[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2012 ТАМУЗ 5772 – 7(243)
БОРИС ГЕЛЬФАНД: СЛУЖЕНИЕ И ДОСТОИНСТВО
Марк Глуховский
В конце мая в Москве завершился матч на первенство мира по шахматам. Израильский гроссмейстер Борис Гельфанд пытался оспорить чемпионский титул у многолетнего лидера мировых шахмат Вишванатана Ананда. Матч завершился вничью в основное время, но на тай-брейке сильнее оказался гроссмейстер из Индии.
Ананд—Гельфанд. Матч на первенство мира по шахматам. Москва. Май 2012 года
Несмотря на то что звание чемпиона мира осталось у прежнего владельца, достижение Гельфанда, который — единственный шахматист в последнее время — не уступил Виши Ананду, сложно переоценить. Он, безусловно, лучший спортсмен во всей истории Израиля. И хотя герой этого очерка «родом из СССР», выросло уже целое поколение молодых любителей шахмат, которые мало знают о нынешнем претенденте на мировое первенство. Перед тем как приступить к рассказу, я должен заранее извиниться перед читателями: портрет моего друга вряд ли выйдет беспристрастным и объективным. Почему? Просто потому, что он мой друг.
Мы впервые встретились ровно десять лет назад, в мае 2001 года, на супертурнире в Астане, который я освещал как корреспондент лучшего на тот момент шахматного сайта Kasparov Chess. В турнире Борис занял третье место, позади Каспарова и Крамника, и отнюдь не он был главным ньюсмейкером. Главной тогда была драматичная победа Каспарова, который в последнем туре сумел (впервые после Лондона!) проломить берлинский эндшпиль Крамника и завоевать первое место. С Гельфандом же мы разговорились уже на обратном пути в самолете. Не помню, о чем конкретно шла речь, но впечатление от интервью помню отлично: это было редкое сочетание доброжелательности и собственного достоинства. Позже я убедился, что первое впечатление было верным. Более того, сейчас я могу уточнить и добавить: доброжелательность Бориса есть следствие не только хорошего воспитания, но и твердого, прочного, развитого (но не гипертрофированного) чувства собственного достоинства.
Один из лучших наших писателей (и один из любимых авторов Гельфанда) Фазиль Искандер не раз говорил, что человеку необходимо связать свою жизнь с чем-то прочным. Того же мнения придерживался и Лев Толстой. Неважно, крестьянский это труд или, например, писательский — главное, чтобы труд этот мог увлечь человека целиком и надолго, желательно — на всю жизнь. Гельфанду повезло: он рано понял, с каким именно делом свяжет свою жизнь. И вот уже больше двадцати лет он трудится шахматным профессионалом. Этот труд многим кажется тяжелым и бесперспективным, но он по-прежнему приносит Борису творческое удовлетворение, спортивные успехи и материальное благополучие.
Борис Гельфанд родился в Минске в 1968 году в интеллигентной еврейской семье. Когда мальчику было четыре года, отец Абрам познакомил его с шахматами — главным увлечением советской интеллигенции. Замечательная книга Авербаха и Бейлина «Путешествие в шахматное королевство» была едва ли не лучшим советским учебником, на ней выросло целое поколение великих игроков. Гельфанд — в их числе. Классический вундеркинд, он очень рано проявил выдающиеся способности, и вся система воспитания шахматистов, которая существовала в Советском Союзе, заработала на него. Он резво прошел сквозь сито региональных и отборочных турниров, участвовал и побеждал в чемпионатах города, области, всесоюзных юношеских турнирах. «В нашем поколении было три гения — Гельфанд, Иванчук и Дреев, — вспоминает Александр Халифман. — Мы с Бареевым котировались несколько ниже — как трудоспособные таланты». Добавим к этим именам родившихся позже Широва и Крамника — и мы поймем, в каком окружении рос и мужал талант Бориса. Уже закончив школу, он точно знал, что шахматы — его жизнь, его призвание, его профессия. Первые успехи пришли очень быстро и были настолько яркими, что казалось: растет если не чемпион мира, то уж точно претендент.
В 1987 году Гельфанд — уже состоявшийся профессионал, побеждает на чемпионате Европы до 20 лет, на пол-очка обходит победившего его в личной встрече Иванчука. На следующий год делит первые места на знаменитом чемпионате мира «до 20» в Аделаиде, вновь на юношеском чемпионате Европы и на сильном гроссмейстерском турнире в Вильнюсе. В 1989 году он играет в чемпионате СССР, и не просто играет, но занимает третье место и получает специальный приз журнала «64». В том же году побеждает в квалификационном турнире ГМА в Пальма-де-Майорке — так приходит международное признание и известность. В 1990-м он занимает второе место на супертурнире в Линаресе, на пол-очка отстав от Каспарова. Затем побеждает в межзональном (Манила), чуть позднее — на Олимпиаде в составе сборной СССР. За несколько лет из талантливого школьника он превратился в одного из сильнейших гроссмейстеров мира.
Чтобы перечислить все его турнирные и матчевые достижения, потребуется слишком много журнального места. Тилбург, Дос-Эрманас, Вейк-ан-Зее, Канны, Кап д’Аг, Биль — названия этих городков для любителей шахмат говорят сами за себя. Сам Гельфанд особенно гордится победами в 1992 году в Москве, на очень сильном Мемориале Алехина, во втором межзональном в Биле (1993), на супертурнире «Инвестбанка» в Белграде (1995) и на двух Мемориалах Рубинштейна (1998 и 2000). Как у многих больших спортсменов, в подвале его дома в Ришон-ле-Ционе есть специальная трофейная комната, где хранятся кубки, медали и другие награды. С середины 1990-х пополнение коллекции несколько замедлилось. Прошло 15 лет, и когда многие его ровесники или перестали играть, или спустились на несколько ступеней ниже, к нему — после сорока лет! — пришли главные спортивные успехи. Два года назад Борис Гельфанд завоевал в Ханты-Мансийске Кубок мира. В мае 2011 года он победил в матчах претендентов в Казани, а через год сыграет свой первый матч на первенство мира.
— Я всегда с большим уважением относился к чемпионскому званию! — говорит Борис. — Когда в середине 1990-х цикл фактически развалился, морально мне стало труднее проводить сборы, полноценно готовиться к турнирам. Не хватало мотивации... Как только нормальный цикл возобновился — результаты улучшились: в 2007-м в Мексике разделил второе место с Крамником, затем победил в Ханты-Мансийске и Казани.
Победил — добавлю от себя — заслуженно и убедительно: двух соперников, Мамедьярова и Грищука, он прошел в основное время, и две красивейшие победы из трех лишь результативных партий в соревновании принадлежат ему. Гельфанд вообще очень силен в динамике, и для многих молодых шахматистов, которые судят только по его партиям последнего десятилетия, это открытие не раз становилось неприятным сюрпризом. Конечно, для многих болельщиков имя Гельфанда связано с ненавистной русской партией или огнеупорной славянской защитой (забавное сочетание для русского еврея!), но на самом деле «черный Гельфанд» — это и острый вариант Найдорфа, и глубокий челябинской, и опаснейший «меран», и даже рисковая «Бенони-староиндийская». Перед матчем на первенство мира он провел огромную работу, полностью поменял дебютный репертуар, включил в него новые системы — и, по мнению всех экспертов, превзошел чемпиона мира в дебютной подготовке.
Подготовка к соревнованию, поиск новых идей — одна из сильнейших сторон его шахматного таланта, и потому абсолютно правы те, кто видит в Гельфанде продолжателя великих советских гроссмейстеров Льва Полугаевского и Ефима Геллера. Кстати, на глазах у 11-летнего Гельфанда Ефим Геллер, которому было 54 года, выиграл чемпионат СССР 1979 года в Минске. Гельфанд любит вспоминать этот эпизод, когда его в тысячный раз спрашивают, почему он не торопится уступать свое место за шахматной доской молодым.
— Я не вижу никаких причин, почему молодые должны играть лучше, чем Иванчук или Ананд, я или Широв, — часто повторяет он. — Шахматы тем и хороши, что в них могут бороться люди разных поколений. Просто вам, журналистам, надоело в тысячный раз писать про нас, потому вы и ждете, когда новые герои прогонят нас со сцены. Но где та молодая шпана, что сотрет нас с лица земли? Я их что-то пока не вижу!
В последние годы Гельфанду часто приходится отвечать на вопросы журналистов. Зачастую он делает это безо всякого удовольствия, особенно когда после крупных успехов его начинают атаковать представители нешахматных СМИ в Израиле. Настоящая слава, которая пришла к нему после матча в Израиле, Бориса скорее не радует, а тяготит. Домосед, человек академического склада, он любит проводить время в рабочем кабинете или же отдыхать с семьей. Но журналисты не дают ему покоя, и даже любимая жена Майя, которая теперь выполняет роль пиар-менеджера, не может полностью оградить его от назойливых корреспондентов.
В стране, куда Борис переселился в 1998 году, шахматы вообще не считаются сколько-нибудь профессиональным занятием. К счастью, в прошлом году шахматная федерация Израиля поменяла руководство: новый президент, Моше Слав, начал помогать претенденту на мировую корону. До этого своих тренеров и секундантов, бесконечные сборы и подготовку к турнирам Гельфанд оплачивал из собственного кармана. Человек чрезвычайно самостоятельный, привыкший сам принимать решения и сам за них отвечать, он не ждет от чиновников ничего хорошего и надеется только на то, что его оставят в покое. «Служенье муз не терпит суеты!» — этот девиз Пушкина применим и к Гельфанду, и к служителям Каиссы. Я напоминаю Борису о необходимости светиться в нешахматных СМИ, в телевизоре — ведь это способствует популяризации шахмат. «Согласен! — смеется он. — Но они всегда задают мне три вопроса: сколько ты заработал, что ты сейчас чувствуешь и какая у тебя профессия. Правда, после Ханты-Мансийска появился четвертый вопрос: как ты выдержал целый месяц, там же нечеловеческий холод! С теми, кто способен выйти за рамки этих идиотских вопросов, я всегда разговариваю. Но только журналист должен взять на себя труд хотя бы почитать в Интернете, что такое шахматы!»
Неуважение к шахматам — то немногое, что способно вывести Гельфанда из себя. Он никогда не дружил с Гарри Каспаровым, но всегда восхищался им как величайшим шахматистом в истории. После того как Каспаров бросил игру, он стал появляться в репликах Гельфанда едва ли не чаще, чем когда был королем. Видно, что Борис не может простить ему не политических взглядов — скорее, они во многом совпадают, Гельфанд также отъявленный «правый», Джордж Буш для него лучше Клинтона или Обамы, — но того, что он бросил великую и благородную игру ради такого низменного дела, как политика. Думать про шахматы, любить шахматы, изучать шахматы, спорить про шахматы, играть в шахматы для Гельфанда так же естественно, как для соловья петь или для политика — врать.
Сколько времени в день он занимается? На этот вроде бы простой вопрос склонный к лаконичности Гельфанд отвечает не сразу, сначала задает несколько уточняющих вопросов.
— А когда я смотрю в онлайне чужие партии — это считается? А когда гуляю, но думаю над вариантом? А когда болтаю с коллегой про ладейный эндшпиль, например? А когда листаю новую книгу? Все-все считается, не только дебютные разработки вместе с помощниками и компьютером? Ну, если все считается — тогда в день набегает часов десять!..
Уникальная преданность шахматам — причина того авторитета, которым Борис пользуется в шахматном мире. К нему прислушиваются, потому что он руководствуется не собственной сиюминутной выгодой, но своим пониманием справедливости и общих шахматных интересов. Он так долго и последовательно защищал классические шахматы, что многие решили, будто он побаивается ускорения. На самом деле в быстрые шахматы он играет даже сильнее, чем в обычные, — в этом могли убедиться соперники Гельфанда в Ханты-Мансийске и Казани. В рапиде он статистически уступает, наверное, лишь Ананду. Ему он и уступил в чрезвычайно драматичном тай-брейке. Упуская шансы на победу едва ли не в каждой быстрой партии, Борис банально не справился с нервами, когда цель всей жизни была уже очень близка.
Этот очерк пора заканчивать, а я не рассказал и половины того, о чем собирался. Что неудивительно, потому как отношения наши существуют на разных уровнях: это не только «гроссмейстер — журналист».
Как журналист могу сказать, что Гельфанд с уважением относится к нашему странному племени. Он любит читать репортажи с турниров и всегда готов сказать человеку несколько добрых слов, если он их заслужил. Правда, и сдерживаться, если журналист сморозил глупость, он не будет — просто не считает нужным. Он идеальный ньюсмейкер: всегда готов ответить на вопрос, рассказать о том, что было в партии, объяснить свою позицию. Единственное, чего он не терпит, — это сознательная подлость. Журналисту в таком случае может не поздоровиться, память у Гельфанда не только хорошая, но и длинная.
Как капитан команды, в которой Борис играет последние годы (дважды чемпион России московский клуб «ШСМ-64»), я могу сказать, что он превосходный командный игрок. Как друг могу рассказать, что он любит читать, в основном хорошую русскую прозу. Уважает стихи, правда, немногих авторов и не старается расширить их круг. Может при удобном случае процитировать Бродского. Музыкой интересуется меньше, относится к ней как к развлечению — впрочем, безвредному. Думаю, потому, что можно одновременно слушать музыку и заниматься шахматами. К вредному развлечению он относит кино — его совсем не смотрит, считает пустой тратой времени. Такой же пустой тратой времени он считает представительство в социальных сетях, твиттеры-фейсбуки и прочую галиматью. Собственный лимит на пустую трату времени, который есть у каждого человека, полностью закрывается его фанатичной любовью к футболу. Гельфанд — член фан-клуба «Барселоны», он смотрит все матчи с ее участием, на некоторые выезжает, если есть возможность. (Сразу после победы в Казани, например, он отправился в Лондон на финал Лиги чемпионов «Барселона» — «Манчестер Юнайтед». «Барса» не подкачала — 3:1.) Футбол вполне мог бы занять второе место в его жизни. Если бы не семья.
Семейных обязанностей у Бориса немного — бывает ли по-другому, когда речь идет о спортсмене его уровня? Но свою главную обязанность — беззаветно любить семью — Борис исполняет истово и до конца. Как привык — истово и до конца — служить профессии за шахматной доской. Главное несчастье его жизни в том, что первый учитель и самый преданный болельщик, его отец, не дожил до главных его побед. Главная радость в том, что род его продолжается. Дети, которые пока не могут понимать, в семье какого человека им довелось родиться, со временем научатся не только любить своего отца, но и гордиться им.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.