[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2012 АВ 5772 – 8(244)
ПРАВЫЕ И ЛЕВЫЕ ВСТРЕЧАЮТ ПУТИНА
Беседу ведут Михаил Эдельштейн и Афанасий Мамедов
25 июня президент РФ Владимир Путин прибыл с краткосрочным визитом в Израиль. Это его второй приезд в Иерусалим (первый состоялся в 2005 году). Массовая алия 1990-х создала в Израиле самое большое в мире сообщество русскоговорящих эмигрантов, и то, что эти люди давно превратились в Израиле в политическую силу, не было секретом для российского лидера. Участие в церемонии открытия мемориала в честь победы Красной Армии над фашистской Германией в Нетании должно было прочнее связать «русских» израильтян и напомнить им об их корнях. Однако далеко не все граждане из бывшего СССР ждали президента России с распростертыми объятиями, учитывая историю отношений СССР, а потом России с арабским миром, значительная часть которого непримиримо настроена к Израилю. Некоторые даже видели в визите Путина какой-то политический подвох. Недоверие подогревалось и тем обстоятельством, что Путин посетил не только Израиль, но и Палестинскую автономию. «О чем он договорился с ними? Не усилится ли натиск на Израиль?» — обсуждали визит левые. «Не будет ли Россия и дальше продавать оружие тем, кто швыряет в нас ракетами?» — вторили им правые. Кто-то из них верит в языковую и культурную общность двух стран, верит, что русскоязычное население Израиля поможет убедить Россию изменить свою политику по отношению к Ирану и Сирии, кто-то настроен скептически: с приездом Путина российские политики только еще больше будут оказывать влияние на лидеров израильских русскоязычных евреев.
Сегодня нам бы хотелось разобраться, кто они — эти израильские левые и правые, есть ли между ними разница и как они встречали Путина.
«Кретины! Мы прилетели в Израиль, а не в Сирию!»
Карикатура Мошика, опубликованная в газете «Маарив» накануне визита В. Путина в Израиль
Александр Гринберг
Востоковед
— Отношение левых и правых к визиту главы Российской Федерации Владимира Путина было одновременно нейтральным и положительным. Нейтральным потому, что ни у кого нет иллюзий, что можно каким-то образом изменить позицию России по двум важным для Израиля вопросам: прекращение поддержки режима Асада в Сирии и Ирана. С другой стороны, визит имел важность, даже если детали закулисных переговоров между российским президентом и израильским руководством неясны. Даже если очевидно то, что Россия руководствуется исключительно интересами, а не сантиментами (к Израилю в данном случае). Разную оценку визита в глазах левых и правых (учитывая вышеуказанные различия) можно резюмировать так: правые понимают, что, несмотря на то что позиция Путина по отношению к Сирии и Ирану остается неизменной, в конечном счете эта позиция не сталкивается напрямую с интересами Израиля. Более того, ее перевешивают обоюдные интересы Израиля и России, где сотрудничество будет усилено: высокие технологии, газ и общие опасения Израиля и России из-за усиления суннитского исламизма. Радикальные левые имеют склонность рассматривать визит Путина вне четких параметров анализа обоюдных отношений между Израилем и Россией, а в более, так сказать, европейском ракурсе, — то есть придавать большое значение отрицательному имиджу президента РФ в том, что касается прав человека, свобод и коррупции. Например, плохо то, что Путин поддерживает Асада, но не потому, что это плохо для безопасности Израиля, а потому, что это нарушение в какой-то степени морально-этических норм. В то же время упомянутых выше правых это мало интересует.
На сегодняшний день кажется, что отличительные признаки левых и правых проходят в основном между крайностями, то есть различия проявляются наиболее четко между ультралевыми и ультраправыми. Различия же между остальными походят больше на нюансы, чем на непреодолимые идеологические расхождения. Именно поэтому я не согласен с постулатом, согласно которому Израиль «правеет», по крайней мере в его буквальном смысле. «Правеет» не Израиль, «правеет» реальность. Следует помнить, что различия между правыми и левыми в Израиле связаны с позицией, занимаемой относительно палестинского вопроса, территорий и безопасности. Эти же различия имели смысл, когда мирный процесс был теорией и, соответственно, можно было вести теоретические споры о том, отдавать территории или нет. Чем мирный процесс становился конкретнее, тем меньше оставалось теории. В результате затяжной войны с палестинцами большей части израильского общества стали ясны следующие параметры израильско-палестинского противостояния: 1. Никакие израильские жесты доброй воли не уменьшают возможности возникновения вооруженного конфликта; наглядный пример: «размежевание» 2005 года и последующие события в Газе. 2. Палестинское руководство раздроблено, и непонятно, с каким из двух палестинских народов можно вести переговоры: с палестинским народом Абу Мазена в Рамалле или же с палестинским народом «Хамас» в Газе? Между обоими, кстати, мирного соглашения не предвидится... 3. Самое умеренное палестинское руководство в лице Абу Мазена четко и неоднократно заявляло, что оно не пойдет на компромисс по двум пунктам: объявление об окончании конфликта с Израилем и отмена права на возвращение.
Последнее делает любой компромисс невозможным. Можно спорить и приводить аргументы «за» и «против» о разумности требования признать Израиль еврейским государством, но ни один здравомыслящий израильский политик не согласится пойти на такое «урегулирование» с палестинцами, которое не подразумевает даже формального окончания конфликта.
На основе вышеперечисленного усиливается правое мировоззрение. Достаточно сказать, что когда обстрелы «Градом» Ашкелона — реальность, левые СМИ не любят вспоминать, что они называли предупреждения правых о тех же самых «катюшах» в 1990-х годах «истерией». В свете всего этого мне кажется, речь идет не о «поправении» Израиля в смысле смены одной идеологии на другую, а просто в понимании конкретной реальности, которая не оставляет иного выхода. С другой стороны, есть и параметры, противоречащие тезису «поправения». Подчеркиваю еще раз, что под «поправением» имею в виду смену идеологии или же приближение к ней. Израильское общество осталось в большинстве своем равнодушным по отношению к поселенцам начиная с «размежевания».
Раввин синагоги при Стене Плача Шмуэль Рабинович, президент РФ Владимир Путин, президент ФЕОР Александр Борода, главный раввин России Берл Лазар
На сегодняшний день ясно, что Израиль не может и не хочет управлять палестинцами, а значит, быть ответственным за их благосостояние. Понятно также и то, что невозможно аннексировать территории, не давая палестинцам израильского гражданства: в таком случае выбор будет между потерей еврейского большинства и государством с официальной дискриминацией арабов. Оба варианта неприемлемы. Непонятно, как физически и морально можно произвести трансфер сотен тысяч израильтян, которые уже живут на территориях.
При таком раскладе наиболее реальным вариантом является существующий статус-кво. Ввиду вышесказанного различия между левыми и правыми, если они видят данные факты более или менее одинаково, приобретают характер нюансов или тактических разногласий.
Является ли Нетаньяху еще более правым, чем Барак и его фракция? Действительно ли фракция Барака левая, как «Мерец»? Остаются крайности: партия «Мерец» или «А-Ихуд а-Леуми». Если речь идет о «Мерец», то это партия, в которой идеология мирного процесса функционирует так же, как и религия в правых национально-религиозных партиях. Отличительной особенностью идеологий подобного рода (неважно, левых или правых) является тот факт, что она не меняется в результате смены обстоятельств, скорее, наоборот: чем больше меняются обстоятельства и реальность начинает противоречить постулатам идеологии, тем неизменней она. Не может идти и речи о ревизии «основ веры». Слабость же идеологии такого типа заключается также и в том, что она обречена на маргинальность и не наберет много мандатов, что наглядно иллюстрирует кнессет: три мандата партии «Мерец».
Почему израильские левые так хотят примкнуть к европейским левым и во всем походить на них? Нужно уточнить, о каких именно левых идет речь. Левых можно условно разделить на тех, кто придерживается сионистского консенсуса, и их отличают от правых некоторые нюансы, как это было объяснено выше (пример: в чем заключается «левизна» Шели Яхимович в сравнении с теми же Эхудом Бараком или Бени Бегином), и на тех, кто такого консенсуса не придерживается. Последние, разумеется, не заявят открыто о том, что у Израиля как еврейского государства нет права на существование, но их высказывания позволяют судить, что именно такой является их цель. В частности, по их мнению, только Израиль или, по крайней мере, в основном он несет ответственность за провал мирного процесса или за ухудшение отношений с Турцией. Наверное, они видят в левых партиях Европы некий эталон, на который следует равняться. Показательно то, что, когда ультралевая газета «А-Арец» публикует переводы мировой прессы, то мировая пресса, как правило, ограничивается американской «Нью-Йорк таймс» или французской «Ле Монд», которые занимают также левые ниши в США и Франции. Необходимо подчеркнуть, что следует делать различия между левыми сионистскими партиями и ультралевыми антисионистскими и анархистскими.
Яков Кедми
Бывший руководитель израильской спецслужбы «Натив»
— Путина в Израиле встречали не левые и правые, а те предрассудки и предубеждения, которыми промывают мозги израильские СМИ, показывая полное непонимание того, что такое сегодняшняя Россия и кто такой человек, ее представляющий. Путина встречали, можно сказать, «по своим симпатиям». Те, кто видит в Путине продолжение милого, родного сердцу советского строя, — положительно, те, кто не хочет продолжения красного тоталитаризма, — отрицательно.
Хотя визит Путина носил частный характер, он поддерживался правительством на государственном уровне. И политический истеблишмент, находящийся в оппозиции к правительству, ловко использовал визит главы РФ для очередной критики своего правительства, таким образом пытаясь свести личные счеты с министром иностранных дел Авигдором Либерманом: «Этот ужасный Либерман привез сюда, к нам, этого страшного Путина».
По большому счету понятия «левые» и «правые» сегодня окончательно сместились. В израильском обществе они если и работают, то иначе, чем в той же Европе. Раньше левыми считались те, кто за социальные законы, за социальную помощь, за общество, в котором нет больших разрывов между слоями населения, в котором у всех равные возможности в соответствии с их гражданскими и человеческими правами, вне зависимости от того, кто сколько зарабатывает. Левые всегда поддерживали демократичность, открытость общества, возможность получать правдивую информацию обо всем, что в нем происходит. Правыми считались люди, выступавшие против социальной помощи со стороны государства. Принцип был почти дарвинистский: кто сильнее, тот богаче; кто богаче, тому полагается больше, причем в разы и разы. В правых кругах наиболее резко проявлялся вопрос о расовой принадлежности, о религиозных преимуществах одной национальности перед другой. Правые стояли за капиталистический образ жизни с большой примесью национализма или расизма, без общепринятых социальных прав.
В сегодняшнем обществе все эти расхожие отличия поехали в разные стороны. Теперь людей называют «правыми» или «левыми» в зависимости от того, как они относятся к национальным или общегосударственным проблемам. Так, более агрессивные, поддерживающие силовые методы решения проблем, причисляют себя к правым, те же, кто пытается пойти на всяческие компромиссы и проявляет терпимость, соглашаются с тем, что их называют левыми. И если раньше люди, наименее успешные в экономическом отношении, поддерживали левых, а богатые, респектабельные — правых, то теперь и здесь тоже все не на местах. Более зажиточные поддерживают левых в вопросах мира и безопасности, а обездоленные, как ни странно, оказываются на стороне правых.
В свое время это уже проходила Западная Европа, и сейчас подобный казус имеет место быть в развивающихся странах. У всего этого есть свое объяснение. Люди, находящиеся на более низкой ступени общества, разочарованы, озлоблены, их отрицательные чувства легко направить на врага. Кто враг? А враг — это все те же левые, это проклятые иноверцы, враг — это вообще «другой» (часто недоступный здравому уму): «Из-за них у нас все плохо!» Во всех проблемах Израиля виноваты, как правило, левые и арабы. То есть в израильском обществе происходит создание «образа врага», на которого можно свалить всю вину, и это особенно нагнетается СМИ.
В русскоязычном обществе происходят аналогичные процессы. «Демократическая» пресса на русском языке в Израиле абсолютно однобока, не дает полной информации и занимается чистой пропагандой (когда за деньги, когда по убеждению) в том же направлении: виноваты левые и арабы.
«Силовой способ решения проблем» по вкусу людям, воспитанным на советской идеологии. Можно только удивляться, почему народ, который в свое время уже был козлом отпущения, так легко клюет на эту низкопробную пропаганду. Но такова, видимо, природа людей.
У Стены Плача
В какой-то степени то же самое происходит и в американском обществе. Достаточно было президенту США провести закон в сфере медицинского обслуживания: несколько уравнять в правах своих граждан, как «русские» американцы тут же стали обвинять его в том, что он-де проводит нацистскую политику, сравнивая его не с кем-нибудь, а с Гитлером и Сталиным. Глупость отчаянная. Тем не менее такие вещи почему-то работают, и беспардонный посыл «русских» американцев вовсю используют противники нынешнего президента США.
Демократия, либерализм — понятия не национальные. В этом смысле трагикомично, что самым либеральным представителем еврейского национального движения был Жаботинский. Люди, которые прикрываются сегодня его именем, проповедуя расистскую идеологию, вероятно, совсем не читали произведений Жаботинского и даже не знают, что ему принадлежат слова: «Если президентом еврейского государства будет еврей, премьером должен стать араб, и наоборот: при президенте-арабе премьер-министром должен быть еврей». Идеи одного из столпов сионизма, классика русско-еврейской литературы сегодня кажутся совершенно дикими, и если бы под этими словами не стояло имя Жаботинского, то сказавшего их обвинили бы во всех смертных грехах левых.
Если левые придерживаются общечеловеческих принципов, это не есть недостаток, но — достоинство.
Евгений Сатановский
Президент Института Ближнего Востока, экс-президент Российского еврейского конгресса
— Зачем Путин ехал в Израиль, знает только Путин. Кто-то говорит — прийти к Б-гу, задать Ему вопросы и получить ответы. В пользу этого вроде бы свидетельствует посещение храма Гроба Господня и Стены Плача. Есть версия, что Путину надо было разобраться с «арабской весной», а обсуждать эту тему можно только с израильской стороной, в других странах общаться просто не с кем. Может, важно было продвинуть сотрудничество по хай-теку — вот «дочка» «РосНано» в Израиле недавно открылась. Или помочь «Газпрому» выйти на израильский рынок. Ясно одно: для Путина этот визит был важен, иначе чего ради президент Российской Федерации, де-факто исполняющий роль императора всероссийского, позволяющий себе не ехать на сессию НАТО, ОБСЕ, «Двадцатки», где его ждут, поехал бы в Израиль? А целью был именно Израиль, это совершенно понятно, в Иорданию и на палестинские территории он заехал просто для комплекта. Вообще палестинская национальная администрация оказалась основным выгодополучателем от этого визита. Если бы не интерес Путина к Израилю — стал бы он посещать Рамаллу. А так и к ним заодно заехал.
В экономических вопросах никаких правых и левых в Израиле практически не осталось. Все сошлись на том, что важно свободное предпринимательство, дальнейшая приватизация, вопрос только в том, кто ее проведет. Если взять мирный процесс, то он давно помер, это просто некий символ, который невозможно бросить, пока американцы играются в эту игру, втравливая в нее и всех окружающих. Ну вот жил-был Шауль Мофаз, вполне себе правый, а потом вошел в «Кадиму» и стал таким левым, что на него аж смотреть противно. Или Биньямин Нетаньяху: был и остается, как он утверждает, правым, но при этом именно он с глубоким отвращением подписал соглашения в Уайт-Плантейшн, вшестеро расширившие территорию, подконтрольную Арафату. В такой ситуации вы действительно перестаете понимать, кто тут правый, кто левый. Есть отдельно взятые принципиальные и грамотно работающие политики в правом лагере, например Либерман или Элькин. А есть президент Израиля Шимон Перес. Представим себе, что столпам левого лагеря, вроде Бен-Гуриона, Голды Меир, Моше Даяна, показали бы все то, что он натворил. Да у них бы волосы дыбом встали!.. Израиль делится уже не на правых и левых, а на прагматиков, пытающихся хоть как-то удержать страну, — и спекулянтов, глупцов и непрофессионалов.
Михаил Членов
Историк и общественный деятель, генеральный секретарь Евроазиатского еврейского конгресса
— Русско-еврейская эмиграция последних десятилетий проявила себя как правая политическая популяция, причем в эмиграции (Израиль, США) в большей степени, чем на «доисторической родине» (республики бывшего СССР). Этот политико-идеологический облик русскоязычного еврейства для многих оказался неожиданным. Сколько помню сейчас, например, ожидания израильтян в 1980-х годах выражались в нескольких формах: приедут европейски просвещенные ашкеназы (так думали светские израильские либералы), или приедут известные по воспоминаниям столетней давности богобоязненные местечковые евреи (так думали харедим, вообще религиозная часть израильтян и некоторое количество сефардов), или приедут воспитанные на социалистических идеалах евреи, возмущенные искажением этих идеалов в советской реальности (так думали сторонники уже изживавшего себя в ту пору израильского социализма). В реальности свободный мир пополнился тремя миллионами правоконсервативных евреев, достаточно равнодушных к религии, по крайней мере в ее идеологическом, а не националистическом обличье, но продолжавших нести такие постулаты советской ментальности, как «кто не с нами, тот против нас» и «если враг не сдается, его уничтожают». Характерно для этой группы также резкое отторжение от любых форм социалистической риторики, а также изрядная доля настроений, которые в этом свободном мире принято считать расистскими.
Уместно задать вопрос: как случилось, что советские евреи, которых так ждала «прогрессивная» либеральная западная общественность, не оправдали ее ожиданий? Понятно, что хороший аналитический ответ на этот вопрос требует большего печатного и временного пространства, чем предоставлено нам организаторами этого круглого стола. В целом не могу не согласиться с кажущимися мне вполне адекватными рассуждениями Якова Кедми по поводу визита Путина в Израиль и темы правых и левых. Но, наверное, даже на поверхностном уровне можно добавить еще ряд факторов, ускользнувших от внимания моих коллег по круглому столу. Напомню, что речь идет не только о русских евреях, но и об образе Израиля в целом. Израиль, безусловно, активно «правеет» при участии русских репатриантов, но и без них тоже. Те мои оппоненты, которые ссылаются на наличие в Израиле разных взглядов, в том числе и левых, должны просто посмотреть на электоральное поведение израильтян, которое говорит само за себя. Израильтяне дружно и массово голосуют за правые партии. Ситуация, когда «Кадима» выступает чуть ли не как левая партия, просто парадоксальна. Израильское общество сегодня стремительно формируется как правоконсервативное, со всеми присущими этой форме общественного устройства плюсами и минусами. К плюсам, очевидно, следует отнести его способность выживать и даже побеждать в постоянной войне, а также поддерживать экономику на не досягаемой для его соседей высоте. К минусам относятся традиционные болячки такого устройства: ксенофобские настроения с элементами расизма, неспособность налаживать отношения с национальными, религиозными и прочими меньшинствами, религиозное давление и архаичное членение общества по религиозным «квартирам», неспособность отделить религию от государства, многочисленные лакуны в сфере соблюдения прав человека, борьбы с коррупцией и прочее.
Владимир Путин и Шимон Перес на открытии мемориала в Нетании
Хочу обратить внимание, что социальная эволюция, приведшая к сегодняшнему состоянию израильского общества, сходна с тем, как эволюционировало советское общество (особенно в его антисоветском сегменте), но серьезно отличается от той, которую переживало западное общество. Отмечу здесь несколько важных событий послевоенных десятилетий, которые сформировали сегодняшнюю идеологию западных обществ, европейских и американских (США, Канада). Эти события начинаются с 60-х годов прошлого века с появлением движения хиппи и сопровождавшей его сексуальной революции, продолжаются восстанием европейской молодежи в 1968 году, фестивалем «Вудсток» и противостоянием американской молодежи Вьетнамской войне, движением во главе с Мартином Лютером Кингом против расизма, расцветом экологического движения, движением за права меньшинств, в том числе и сексуальных, развалом колониальных империй в 1960-х годах и так далее. Все эти важные вехи сложили то, что можно сегодня назвать «постмодернистской западной культурой», комплексом ценностных установок, на которые сегодня ориентируется интеллектуальная элита западного мира, причем как консервативная, так и либеральная. Нельзя, конечно, утверждать, что все эти веяния обошли полностью стороной Израиль и Советский Союз. Но в Израиле их глубокому внедрению в общественное сознание препятствовала постоянная война за выживание, а также весьма влиятельная архаическая религиозная или даже светская ближневосточная идеология. В Советском Союзе формированию постмодернистской идеологической установки препятствовал закрытый и тоталитарный характер государственного устройства. Конечно, такие явления, как рок-музыка, хиппи и даже сексуальная революция, воспринимались критически мыслящими советскими людьми (и уж конечно евреями) как «глотки свободы», но они не были частью целого, как на Западе. Восстание молодежи в Европе или бойкот Вьетнамской войны советскими современниками этих событий воспринимались, скорее, в рамках парадигмы «с жиру бесятся». То же и в Израиле. Им было просто не до Greenpeace’а или прав сексуальных меньшинств — со своими бы проблемами справиться.
Результат всего этого мы видим сейчас. Для западного интеллектуала сегодня и Израиль, и Россия (в меньшей степени другие постсоветские страны) предстают в облике современных rogue-states, не воспринявших сложный комплекс постмодернистской идеологии. Евреи, которые на протяжении XIX и большей части ХХ века воспринимались «прогрессивным» Западом как наиболее верные носители либеральных, в том числе и социалистических ценностей, сегодня, наоборот, принимают облик ретроградов и реакционеров. Происходит уже почти не скрываемое возрождение под маской антиизраилизма старого, но не очень хорошо забытого европейского антисемитизма. И на этом же фоне достаточно неожиданно, пусть и робко, прорастает определенное сближение Израиля с Россией и удивительный спад антисемитизма на постсоветском пространстве.
Юлий Эдельштейн
Министр информации и диаспоры Государства Израиль
— Много лет понятия «левый» и «правый» в Израиле имели совершенно особое наполнение, потому что все крутилось вокруг отношения к палестинцам, к Иудее-Самарии и так далее. Ярых капиталистов у нас записывали в левые, а натуральных социалистов могли называть правыми. Но сейчас велика вероятность, что на следующих выборах, в 2013 году, будет классическое противостояние правого «Ликуда» и его спутников и левой Рабочей партии во главе с Шели Яхимович и ее спутников. То есть деление будет проходить уже не только по вопросу территорий, отношения к ультраортодоксам и прочего, что в традиционном понимании к правизне-левизне никакого касательства не имеет, а либеральный социал-демократический подход столкнется с консервативным капиталистическим. Будет ли это именно так в период выборов, зависит от очень многих факторов, но шансы на это после очень долгого перерыва есть. Партии центра теряют популярность: «Кадима» в лучшем случае получит несколько мандатов, стремительно взошедшая звезда Яира Лапида так же стремительно закатывается. Так что очень похоже, что будет четкое деление на два больших лагеря.
А острота противостояния по палестинскому вопросу, проблемам безопасности, иранскому кризису, скорее, наоборот, снижается. Шели Яхимович, например, практически не высказывается о своем плане урегулирования палестинского конфликта и подобных вопросах, стараясь занять в первую очередь социальную нишу. Вообще в Израиле сильно ощущение, что мы можем хоть ваньку валять, хоть чечетку выплясывать, но палестинского партнера для переговоров нет. На вопрос: «Вы за два государства для двух народов или нет?» — я обычно отвечаю, что недостаточно антипалестински настроен, чтобы желать всем палестинцам жить в одном государстве, нужно минимум два: одно в Газе, другое в Иудее и Самарии. Будет у нас левое правительство или правое — в настоящий момент решения этой проблемы не существует. По иранскому вопросу разделение опять же проходит не между правыми и левыми даже в израильском понимании этих терминов. Все говорят, что главные сторонники решительных действий — Нетаньяху и Барак, но понятно, что Барака никак нельзя назвать правым. А горячий противник атаки на Иран, не всегда, увы, корректно высказывающий свое несогласие, — это Меир Даган, многолетний глава «Моссад», который ни к какой партии не принадлежит, но уж точно не является представителем леволиберальных кругов. Здесь явно какие-то другие разбивки.
Владимир Путин выступает на церемонии открытия мемориала в честь победы Красной Армии над фашистской Германией в Нетании
Перемещение противостояния в социально-экономическую сферу понятно. Выскажу непопулярную точку зрения: если у наших соседей социальные протесты были вызваны безысходностью, то в Израиле, напротив, — сравнительно стабильной ситуацией. Понятно, что в годы второй интифады или в середине 1990-х, после Осло, когда люди из-за терактов отказывались ездить общественным транспортом, на первом месте стояли вопросы войны и мира, причем в совершенно «практическом» варианте. Когда меня спрашивали: «What is the Israeli idea about peace?» — я говорил: «To get home in one piece». А сейчас автобусы, тьфу-тьфу, не взрываются, военные операции не проводятся — и люди начинают задумываться о ценах на творог. Кроме того, правительство постоянно рапортует, что мы успешнее, чем страны Европы, про-шли экономический кризис, рост у нас больше, чем во Франции или Бельгии, — и молодой израильтянин совершенно справедливо задается вопросом: «А где же я на этом празднике жизни?»
Что касается визита Путина, то у него было три аспекта. Первый — это открытие памятника солдатам Красной Армии в Нетании. В Израиле и до этого существовало немало монументов, связанных с событиями второй мировой вой-ны, но все они посвящены воинам-евреям, или партизанам-евреям, или восставшим в гетто и так далее. Оказалось, что, с российской точки зрения, это тоже знаковое событие, потому что вроде бы это первый такой памятник за пределами Варшавского договора. Второй аспект — это ситуация в регионе, в первую очередь Иран. Не могу сказать, что здесь по всем вопросам есть обоюдное согласие, но, по крайней мере, кое-какие позиции удалось прояснить. И третье: это двусторонние отношения, особенно то, что касается экономики. Тут кто-то может ухмыльнуться и сказать: «Ну да, “огромный” Израиль для России, конечно же, основной партнер». Но когда доходит до деталей, выясняется, что во многих областях Израиль действительно может быть партнером России. Более того, позволю себе предположить, что для Путина именно этот аспект стоял на первом месте. Да, по региональным вопросам у нас с Россией немало разногласий, хотя иногда в закрытой комнате они выглядят не такими тяжелыми, как на страницах газет. Но, с другой стороны, потенциал экономического, культурного, научного сотрудничества очень велик. В Израиле, мне кажется, еще не вполне способны осознать всю важность этого. Основной вопрос у израильских журналистов к Нетаньяху, ко мне, к Либерману: «Ну что, по Сирии вы добились согласия?» или: «А по Ирану будет сближение?» — а двусторонние отношения совершенно не упоминаются. Но в какой-то момент, я думаю, они начнут перевешивать.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.