[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2012 НИСАН 5772 – 4(240)
Дмитрий Набоков. Сын, певец, автогонщик
22 февраля в Швейцарии на 78-м году умер Дмитрий Набоков — единственный сын Владимира Набокова и Веры Набоковой-Слоним.
Ему было три года, когда отец, в страхе за него и за мать, увез семью из гитлеровского Берлина в Париж, и шесть, когда они перебрались в Соединенные Штаты. Дмитрий Набоков учился в Гарварде, а по окончании университета начал карьеру оперного певца. Брать уроки он уехал в Италию, где в 1961 году выиграл конкурс молодых вокалистов в номинации «Бас». Правда, много позднее он намекал, что оперная школа была лишь прикрытием, а на самом деле он выполнял в Италии секретное задание ЦРУ, но так это или нет, сказать трудно — Набоков-младший был не чужд пристрастия к внешним эффектам. Впрочем, даже если поначалу опера и была для него ширмой, в конце концов именно она стала профессией — на сцене Дмитрий Набоков выступал до 1982 года.
Если увлечение оперой трудно объяснить наследственностью — и отец, и мать Дмитрия Набокова были не слишком музыкальны, — то любовь к спорту он унаследовал от отца. Правда, Владимир Набоков предпочитал теннис, бокс и шахматы, а его сын увлекся видами более экстремальными: альпинизмом, автомобильными и моторно-лодочными гонками. Профессиональные занятия автоспортом он оставил в середине 1960-х, но любовь к технике сохранил до конца жизни. Телережиссер Сергей Поляничко вспоминает, как Дмитрий Набоков в середине 1990-х впервые приехал в Россию, посетил родовую усадьбу Рождествено под Петербургом — и попросил прокатиться на настоящем танке.
И все же, несмотря на оперу, автогонки, светскую популярность, он в первую очередь воспринимался как сын гения. Василий Арканов, бравший несколько лет назад у Набокова-младшего большое интервью, озаглавил свой материал «Вечный сын». И это очень справедливо. Да, опера — но на оперной сцене он провел два десятка лет, а все до сих пор вспоминают лишь о том, что он дебютировал в постановке пуччиниевской «Богемы», где пел дуэтом с еще одним новичком, которого звали Лучано Паваротти. Да, автоспорт — но никаких серьезных трофеев он так и не выиграл. Кажется, он и сам понимал свою обреченность на «вечное сыновство», в последние десятилетия жизни целиком сосредоточившись на защите отцовского наследия от пиратов и переводах русских произведений отца на английский, а английских — на итальянский.
Его недолюбливали многие набоковеды, тем более что в качестве «хранителя наследства» он и впрямь принял несколько небесспорных решений. Но даже в этих случаях им двигали не расчет и корысть, а сыновние долг и любовь, как он их понимал. И это касалось не только творчества. Например, ему очень хотелось преодолеть распространенное представление о Владимире Набокове как о холодном и высокомерном цинике, идущее еще от недоброжелателей из берлинской и парижской эмиграции, и во всех интервью и мемуарных очерках он подчеркивал, каким тот был заботливым отцом и обаятельным человеком. Любящий и любимый сын, он до конца жизни чувствовал неослабевающую связь с родителями: «У меня всегда впечатление, что отец мне через плечо смотрит. А мать — через второе. Отец меня упрекает, если я плохо перевожу слово или плохо выражаюсь. Мать мне всегда дает советы в более практичных вещах жизни. Они существуют у меня в памяти очень активно. Как будто никогда не пропали. Они бессмертны в этом смысле».
Теперь он снова с ними, теперь и о нем мы можем сказать: бессмертен.
Михаил Майков
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.