, в которой находился Ребе, была предназначена для бунтовщиков. Ребе обвинялся в бунте против царского правительства, поскольку доносчики утверждали, что он собирает деньги и отсылает их... турецкому султану[3]. Позднее Ребе перевели в более удобную камеру.
Рабби Шнеура-Залмана допрашивали в помещении Тайной канцелярии. Чтобы доставить его из Петропавловской крепости в Тайную канцелярию на допрос, особый офицер переправлял его на лодке через Неву. Однажды во время переправы Ребе захотел совершить освящение луны[4] и попросил офицера на несколько минут остановить лодку, но тот отказался. Сказал ему Ребе: «Если я захочу, то сам смогу остановить лодку», но офицер не слушал его. И вдруг лодка остановилась. Ребе произнес 148-ю главу Тегилим, которую читают перед освящением луны, однако самого освящения не произнес, и лодка снова двинулась. Ребе вновь обратился к офицеру с просьбой остановить лодку, и офицер ответил: «А что ты мне дашь за это?» Ребе написал ему благословение на клочке бумаги. Впоследствии этот офицер достиг высоких чинов и прожил долгую жизнь в богатстве и почете. Клочок бумаги с благословением Ребе он поместил под стекло в золотую рамку. Когда рабби Йосеф-Ицхак, предпоследний Любавичский Ребе, рассказывал эту историю, он добавлял:
Когда я был ребенком, в этой истории меня удивляло то, что, когда лодка остановилась в первый раз, рабби Шнеур-Залман не произнес освящение луны. Зачем ему было просить об одолжении у того нееврея? Однако, когда я повзрослел и стал лучше понимать учение хасидизма, я осознал, что в этом состоит важнейший принцип служения Всевышнему, согласно которому Ребе должен был поступить именно так, а не иначе. Заповеди следует исполнять, повинуясь законам природы, в которые они «облачаются» в этом мире, а не при помощи чудес, которые выше этих законов.
Кристиан Вильгельм фон Фабер дю Фор.
На биваке французских войск. 9 июля 1812 года (фрагмент). Иллюстрированная
газета, издававшаяся на местах во время Русской кампании
И действительно, в литературе Хабада подробно объясняется, что заповеди спустились в наш мир и облачились в материальные сущности для того, чтобы произвести берур всем материальным творениям. В этом проявляется важнейший принцип мироздания: Все-вышний сотворил мир потому, что возжелал иметь «жилище внизу»; однако здесь не место подробно обсуждать этот принцип.
На следствии в Тайном совете рабби Шнеуру-Залману были заданы двадцать два вопроса, в частности, почему он изменил детали молитвы, что такое хасидизм, почему и зачем он отправляет средства в Землю Израиля и прочие.
На двадцать вопросов он ответил устно, дав детальное и точное объяснение, и ответы его были приняты с пониманием. На один вопрос он дал подробный письменный ответ, и после перевода на русский язык, сделанного параллельно двумя цензорами, этот ответ также был принят благосклонно.
Последний, двадцать второй вопрос касался сказанного в конце первой главы первой части «Таньи». Там говорится, что животные души евреев происходят от клипат нога, в которой, наряду со злом, содержится также и благо; души же неевреев происходят от прочих нечистых клипот, полностью лишенных блага. Когда Ребе спросили, как можно утверждать такое, он промолчал, и лицо его выражало радость. Это молчание было воспринято членами Тайного совета как ответ на их вопрос, и они больше не возвращались к нему. После освобождения Ребе рассказал близким, что своим молчанием хотел сказать следующее: «Взгляните, господа, на двадцать один вопрос я ответил правдиво, и у вас была возможность убедиться, что слова мои верны. Если я дам вам ответ на последний вопрос, вам придется признать, что эти мои слова также истинны. Неужели вы в самом деле этого хотите?.. » И Ребе сказал, что следователи прекрасно поняли, что он имел в виду, и согласились с ним.
19-го числа месяца кислев рабби Шнеур-Залман был освобожден. По дороге из Петербурга домой его сопровождали тысячи хасидов. Во вторник, на второй день Хануки, он приехал в Витебск, и тысячи людей вышли его встречать.
В 5561 (1800) году Ребе был опять арестован, и его вновь доставили в Петербург. На этот раз с ним обращались уважительно, не как с преступником. Вопросы, которые ему задавали, касались не его личности и поступков, как при первом аресте, а хасидизма как учения и образа жизни. На пятый день Хануки он был вновь освобожден и с честью возвратился в Белоруссию. Однако в Лиозно он больше не вернулся — отныне местом его пребывания стало местечко Ляды. Так появилось его общепринятое прозвание: Ребе из Ляд.
Хотя преследования со стороны противников хасидизма ослабли, возник новый конфликт — с польскими адморами. Особенно сильное противодействие оказывали Ребе польские цадики, не разделявшие взглядов учения Хабад: рабби Барух из Меджибожа и рабби Авраам из Калиска, который совершил алию в Святую землю и жил в Тверии. Основное их возражение противХабада заключалось в том, что для хасидов нет никакой необходимости в интеллектуальном постижении Б-жественного: они вполне могут довольствоваться простой верой в Б-га.
Если Алтер Ребе в своем толковании стиха Торы «Праведник верой своей будет жить» заострял внимание на слове «жить», то есть утверждал, что интеллектуальное созерцание должно наполнять жизненностью веру, то рабби Барух и рабби Авраам смещали акцент на слово «вера», утверждая, что человек вполне может обойтись простой верой во Всевышнего. Они считали, что служение Б-гу на высоком уровне следует предоставить лишь цадикам, а их хасиды должны полагаться на них. На этой же почве возникли разногласия между Алтер Ребе и цадиком рабби Шломо из Карлина. Последний отличался необычайной святостью и был одним из ближайших друзей Алтер Ребе. Рабби Шломо решил поселиться в местечке Бешенковичи Витебской губернии, а поскольку это местечко расположено в Белоруссии, духовным лидером которой был в те времена Алтер Ребе, рабби Шломо испросил на это его соизволения. Тот ответил, что даст свое согласие в случае, если рабби Шломо исполнит три условия. Два из них рабби Шломо принял, но третье отверг и потому был вынужден отказаться от своего намерения. Это последнее условие заключалось в том, что рабби Шломо должен был воздерживаться от выражения своей идеи о том, что «цадик должен нести на себе свою паству». Иными словами, по мнению Алтер Ребе, хасиды должны сами прилагать усилия к изучению Торы и служению Все-вышнему, а не думать, что это сделает за них ребе.
В конце концов Алтер Ребе вышел победителем в этом споре с цадиками и собрал вокруг себя десятки тысяч последователей. Кстати, рабби Леви-Ицхак из Бердичева оказывал рабби Шнеуру-Залману полную поддержку. Число хасидов Хабада росло, их ряды ширились.
Раз уж мы заговорили об отношениях Алтер Ребе с рабби Шломо из Карлина, расскажем такую историю. Однажды рабби Шломо посетил Алтер Ребе в Лиозно, и тот, разумеется, принял его с большим почетом (не будем излагать здесь подробности этого визита). В честь рабби Шломо было намечено устроить роскошную трапезу, и жена Ребе пожелала лично приготовить угощение для высокого гостя. Однако служанка, работавшая у них в доме, заявила, что, по-скольку обязанность приготовления пищи возложена на нее, она не собирается лишиться заслуги и хочет сама приготовить угощение для цадика. Женщины обратились к Алтер Ребе, чтобы тот разрешил их спор. Выслушав доводы обеих сторон, Алтер Ребе постановил: они будут готовить вместе. Жена Ребе добавила соли в кушанья, и то же самое по неведению сделала служанка. Когда блюда были поданы к столу, рабби Шломо лишь чуть-чуть отведал их. Спросил Ребе гостя: «Почему не ест господин? Наверное, еду забыли посолить!» — и с этими словами добавил в еду еще соли. Когда выяснилось, в чем дело, сказал ему Алтер Ребе: «В первую субботу, которую я провел в Межериче у нашего учителя, Магида, он дал мне кусок кугла и сказал: съешь этот кугл, и отныне ты никогда не будешь чувствовать вкуса пищи». Из этой истории можно извлечь три урока.
Письмо Мителер Ребе, составленное сразу после смерти его отца, рабби Шнеура-Залмана. 1813 год
Во-первых, пища должна служить не для удовольствия, но лишь для поддержания жизни. Алтер Ребе в полной степени следовал этому уроку, ибо совсем перестал ощущать вкус пищи. И хотя большинству людей это недоступно, все же следует помнить, что не удовольствие — главная цель вкушения пищи.
Во-вторых, даже если человек не чувствует вкуса пищи, он обя-зан есть, чтобы поддерживать свою жизнь.
В-третьих, как мы уже упоминали, Алтер Ребе сказал о себе сло-вами Талмуда (трактат Брахот, 61б): «Вот я, например, — бейнони». Из приведенной выше истории видно, что его учитель, Магид из Межерича, был гораздо более высокого мнения о нем. Ибо, как мы уже говорили, в «Танье» сказано, что цадику отвратительны наслаждения этого мира, если они не связаны со служением Всевышнему, но это-го нельзя сказать о бейнони. Ясно, что Магид считал рабби Шнеура-Залмана цадиком.
В 5572 (1812) году началась война с Наполеоном, и Алтер Ребе однозначно встал на сторону России[5]. При приближении французских войск он решил бежать со своей семьей в глубь страны. «Для меня лучше смерть, чем жизнь под властью Наполеона!» — сказал Ребе. Его сын, Мителер Ребе[6], писал: «Рабби Шнеур-Залман не желал находиться ни одного дня под властью Наполеона». В своем письме Ребе призывал хасидов оказывать русской армии всяческое содействие. В Рош а-Шана 5573 (1812) года он сказал своим домочадцам: «Сегодня я узрел в своей молитве, что положение [на войне] улучшается и победа будет на нашей стороне. И хотя враг захватит Москву, больше ему не подняться»
За два дня до Йом Кипура Наполеон захватил Москву. В это время Ребе с семьей находились во Владимире. В канун Йом Кипура они стали свидетелями бегства из Москвы высоких чиновников, и его сын воскликнул с горечью: «Отец, ты видишь, власть предержащие спасаются бегством! Где же твое обещание?» Ответил ему Ребе: «Ты видишь, что на мне тфилин, — я тебе не солгу. Я клянусь Всевыш-ним и своей душой, что дальше Москвы Наолеон не пройдет и вскорости возвратится по своим следам. И пойдет он не на Петербург — главной целью его будет найти провизию, идя по Белоруссии. Но это ему не удастся, и в самом скором времени он падет!» Мы знаем, что так и случилось.
Из Владимира Ребе продолжал путь через Рязанскую, Тамбовскую, Орловскую и Слободско-Украинскую губернии, и в дороге до него дошла весть: вот уже четыре дня русская армия наступает и гонит неприятеля из Калуги и Вязьмы (из письма Мителер Ребе).
Ребе и его домочадцы доехали до деревни Пены и остановились в доме одного из жителей. Там Ребе заболел и спустя пять дней, 24 тевета 5573 (1813) года, был призван в Небесный дом учения[7]. За некоторое время до смерти он попросил чернил и бумаги и написал глубокий маамар, начинающийся словами «Низкая душа...». Его тело перевезли в город Гадяч Полтавской губернии, где он и был похоронен.
Упомянем две последние заслуги из перечня десяти заслуг Алтер Ребе, составленного хасидами былых времен: десять сочиненных им нигуним (мелодий), способных пробудить в человеке удивительное ощущение близости ко Всевышнему и стремление приникнуть к Нему, а также благословение, которое он дал своим хасидам: везде, где они будут распространять Тору и заповеди, их усилия непременно увенчаются успехом.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Слово ладаат, которое означает также «сокрушить, проучить», рассматривается здесь в соответствии с тем, как его корень (דעת) употребляется в книге Шофтим (8:16): «И взял он старейшин города и колючки пустыни и ветки терновника, и проучил (ва-йода, וידע ) ими жителей Суккота».
[2]. Первая суббота в году после праздника Симхат Тора, с которой начинают годовой цикл чтения Торы. Эта суббота называется по первому разделу Торы — Берешит.
[3]. В то время у России были сложные отношения с Османской империей, под властью которой была Земля Израиля. Как писалось выше, Ребе действительно посылал деньги в Землю Израиля, однако они предназначались не турецкому султану, а хасидам, жившим в Святой земле.
[4]. Особая молитва, которая читается в начале еврейского месяца после появления на небе молодой луны. Эта молитва включает в себя, в частности, несколько глав из Теилим и благословение. Поскольку ее положено читать стоя, Ребе просил остановить лодку, чтобы встать.
[5]. По поводу этой войны Алтер Ребе также разошелся во мнениях с некоторыми польскими цадиками. Цадики считали, что не может быть ничего хуже правления российского императора, проводившего политику жестокого угнетения евреев, тогда как Наполеон сулил евреям свободу. Однако позиция Алтер Ребе была иной, и вот почему. Наполеон был безбожником и проповедовал идеи просвещения и либерализма. По отношению к евреям это означало, что он го-тов предоставить им равноправие (что на поверку оказалось ложью), но платой за него был отказ от автономии общины. До этого в большинстве мест проживания евреев власти готовы были видеть в них единое целое, не покушаясь на внутреннее управление общины и поддерживая отстраненность евреев от соседних народов. Таким образом, власть Наполеона и распространяемые им идеи несли евреям опасность ассимиляции и отхода от религии (что и происходило быстрыми темпами в захваченных Наполеоном странах), а это, согласно Торе, является самой большой опасностью. В отличие от этого, русские императоры, при всей их враждебности и порой ненависти к евреям, не приветствовали ассимиляцию. В своем выборе рабби Шнеур-Залман следовал словам наших мудрецов, благословенна их память: «Тот, кто подталкивает человека к греху, — хуже убийцы! Ведь убийца лишает человека жизни только в этом мире, а толкающий на грех лишает его жизни как в этом мире, так и в Грядущем» (Мидраш Танхума, Пинхас, 3).
[6]. То есть Средний Ребе. Принятое в Хабаде обозначение рабби Дов-Бера.
[7]. То есть скончался.