[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2013 ТЕВЕТ 5773 – 1(249)
удивительная личность автора «таньи»
Шломо-Йосеф Зевин
24 тевета (6 января) исполняется 200 лет со дня смерти Алтер Ребе. Мы продолжаем публиковать фрагменты перевода «Тора ор», готовящегося издательством «Книжники», и предлагаем вниманию читателей статью раввина Ш.-Й. Зевина о личности автора основополагающих книг хасидизма Хабад.
Рабби Шнеур-Залман из местечка Ляды, прозванный Алтер Ребе (Старый Ребе), автор книги «Танья» и основатель хасидизма Хабад, прожил в этом мире шестьдесят восемь лет. Он был воистину удивительной личностью, одним из тех незаурядных людей, которые формируют новую эпоху, внося коренные изменения в мировоззрение, образ жизни, сознание, настроения, обычаи своих современников. Кто-то сказал, что Виленский гаон оставил после себя книги, а Бааль-Шем-Тов оставил после себя людей. Не будем судить о верности этих слов, но что касается Алтер Ребе, автора «Таньи», то он, несомненно, оставил после себя и то и другое. Его творческое наследие включает не только такие классические труды, как «Танья» и его «Шульхан арух»[1], и не только книги, записанные с его слов другими (такие, как «Ликутей Тора», «Тора ор», «Биурей а-Зоар» и пр.), но и всю литературу хасидизма Хабад. Вся хабадская книжность продолжает и развивает его теоретический подход к исследованию тайн мироздания и Б-жественности, творения, бытия и человека; она является неотъемлемой частью духовного наследия Алтер Ребе — основоположника этих исследований. Он оставил после себя и сотни тысяч последователей — хасидов Хабада, которые живут во всем мире и с трепетом произносят его имя.
Шнеур-Залман родился в 5505 (1745) году в местечке Лиозно в Белоруссии, находившемся в те времена под властью Польши. Уже в детстве мальчик отличался выдающимися способностями и после бар мицвы, в возрасте тринадцати лет, был принят в члены хевра кадиша (погребального братства). В соответствии с обычаем того времени, в актовую книгу погребального братства была внесена запись о нем. Она гласит: «...по своему уровню он равен мудрецам предыдущих поколений и имеет право расходиться с ними во мне-нии[2], этот юный муж, раввин и учитель Шнеур-Залман, благословен он, “да будет он нам утешением” (Берешит, 5:29)». В возрасте восемнадцати лет он полностью завершил изучение Талмуда со всеми основными комментариями, ранними и поздними, и приступил к изучению каббалы. Его гениальность была общепризнанна. Именно поэтому один состоятельный знаток Торы, живший в Витебске, захотел женить его на своей дочери. После женитьбы рабби Шнеур-Залман продолжил посвящать все свое время изучению Торы, почти полностью обособившись от окружающего мира. Его образ жизни пришелся не по вкусу тестю, и тот стал оказывать давление на дочь, убеждая ее потребовать у мужа развода. Однако молодая супруга не захотела покидать мужа.
Титульный лист «Ликутей амарим» Дов-Бера из Межерича, Великого Магида. Подготовлено к печати р. Шломо бен Авраамом из Луцка. Корец. 1784 год. Собрание семьи Шнеерсон
В возрасте двадцати лет рабби Шнеур-Залман преисполнился стремления отправиться к Магиду из Межерича, преемнику Бааль-Шем-Това. В то время в Восточной Европе существовали два центра еврейской мысли: Вильна — столица талмудической учености и Межерич, куда стекались те, кто искал искреннего служения Всевышнему и глубокой, чистосердечной молитвы. Рабби Шнеур-Залман подумал: «Изучать Тору я, похоже, научился, а вот молитва для меня пока тайна за семью печатями...» И он предпочел Межерич Вильне.
Приехав в Межерич, он открывает для себя учение Бааль-Шем-Това и Магида. Он выбирает Магида своим учителем. Он становится также учеником — и одновременно учителем — сына Магида, рабби Авраама по прозванию Ангел. Учеником в каббале и учителем в Талмуде. Там, в Межериче, по требованию Магида рабби Шнеур-Залман начинает писать свой «Шульхан арух», проявляя при этом гений истинного законоучителя.
После смерти Магида в 5533 (1772) году его ближайшие ученики начали создавать собственные хасидские общины, каждый в своей округе. Главой хасидов в Белоруссии и Литве стал рабби Менахем-Мендл из Витебска, автор книги «При а-арец». Рабби Шнеур-Залман продолжил обучение у него. В 5537 (1777) году рабби Менахем-Мендл с группой, состоявшей из трехсот хасидов, отправился в Землю Израиля. Перед отъездом он попытался установить мир в еврейском народе, примирившись с митнагдим — противниками хасидизма, чье противодействие хасидизму достигло тогда апогея. Для этого он вместе с рабби Шнеуром-Залманом направился в Вильну, чтобы встретиться там с Виленским гаоном и в открытом диспуте опровергнуть его возражения против хасидизма. Однако, несмотря на все их усилия, Виленский гаон не пожелал встретиться с ними, буквально выставив их за дверь.
После этого, в 5537 (1777) году, многочисленные хасиды совершили алию[3]. Рабби Шнеур-Залман сопровождал своего учителя, рабби Менахема-Мендла, до Могилева, а оттуда вернулся в Белоруссию, где хасиды признали его своим наставником. С этих пор он начал издавать свои труды и распространять созданное им учение; отовсюду к нему стекались толпы евреев, которые с жадностью впитывали его святые слова. Его учение приобретало все большую известность, и ряды его последователей насчитывали уже десятки тысяч человек.
Основанное им направление хасидизма получило название Хабад (аббревиатура слов Хохма, Бина, Даат), ибо центральное место в нем занимает углубленное размышление, в ходе которого сознание (даат) сосредоточивается на величии Всевышнего. Человеку недостаточно лишь простой веры в Б-га, о которой сказано (Хавакук, 2:4): «...а праведник верой своей жив будет». Ведь недаром говорят наши мудрецы (Эйн Яаков, трактат Брахот, 63а): «Вор, что стоит у входа в подкоп и готовится совершить кражу, молит Всевышнего о помощи»[4]. Следует наполнить нашу веру жизненной силой и насладиться интеллектуальным постижением Б-жественности. Из слов «Знай Б-га отца твоего и служи Ему» (Диврей а-ямим I, 28:9) можно сделать вывод, что служение Всевышнему должно опираться на знание о Нем; а дабы приобрести это знание, следует так глубоко сосредоточить на Всевышнем все помыслы и устремления сердца, чтобы находиться с Ним в неразрывной связи.
Наиболее четко и последовательно Алтер Ребе изложил свое учение в книге «Танья», увидевшей свет в 5556 (1796) году[5]. Основные части «Таньи» называются «Книга средних» и «Врата единства и веры». Первая из них — «Книга средних» — представляет собой развернутый комментарий к стиху: «А весьма близко к тебе слово сие: в устах твоих оно и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Дварим, 30:14). Она посвящена анализу различных типов людей: цадиким (праведников), бейноним (средних) и решаим (злодеев). Уже в первой главе делается довольно неожиданный вывод: цадик — это не тот, у кого за плечами «мешок, полный заповедей», и даже не тот, кто сам является таким «мешком с заповедями». Рабби Шнеур-Залман обсуждает два значения слова «цадик». Во-первых, цадик — это тот, у кого добрых дел больше, чем прегрешений, и он называется цадиком потому, что будет оправдан на суде[6]. Таков иносказательный смысл этого понятия, относящийся к вопросу награды и наказания. Однако глубинное, наиболее возвышенное значение этого понятия совершенно иное: ца-дик — это тот, у кого Б-жественная душа преобладает над животной душой в такой степени, что этот человек полностью искореняет в себе всякое зло. Об этом сказано (Дварим, 17:7): «И истребишь зло из среды своей». И потому для цадика неприемлемы все удовольствия этого мира, если они связаны лишь со стремлением удовлетворить телесные потребности, а не служить Всевышнему в любви и трепете. Человек, в котором зло, пусть в минимальной степени, все же еще присутствует, однако в силу своей незначительности полностью подчинено добру, — это неполный цадик, называемый «цадиком, в котором [присутствует] зло», ведь в нем еще есть частица зла, но она незначительна в сравнении с добром. Эта ступень, в свою очередь, подразделяется на множество уровней, в зависимости от масштабов зла, которое присутствует в душе человека, и степени его подчиненности добру
Противоположностью «неполного цадика» является «злодей, в котором [присутствует] добро». Добро, находящееся в Б-жественной душе такого человека, подчинено присутствующему в нем злу и нивелируется этим злом. Разумеется, и эта ступень подразделяется на множество различных уровней, в зависимости от соотношения добра и зла — как количественного, так и качественного Но есть также и «злодей, в котором [присутствует только] зло». Это такой человек, над которым безраздельно властвует зло — настолько, что добро полностью покидает его и как бы окружает его извне. Это напоминает изречение наших мудрецов, благословенна их память: «На всяком собрании[7] десяти евреев почиет Шхина».
Наконец, есть люди, называемые «средними» (бейноним). Это идеальное и вместе с тем реально достижимое для большинства людей состояние. Основная цель книги «Танья» заключается в том, чтобы показать, каким образом этого состояния может достичь каждый: оно достижимо посредством углубленного размышления о величии Всевышнего, пробуждающего в человеке чувства любви и страха по отношению к Нему, Благословенному. Ибо от природы «средний» не может испытывать полноценного отвращения и ненависти к злу, которое таится внутри него, и об этом сказано (Берешит, 8:21): «...ибо помысел сердца человека зол с юности его». Таким образом, врожденное зло у такого человека сохраняет свой изначальный потенциал, однако оно никогда не усиливается настолько, чтобы облечься в тело, ибо на телесном уровне у «среднего» проявляются лишь три духовных одеяния Б-жественной души: мысль, речь и действие. Бейнони никогда не нарушал заветы Торы и ни на одно мгновение не мог быть назван «злодеем»[8]. Однако при этом нельзя сказать, что сущности Б-жественной души бейнони — сущности, которая тождественна «десяти качествам» души, — принадлежит полная и безраздельная власть над его телом. Это справедливо только в определенные моменты, например во время чтения «Шма» и молитвы. Но после окончания молитвы зло возвращается к «среднему». Это зло выражается в вожделении к удовольствиям этого мира — как дозволенным Торой, так и запрещенным; однако оно не обладает достаточной силой для того, чтобы вожделение проявилось в мысли, речи или действии.
Титульная страница основного труда р. Шнеура-Залмана «Танья». Кенигсберг. 1852 (?) год
Алтер Ребе объясняет, что слова Торы «Весьма близко тебе слово сие» (Дварим, 30:14) означают, что каждый еврей может и должен достичь уровня бейнони. В Торе сказано не просто «близко», а «весьма близко»; имеется в виду, что еврей должен не только достичь этого уровня, но и пробудить в своем сердце чувство любви и страха перед Всевышним. В наше время (а может, и в прежние времена) крайне редко можно встретить человека, которого можно было бы назвать бейнони по критериям «Таньи». Лишь о самых избранных хасидах говорят, что они — бейноним по «Танье». Да и сам Алтер Ребе как-то сказал о себе: «Если отбросить скромность, то я, например, бейнони». Эти слова услышал один из его ближайших хасидов, за плечами которого было множество заповедей и добрых дел. Сказал он Алтер Ребе: «Ведь я не считаю себя злодеем, не дай Б-г! Но если Ребе называет себя бейнони, то кто же тогда я?» Ответил ему Ребе: «Бейнони — это целый мир!» Он имел в виду, что понятие бейнони включает в себя великое множество самых различных уровней. Разумеется, лишь из скромности Алтер Ребе мог отнести себя к числу бейноним (ведь он, безусловно, был цадиком). И все же из его слов мы узнаем, что «бейнони — это целый мир».
Мы можем подумать, что раскрыть в сердце человека любовь ко Всевышнему — дело вовсе не такое уж простое и не каждому оно доступно. Однако в книге «Танья» Алтер Ребе делает упор не на достижении любви как эмоционального состояния, а на углубленном размышлении, на интеллектуальной стороне любви. Он учит любви на уровне разума, когда человек осознает разумом, что нужно любить Б-га и бояться Его, и природа этих чувств становится ясна ему. Однажды Алтер Ребе сказал:
Вот, сказано (Дварим, 4:39): «Познай же ныне и положи на сердце твое, что Г-сподь есть Б-г на небе вверху и на земле внизу; нет другого». «Познай же — ныне» — это[9] должно быть готово прямо сейчас; однако к словам «положи на сердце твое» слово «ныне» не относится. Сегодня, сейчас мы должны быть готовыми на уровне знания, оставив незавершенной только стадию «положи на сердце твое», которая выражается в привлечении духовной энергии от разума к сердцу; это произойдет, когда придет Машиах праведный наш, который раздует в сердцах пламя любви и страха. А с теми, кто не занимался познанием Б-жественного, Машиах должен будет начать с азов.
Итак, основная задача разума — воздействовать на мысль, речь и действие человека. В наше время человек не способен управлять своими эмоциями и даже не в состоянии должным образом исполнить фундаментальную заповедь «люби Г-спода, Б-га своего» (Дварим, 6:5). Конечно, возникает вопрос: как можно приказать кому-то любить? Ведь если человек уже ощущает любовь, нет никакой надобности требовать ее от него; если же он не испытывает любви, то требовать ее от него бесполезно! Ответить на этот вопрос можно так: исполнение данной заповеди начинается с произнесения слов «Шма Исраэль» («Слушай, Израиль!»), причем слово «шма» означает не только «слушай», но и «пойми». Иными словами, человек должен углубиться в размышления о единстве Г-спода, Б-га нашего, и благодаря этому он сможет достичь исполнения заповеди «люби Г-спода, Б-га твоего». Да, человек не властен над своими чувствами. Тем не менее он способен полностью контролировать свои мысли, слова и действия, даже вопреки чувствам, которые рано или поздно изменятся и преисполнятся святости. В книге «Танья» Алтер Ребе, проявляя тонкое понимание человеческой психологии, проводит глубочайший анализ этого процесса и указывает путь эмоционального исправления
Вторая часть «Таньи», «Врата единства и веры», посвящена теме Б-жественного единства, которое понимается гораздо шире, чем просто отсутствие иных богов, кроме Всевышнего. Алтер Ребе пишет:
Да разве может прийти человеку в голову, что в водах, находящихся под землей, обитает какое-то божество? Почему же Тора предостерегает его от этого, говоря (Дварим, 4:39): «Познай же ныне и положи на сердце твое, что Г-сподь есть Б-г на небе вверху и на земле внизу; нет другого»?
На самом же деле понятие «единство Всевышнего» предполагает, что лишь Его существование реально, а все остальное не существует, то есть слова «нет другого» следует понимать как «ничего, кроме Него, не существует». Если бы мы могли увидеть воочию поток жизненности, исходящий из уст Всевышнего и достигающий всех сотворенных существ, то мы не смогли бы разглядеть материальные оболочки творений. Такова основная тема второй части «Таньи».
Титульный лист одного из первых изданий «Шульхан аруха», составленного р. Шнеуром-Залманом из Ляд. 1770-1773 годы. Копысь. 1814 год. Из библиотеки семьи Шнеерсон
Книга «Танья» содержит также еще две части: «Послание о тшуве», которое было включено в книгу начиная со второго издания 5559 (1799) года, и «Святое послание», добавленное при переиздании в 5574 (1824) году. Последнее состоит из тридцати двух писем, напи-санных Алтер Ребе своим хасидам. В этих письмах речь идет главным образом о тщательном исполнении заповеди цдака (пожертвования бедным) вообще и о пожертвованиях еврейской общине в Святой земле в частности. В отношении последних Ребе пишет: «Это в полном смысле пожертвования для Всевышнего, ибо сказано (Дварим, 11:12): “Глаза Г-спода, Б-га твоего, постоянно устремлены на нее (Святую землю)”». Интересно, что в другом месте Алтер Ребе пишет о Земле Израиля следующее: «Праведники, живущие в Святой земле, могут достигнуть более высокого постижения, чем было доступно праведникам их уровня даже во времена Храма» (Тора ор, глава Вайеце). Алтер Ребе также всячески подчеркивает важность братской любви между всеми евреями В тридцать второй главе первой части «Таньи» он пишет: «Заповедь “Люби ближнего, как самого себя” следует исполнять по отношению к любому еврею, от великого до малого... ибо кто может на самом деле знать, каков корень и источник этой души на Небе?» (ср. со сказанным во второй главе: «Случается иногда, что необычайно высокая душа облачается в сына человека крайне презренного и низкого»). Он также объясняет, что сказанное в Мишне (трактат Авот, 1:12): «Люби творения и приближай их к Торе» — относится к людям, крайне далеким от Торы Всевышнего и Его заповедей; такие люди называются «творениями», ибо у них нет никаких заслуг помимо того, что они — творения Б-га. Однако следует проявлять любовь даже к ним, в надежде приблизить их к Торе и служению Всевышнему; если же это не увенчается успехом, то человек, по крайней мере, удостоится награды за исполнение заповеди о любви к ближнему.
Алтер Ребе привнес в практическую Алаху несколько новшеств: так, он настаивал на особой заточке ножей для ритуального убоя скота, которая в конце концов стала общепринятой[10]. Кроме того, он составил сидур (молитвенник) на основе предписаний Аризаля. В этом молитвеннике каждое слово выверено им с величайшей точностью. Это один из редких случаев, когда составитель сам редактировал тексты в сидуре Обычно составители лишь выбирали так называемый нусах (извод) молитвенника — ашкеназский, сефардский и т. д. — и писали комментарии к молитвам, оставляя работу по редактированию и корректированию текста печатникам. Однако Алтер Ребе сам тщательно проверил весь текст сидура — каждую фразу, слово, букву. При этом он не только руководствовался известным лишь каббалистам тайным значением слов молитвы, но и заботился о том, чтобы слова молитвы в самом простом их смысле вызывали у молящихся священный трепет и вдохновляли их своим изяществом и красотой.
Алтер Ребе прославился также необычайно мудрыми постановлениями в области Алахи. Еще в Межериче он, по просьбе учителя — великого Магида, приступил к составлению своего собственного свода законов «Шульхан арух». Благодаря отточенному языку и необычайно ясным комментариям этот труд занимает совершенно особое место в алахической литературе. Остановимся чуть более подробно на этом произведении Алтер Ребе.
Какую цель ставил перед собой Алтер Ребе при составлении «Шульхан аруха»? Цель была задана не им, а его учителем, Магидом из Межерича. Вот что пишут сыновья Алтер Ребе в предисловии к «Шульхан аруху»:
...И когда он (Магид) стоял пред Всевышним, осенило его святое вдохновение. И выбрал он святого господина и учителя нашего (Алтер Ребе), благословенна его память, и стал настойчиво упрашивать его. И сказал он ему: «Нет разумного и мудрого, как ты» (Берешит, 41:39), дабы изучить всю глубину Закона и выпустить в свет краткое изложение сути всех алахических постановлений всех авторитетов, ранних и поздних; результатом же этого труда станет собрание ясных и однозначных законов, вытекающих из мнений всех этих авторитетов.
Отсюда ясно, что составление «Шульхан аруха» преследовало тройную цель: ясная формулировка Алахи, изложение оснований того или иного решения и выбор решающего алахического мнения.
Его изложению свойственен не только четкий и ясный стиль, но и логичная, стройная последовательность, четкая аргумента-ция и строгий порядок выводов. Этого нельзя в полной мере сказать о классическом «Шульхан арухе» рабби Йосефа Каро с примечаниями рабби Моше Иссерлеса[11], поскольку эти авторы стремились только сформулировать практические законы и не считали нужным указывать при этом на общие алахические принципы или прояснять связь одних законов с другими, приведенными ранее. Так, они не считали нужным объяснить, что уничтожение квасного в канун Песаха представляет собой предписание Торы, исполняемое по велению Торы до полудня, и что по Торе до полудня 14 нисана достаточно отказаться в душе от владения квасным. Мудрецы же постановили, что этим нельзя ограничиваться и что следует произвести бдикат хамец (проверку и удаление квасного) вечером, сразу же после наступления 14 нисана. Все это представляется авторам классического «Шульхан аруха» несущественным для изложения законов проверки и удаления квасного. Относящийся к этому пункт начинается сразу со слов: «Проверяют хамец...» Алтер Ребе же считает необходимым, прежде чем дать указания о том, как делать бдикат хамец, сообщить нам обоснования этих законов. Поэтому вместо двух пунктов этого раздела в классическом «Шульхан арухе» мы находим одиннадцать пунктов в «Шульхан арухе» Алтер Ребе.
Продолжение следует
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Рабби Шнеур-Залман написал свой извод «Шульхан аруха». Разумеется, он не менял свод законов; целью его было изменить стилистику классического труда «Шульхан арух» рабби Йосефа Каро, как это объясняется далее.
[2]. «Равен мудрецам... и имеет право расходиться» — парафраз талмудического из-речения (трактат Эрувин 50б, Ктубот 8а, и др.): «Рав — танай и может расходиться с ними во мнениях». Смысл этого изречения таков: поскольку эпоха мудрецов Мишны — танаев — предшествовала эпохе мудрецов Талмуда, амораев, в Талмуде существует непреложное правило: аморай не имеет права расходиться во мнении с танаем (мнение аморая может не совпадать с мнением таная только тогда, когда между самими танаями существует расхождение во мнениях; тогда аморай может следовать одному из их мнений. Разумеется, это не может рассматриваться как выражение его личного несогласия с танаем). Однако существуют мудрецы Торы, которые занимают особое место в иерархии танаев и амораев. Это несколько мудрецов, живших на стыке упомянутых эпох, но непосредственно принадлежавших эпохе амораев. О некоторых из них — самых великих — Талмуд говорит: «Он танай — и имеет право расходиться с ними во мнениях». Одним из таких мудрецов был аморай по имени Рав, и его имя часто встречается в данном контексте: «Рав — танай и имеет право на свое мнение». В данной статье автор обыгрывает почетный титул рабби Шнеура-Залмана — Рав, то есть «раввин с большой буквы». Этим титулом стали называть в раввинистической литературе Алтер Ребе после того, как он составил свой «Шульхан арух». Смысл приводимого здесь выражения в том, что благодаря своему величию рабби Шнеур-Залман может выступать даже против мнений признанных авторитетов предыдущих поколений, что непозволительно для мыслителей меньшего масштаба.
[3]. Буквально «восхождение». Этим словом обозначается в еврейской литературе переезд в Землю Израиля (Эрец-Исраэль) в соответствии со словами наших мудрецов о том, что Эрец-Исраэль выше всех прочих стран.
[4]. Это рассуждение доказывает, что одной веры, как бы ценна она ни была, абсолютно недостаточно. В самом деле, само то, что вор взывает к Б-гу, говорит о присутствии веры в его душе, однако это не мешает ему быть вором и явным образом нарушать Б-жественные законы. В действительности относительно приведенного выше стиха из книги пророка Хавакука существовали серьезные расхождения между учениками Магида, спорившими о том, что должно стать главной движу-щей силой в душе хасида. Были хасидские ребе, которые трактовали этот стих так: не просто «праведник верой своей жив будет», а «праведник верой своей будет давать жизнь» — тем, кто присоединится к цадику. Рабби Шнеур-Залман в противовес этому утверждал, что, несмотря на поддержку со стороны ребе, хасид и сам обязан заниматься внутренним совершенствованием.
[5]. А до этого в течение многих лет передававшейся хасидами из рук в руки в виде отдельных тетрадей
[6]. На святом языке слово «праведник» (цадик, צדיק) означает также «оправданный на суде» (цадик бадин, צדיק בדין).
[7]. То есть Шхина как бы «окружает» его.
[8]. Не следует понимать эти слова буквально. Имеется в виду, что в своем нынешнем состоянии бейнони предельно далек от греха — подобно тому, кто никогда его не совершал.
[9]. То есть результат размышлений.
[10]. До этого были приняты два способа заточки ножей для ритуального убоя скота: заострение и закругление. У каждого из этих способов есть свои преимущества и недостатки: ножи, заточенные первым способом, лучше режут, но и вероятность появления щербины, которая делает убой скота некошерным, становится выше. Ножи, заточенные вторым способом, устойчивее к дефектам, но хуже разрезают плотные ткани и могут вызвать у резчика желание надавить при резке, что так-же делает убой некошерным. Алтер Ребе пришел к выводу, что первый способ заточки (при условии, что ножи часто проверяют на наличие щербин и других дефектов) является предпочтительным.
[11]. «Шульхан арух» рабби Йосефа Каро и «Шульхан арух» рабби Шнеура-Залмана имеют разное предназначение. Классический «Шульхан арух» акцентирует внимание на практическом исполнении законов, тогда как «Шульхан арух» Ребе стремится передать также и общие знания о законах. Этим объясняется не только наличие в «Шульхан арухе» Ребе предваряющей информации об алахических законах, но и различия в последовательности изложения законов в двух трудах <...>