[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2012 ХЕШВАН 5773 – 11(247)
Амбруаз Воллар — великий издатель великих художников
Москва, Манеж, до 24.1
Пабло Пикассо. Цикл иллюстраций «Елена у Архимеда» (текст Андре Сюареса). Париж. 1955 год. Частная коллекция, Москва
Жорж Руо. Из цикла иллюстраций «Цирк Падающей Звезды». Париж. 1926–1938 годы. Частная коллекция, Москва
На музейной карте Москвы появилось новое название: Музейно-выставочное объединение «Манеж». Название новое, а адреса все старые: в объединение вошли центральный выставочный зал «Манеж» и выставочный зал «Новый Манеж», музейно-выставочный центр «Рабочий и колхозница», выставочный зал «Домик Чехова» на Малой Дмитровке, музей-мастерская советского классика Дмитрия Налбандяна и Музей скульптора-нонконформиста Вадима Сидура.
Адресов вроде бы шесть, но институций будет больше. В Манеже, помимо традиционных выставочных залов, разместятся четыре музея, в том числе музей «Книга художника». Выстраиванием его стратегии займется известный коллекционер Борис Фридман, руководитель старейшей российской IT-компании, учебного центра «Микроинформ». Его собрание livre d’artiste, малотиражных книг, сделанных художниками, хорошо известно москвичам: их не раз показывали в столичных музеях, последняя крупная выставка прошла этим летом в Музее личных коллекций на Волхонке.
Первый вернисаж в новом музее посвящен личности Амбруаза Воллара (1866–1939), парижского маршана и издателя. Во многом благодаря ему, а также галеристу Даниэлю Анри Канвейлеру феномен «книги художников» получил такое развитие. Воллар стал обильно заказывать их в 1920-х годах. А свою первую книгу в этом жанре, с иллюстрациями Мориса Дени, тиражом в пять экземпляров, выпустил еще в 1903-м. Год спустя впервые прозвучал и сам термин, его придумал французский критик Ноэль Клеман-Жанен, чье понимание книги художника актуально и сегодня: она «придумана и выполнена мастером эстампа или художником, заменяющим собою издателя и придумывающим том целиком, т. е. уже перестающим быть иллюстратором».
Возможно, за этим стояли экономические интересы, вызванные стремлением привлечь к коллекционированию новые социальные слои, которые готовы были бы тратить деньги на современное искусство, но пока еще не знали, сколько именно и на что конкретно. Эстетический слом после мировой войны привел к окончательному разрушению иерархий в художественном мире. Новая эстетика нуждалась в новых формах, и книжная иллюстрация неожиданно оказалась мостом, соединившим продвинутого галериста, ищущего новые рынки сбыта автора и позволяющую себя развлекать публику.
На выставке покажут почти полтысячи листов таких авторов, как Ренуар и Пикассо, Жорж Брак и Андре Дерен, Жорж Руо и Марк Шагал. В образовательной части программы запланированы лекции и о Волларе, и о самом феномене livre d’artiste, конкурс детского рисунка, а также круглый стол с участием художников, искусствоведов и коллекционеров. Последним принадлежит особая роль в создании нового музея. Так, три из четырех его первых выставок будут сделаны на основе собраний Георгия Генса и Бориса Фридмана.
Марк Шагал — мастер livre d’artiste
Петербург, Эрмитаж, до 25.11
Марк Шагал. Иллюстрация к стихотворению «Как дикарь». Женева. 1968 год
Подзаголовок петербургской выставки — «Избранные листы» — отражает ее камерный характер. В фойе Эрмитажного театра представлены шагаловские иллюстрации из пяти его книг, созданных на протяжении практически всего творческого пути — в 1920–1960‑х годах. Некоторые из них, как иллюстрации к «Мертвым душам» Гоголя и «Басням» Лафонтена, только что показывали в Москве, в Инженерном корпусе Третьяковки. Листы к Гоголю занимают особое место в шагаловском наследии. Первоначальный замысел в 75 гравюр в итоге разросся до 96 сюжетов. Но заказавший их Амбруаз Воллар так и не успел опубликовать книгу до своей смерти (из 51 проекта он успел в итоге напечатать лишь 27 «книги художника»), в итоге она увидела свет уже после второй мировой войны. Но задолго до этого, еще в конце 1920-х, художник подарил Третьяковке весь цикл.
Другие шагаловские книги широкой российской публике известны, наверное, не так хорошо. Хотя цветные литографии к роману Лонга «Дафнис и Хлоя» опубликованы знаменитым парижским издательством «Teriade» в 1961-м и давно считаются классикой жанра (это сделал тот самый парижский грек Эжен Териад, он же Стратис Элефтериадис, который начиная с 1930-х годов издавал в Париже «Мертвые души» и множество других авторских книг, ставших хрестоматийными).
Показывают на Дворцовой набережной и книги, не только проиллюстрированные, но и написанные самим Шагалом: «Стихотворения» и «Цирк» (1967) из собрания самого Эрмитажа. Столь ценимый художником мир цирка — он увлекался им с 1920-х годов, делал гуаши по заказу все того же Воллара, — представлен в книге в виде 15 черно-белых и 23 цветных литографий. Такое смешение цветов дает автору массу возможностей для игры со смыслами, причем слово «игра», как всегда у Шагала, оказывается здесь решающим.
Лотте Якоби. Фотографии
Кельн, Музей Кэте Кольвиц, до 25.11
Лотте Якоби. Портрет художницы Кэте Кольвиц. Берлин. 1929 год
Лотте Якоби. Портрет танцовщицы Веры Скоронель (Леммель). Берлин. 1930 год
Портреты работы Лотте Якоби (1896–1990) известны даже тем, кто никогда не слышал имени их автора. Альберт Эйнштейн и Марк Шагал с дочерью, Клаус и Эрика Манн и даже советский селекционер Мичурин — список снятых ею знаменитостей велик и многообразен.
Жизнь Якоби, родившейся в еврейской семье в западнопрусском Торне (сегодня — польский город Торунь), делится на два периода. Фотограф в третьем поколении, она начала собственную профессиональную жизнь в берлинском ателье отца, Сигизмунда Якоби. Дочь работала в условиях жесткой конкуренции. В конце 1920-х годов Берлине было около 600 фотоателье. Женщины-фотографы не подвергались дискриминации. Якоби много снимала по заказу иллюстрированных еженедельников. На кельнской выставке показывают, в частности, ее театральные снимки — их предоставил Кельнский университет (среди других участников выставки — Академия искусств и Еврейский музей Берлина, а также Литературный архив в Марбахе, откуда, например, прислали портреты Карла Крауса и книгоиздателя Салмана Шокена).
Есть здесь и портреты танцовщиц. В конце 1920-х годов танец, во многом благодаря Дягилеву и Далькрозу, стал одним из важнейших элементов интеллектуальной культуры. Среди героинь Якоби, чей портрет также есть среди выставленных, — знаменитая швейцарская танцовщица Вера Скоронель, учившаяся в популярнейших танцевальных школах Рудольфа фон Лабана и Мари Вигман, внучка российского меньшевика Павла Аксельрода. Она прожила всего 25 лет, но этого хватило, чтобы возник миф о выдающейся танцовщице.
Помимо очевидных для эпохи сюжетов из мира искусства, — среди сотни выставленных в Кельне фотографий есть портрет и художницы-антифашистки Кэте Кольвиц, и актера Эмиля Янингса, ставшего позже сотрудничать с нацистами, — Якоби занималась и не менее очевидными политическими работами. Огромное влияние на нее оказал мастер фотомонтажа Джон Хартфельд. Наверное, не без его участия Компартия Германии заказала Якоби перед выборами в рейхстаг в 1932 году портрет своего лидера Эрнста Тельмана. Гонораром стала долгожданная поездка в Советский Союз, от Москвы до Сталинабада в Узбекистане и Ходжента в Таджикистане. Путешествие длилось почти семь месяцев, на сегодняшний день известно около шести тысяч сохранившихся фотоотпечатков.
К этому времени Якоби взяла на себя руководство отцовским ателье. Но отмечать 90-летие семейной фирмы пришлось уже в Нью-Йорке, куда Якоби перебралась в 1935 году: на родине, после прихода нацистов к власти, ей почти не удавалось печататься под собственным именем, в ход шли многочисленные псевдонимы.
В Америке она сразу же открыла ателье, и началась ее вторая жизнь. В этот период и были сделаны ее самые знаменитые портреты, о которых шла речь вначале: от Эйнштейна с всклокоченными волосами до публициста Эгона Эрвина Киша, от фотохудожника Лео Каца до Сэлинджера. Показывают и портрет Ильи Эренбурга, сделанный в нью-йоркском отеле «Вальдорф-Астория» в 1947 году. Впрочем, некоторые портреты, например Осипа Цадкина (1963), были вновь сделаны в Европе, куда Якоби начала ездить после четвертьвекового перерыва.
Трудно обнаружить единый почерк в ее работах. Наверное, это и есть признак настоящего мастера. Как говорила сама Якоби, «мой стиль — это стиль людей, которых я снимаю». Задача лишь в том, чтобы суметь не раствориться в чужих стилях. Лотте это удалось.
Алексей Мокроусов
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.