[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2012 ТАМУЗ 5772 – 7(243)
Если в маленькой стране большая опера
Владимир Мак
Третий год подряд у подножия Масады возводят огромный амфитеатр и ставят оперу. Всегда одну. В этом году была «Кармен» — спектакли прошли с 7 по 12 июня. И стали событием не только в масштабе страны.
Дворцовый комплекс, построенный Иродом Великим в I веке до н. э. на скале близ Мертвого моря, — правильно, кстати, не Масада, а Мацада, «крепость», — в котором трагическим коллективным самоубийством завершилась Иудейская война, никогда до последних лет не становился ни ареной, ни фоном театрального представления. Хотя в мире опера на открытом воздухе ставится столько же, сколько вообще существует, и об этом стоит отдельно рассказать.
Когда в XVI веке в Европе возродился античный театральный жанр, разделения на драматический и музыкальный театр не было. Как не было и театральных помещений. Первое, Театро Олимпико, построил Палладио в Виченце в 1580 году, но спектакли еще долго игрались во дворцах и парках. Первый великий оперный композитор Монтеверди ставил спектакли в открытом атриуме дворца Гонзаго в Мантуе. И если в барочную эпоху большие оперы ставились в залах — инструменты и голоса звучали тихо, — то в антрактах в парке давали написанные для этих целей малые оперы. Только во второй половине XX века, когда спектаклей в театрах стало не хватать, возникли фестивали, привлекавшие публику не только именами, но и местом. Первый оперный фестиваль состоялся в Вероне в амфитеатре I века. Первую оперу на Арена ди Верона — «Аиду» — поставили в 1913 году, к 100-летию Верди. Этот театр на 15 тыс. мест остается самым большим в мире. Слухи о его исключительной акустике явно преувеличены — в древности в театрах ставили только драматические спектакли, а музыкальные представления давали в одеонах, которые были меньше и под крышей — как раз из-за требований акустики. В XX столетии в «операх на воздухе» стали применять звукоусиление, и наряду с Арена ди Верона появились фестивали в Брегенце, со сценой прямо на Боденском озере, в римском амфитеатре в Оранже, в атриуме замка в финской Савонлинне.
И кроме регулярных фестивалей, в исторических декорациях ставят отдельные оперы: «Аиду» в Египте, «Турандот» в Пекине... Несмотря на участие в спектаклях известных певцов, о музыке там часто забывают: публика и без того в восторге, а артисты расслабляются, оправдываясь сложными условиями. В Израиле мы многократно наблюдали подобное на постановках в Кейсарии и у Султанских прудов в Иерусалиме. Много лет подряд римский амфитеатр в Кейсарии становился залом Израильской оперы — на пару недель, в течение которых ставили «Турандот», «Электру», «Отелло», «Аиду»... Но чрезмерная влажность, звуки эстрады из банкетных залов Хадеры и летающие над амфитеатром самолеты мешали слушать. Руководство Израильской оперы так и не договорилось с авиацией об изменении воздушных коридоров, и оперная площадка в Кейсарии канула в Лету. В Иерусалиме же ставили «Кармен» с гениальной Мэри Юинг, Баренбойм привозил сюда Берлинскую оперу с «Фиделио», в прошлом году Израильская опера ставила «Иерусалим» Верди — на месте действия... Но здесь возможны лишь разовые мероприятия: музыканты мирового класса боятся выступать в городе, не признанном мировым сообществом единой столицей Израиля, — после этого их могут не позвать в Лондон, Копенгаген или Стокгольм.
И появилась идея оперы на Масаде, которая вроде бы устроила всех. Два года назад премьерной постановкой стала «Набукко» — самая «израильская» из популярных опер, рассказывающая о вавилонском царе Навуходоносоре. Прогнозы были пессимистическими: жара (спектакли идут ночью, но и в это время в начале июня здесь под 30 градусов), избыток любителей дорогой экзотики, не отличающих Баха от Оффенбаха, наконец, электронное озвучивание — главный недостаток «открытой оперы». И ни один прогноз не оправдался. При всей экзотике — ночное Мертвое море, силуэт скалы как фон, лошади в колесницах и верблюды на сцене — главным действующим лицом остался вердиевский шедевр. Заслуга в этом, конечно, всех участников спектакля (их было около 600), но первый в списке — дирижер Даниэль Орен. Выходец из смешанной семьи из Яффо (мама — еврейка, папа — араб), он с пяти лет учился игре на фортепьяно и скрипке и пел, в том числе в тель-авивской синагоге, откуда его пригласили участвовать в израильской премьере «Чичестерских псалмов» Бернстайна. В 1968-м 13-летний мальчик спел сольную партию с оркестром под руководством автора и получил путевку в жизнь. В 18 лет Даниэль приехал в Берлин (он говорит, что рекомендацию подписал Моше Даян), стал учеником Караяна и в свои 20 выиграл конкурс его имени. Карьера Орена более чем успешна — он выступал в лучших оперных театрах и с главными оркестрами. С годами круг интересов сузился: маэстро специализируется на итальянской и французской опере XIX века, в основном работая в Италии и Израиле. В Италии руководит Театром имени Верди в Салерно, где получил карт-бланш и сделал театр образцовым в области романтической оперы. Я видел восемь работ Орена, все блистательны в музыкальном отношении. Две из них он поставил на Масаде.
«Набукко» Орен впервые дирижировал в Израиле в 1994-м: после знаменитого хора «Va pensiero» овации были столь бурными, что маэстро повторил его. На Масаде после этого хора (вольный перевод 137-го псалма — «На реках Вавилона...») публика была еще активнее — театр вмещает более 8 тыс. человек, — и Орен тоже повторил его, следуя итальянской традиции бисировать любимые фрагменты. Зрители не успокоились, и маэстро заговорил. Орен признался, что хор рабов — его любимый, но самые потрясающие в нем — последние ноты, заглушенные аплодисментами, и он хочет исполнить его еще раз, зал может подпевать, но по знаку его руки все должны умолкнуть. И «Va pensiero» спели в третий раз, вместе с публикой, по знаку дирижера все замолчали и в душной ночной тишине услышали божественный финал.
В мире оперы сегодня бисируют редко, в Израильской опере это произошло впервые. От оперного режиссера при постановках, мягко говоря, незамысловатых сюжетов требуется немногое: не мешать артистам петь и публике слушать. Так было и в первой постановке на Масаде. Сценограф даже не в полной мере использовал естественные декорации. Зато артисты были хороши: и великолепное сопрано Димитра Теодосия, и блистательный тенор Альберто Газале, и давний друг Израильской оперы Паата Бурчуладзе. Хотя на гостей страны, которых среди публики были единицы, не меньшее впечатление произвел президент Израиля Шимон Перес, сказавший перед началом историческую речь: «Если в маленькой стране большая опера, это большая страна».
Большая опера есть. Через год в том же временном театре поставили «Аиду» — лучше, чем «Набукко», с двумя составами (сопрано — Керстин Льюис и Хой Хе, меццо — Идико Комлоши и Марина Корнетти), и оба были хороши, что тоже всегда отличает Орена: слабые певцы у него либо становятся сильными, либо не поют. Две постановки в одном месте в одно время могут быть случайностью, три — уже фестиваль. Поэтому, когда прошлым летом на премьере «Аиды» объявили, что через год будет «Кармен», спектаклю уже присвоили статус фестиваля «Опера на Масаде». Популярнее «Кармен» оперы нет, заставить публику, напичканную цитатами, слышанными в исполнениях разного качества и вкуса, внимать оригиналу трудно. Но теперь в тандеме с Ореном выступает один из лучших современных оперных режиссеров Джанкарло Дель Монако-Цукерман — сын великого тенора. В главной роли, сменяя друг друга, выступят Анита Рахвелишвили и Анна Малавази, Хосе — Марко Берти и Роберто Ароника, Эскамильо — Дарио Солари и Марцин Брониковский. Все шестеро поют в «Ла Скала», «Метрополитене» и т. д. Титулы, правда, не гарантия качества. Но его гарантирует дирижер. Он же возглавит команду, которая будет ставить на Масаде в 2013-м «Турандот». А Пуччини — любимый композитор Орена. Никто и не сомневается, что премьеру ждет успех.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.