[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2012 НИСАН 5772 – 4(240)
Борис Иофан. «Архитектор власти»
Москва, Московский музей архитектуры, до 7.4
Борис Иофан (при участии группы архитекторов).
Проект Павильона СССР на
Международной выставке 1937 года
в Париже. Перспектива.
Фрагмент. 1936–1937 годы. Из коллекции Государственного музея архитектуры им. А. В. Щусева
Одессит Борис Иофан (1891–1940) прожил долгую жизнь, в которой было все: и десятилетие учебы и работы за границей, и четверть века, проведенные в роли главного, пусть и неофициально, архитектора страны, и странный закат карьеры, когда он все еще грезил о мегапроектах, а занимался строительством пятиэтажек.
Иофан уехал в Италию, поскольку не смог учиться на родине, не преодолев трехпроцентного барьера, установленного для евреев при поступлении в университеты Российской империи. В Риме окончил Высший институт изящных искусств, после чего стал строить школы, жилые дома и больницы по всем Апеннинам. Мог бы, казалось, превратиться в преуспевающего европейского архитектора, но подлинным его призванием оказалась «монументалка» в СССР. Дом ВЦИК и СНК СССР на улице Серафимовича, вошедший в историю как Дом на набережной, стал символом эпохи, сначала радостным, затем депрессивным — аура страха наполняет его стены до сих пор. Но главным делом его жизни стал проект Дворца Советов. Дворец должен был вознестись на высоту в 420 метров и стать самым высоким зданием в мире. Иофан оказался среди трех победителей первого конкурса, но именно его проект был принят к исполнению. Перед войной успели закончить строительство фундамента, на этом дело остановилось. Во время войны железобетонные конструкции Дворца начали использовать для изготовления противотанковых ежей, а затем при восстановлении разрушенных мостов. Управление Дворца Советов просуществовало до конца 1940-х. Подготовленные для дворца дверные ручки и прочие элементы оформления были позднее использованы при строительстве Кремлевского дворца съездов.
Трудно представить себе горечь, охватившую Иофана в последние годы жизни, когда из визионера государственных масштабов он превратился в руководителя архитектурной мастерской, ваяющей пятиэтажки в Марьиной роще и дома в Измайлово. Ему удалось еще построить институт Лесгафта в Лефортово, но, по сравнению с величием прежних лет, это выглядело слабым утешением.
«Советская эпоха Маркова-Гринберга»
Москва, Галерея им. братьев Люмьер, до 15.4
Марк Марков-Гринберг.
Шахтер Никита Изотов. 1934 год.
Частная коллекция
Для выставки на Болотной набережной отобрали около 150 работ из архива наследников Марка Маркова-Гринберга (1907–2006). Это первая ретроспектива уроженца Ростова-на-Дону, вошедшего в историю благодаря нескольким хрестоматийным снимкам. В 1930—1940-х, когда он сделал большинство из своих знаменитых сегодня работ, Марков-Гринберг не выглядел автором первого ряда. Скорее — трудягой, одним из членов Российского объединения пролетарских фотографов, ратовавшего за простодушно-реалистичные ракурсы. Это членство не мешало ему стать автором превосходных портретов — Маяковского, Горького, Чкалова, Райкина, Ромена Роллана и Бернарда Шоу.
Пролетарскому объединению противостояла группа фотографов-экспериментаторов «Октябрь», во главе с Александром Родченко и Борисом Игнатовичем. «Октябристы» не стремились к тому, чтобы их работы выглядели обезличенно, Марков-Гринберг же, по его собственному признанию, боялся выделиться из общего ряда. Это не помешало его снимкам обрастать смыслами с течением лет — как всяким документам эпохи, снятым неравнодушным взглядом. А Марков-Гринберг был страстным человеком. Достаточно сказать, что свой первый фотоаппарат в детстве он купил, продав аквариум с любимыми рыбками. Кажется — бессердечный жест, но, если задуматься, вполне в духе эпохи.
Марков-Гринберг был профессионалом, как и положено сотруднику Пресс-клише и Фотохроники ТАСС. Войну он начал рядовым, через два года был откомандирован во фронтовую газету «Слово бойца», после чего стал фотокорреспондентом «Красноармейской иллюстрированной газеты». Но во время антисемитской кампании начала 1950-х армию пришлось оставить: Марков-Гринберг оказался в фотоиздательстве Всесоюзной сельскохозяйственной выставки, затем в журнале «Клуб и художественная самодеятельность». Ссылку нельзя назвать даже почетной, но, как говорится, спасибо, что хоть умереть дали в своей постели.
«На рубеже. Бар Мицва и Бат Мицва»
Базель, Еврейский музей, до 30.4
Свиток Торы. 1821 год. Еврейский музей Швейцарии, Базель
«Как еврейские дети и подростки взрослеют» — таков подзаголовок выставки, посвященной едва ли не самому ответственному моменту взросления и вхождения в пору самостоятельных решений. В ней соединены классические экспонаты и современные мультимедийные средства. Молодые сами получают право голоса, рассказывая посетителям — конечно же, в аудиозаписи — о своих мечтах и надеждах. Фотографии рассказчиков, которых интервьюировали по всей Швейцарии, также размещены в залах. Таким образом воссоздается современная жизнь еврейской общины в Швейцарии — тема, которая нашла свое отражение и в каталоге, выпущенном под редакцией директора Еврейского музея Швейцарии Габи Кнох-Мунд. Среди его авторов — специалист по иудаистике Альфред Боденхаймер, преподававший в тель-авивском университете Бар-Илан, а ныне работающий в университете Люцерна.
Последняя экскурсия по выставке намечена на 3 апреля.
«Больше чем жизнь. 100 лет Голливуда. Еврейский опыт»
Вена, Еврейский музей, до 1.5
Рекламный плакат фильма «Касабланка». 1942 год. Еврейский музей Вены
© Photofest
Известно, что среди основателей первых голливудских студий тон задавали выходцы из стран Средней и Восточной Европы. Их имена говорят сами за себя — некоторые из них становились названиями киностудий. Адольф Цукор, основавший «Парамаунт», был, как и Уильям Фокс, родом из Венгрии, братья Уорнер — из Польши, Луис Барт Майер (будущий MGM) — из Белоруссии, а Карл Лемле (Universal) — из немецкой Швабии. Но выставка в австрийской столице рассказывает не только об истоках самой знаменитой киноимперии в мире, о первой синагоге в Голливуде и первом ночном клубе, но и о последующей истории, включая поиски еврейской идентичности в творчестве Вуди Аллена и Барбары Стрейзанд. Особое место уделено «Бесславным ублюдкам» Квентина Тарантино — представлены, в частности, бейсбольная бита, с помощью которой в фильме сокращалось количество персонажей-нацистов, и плакат с Эли Ротом. Вообще, плакатов на выставке много — огромных, американских стандартов. Среди других экспонатов — фрагменты фильмов, а также мемориальные предметы, вроде серебряной сигарницы Цукора.
До середины 1970-х годов «еврейская история Голливуда» не была предметом специального изучения, ее даже можно назвать замалчиваемой темой. Но после выхода в 1975 году книги Роберта Скларса «Movie-Made America: How the Movies Changed American Life» ситуация изменилась. Выставка в Еврейском музее Вены, только что открытом после реконструкции, наглядно это подтверждает.
Фотобиеннале-2012
Москва, разные площадки, до 15.5
Сара Мун. Пять часов пять минут. 2010 год
© Sarah Moon
Среди гостей нынешнего весеннего фотофестиваля, посвященного кино, Америке и путешествиям, — Сара Мун. Парижанка по рождению, она выросла в Англии, куда ее родители-евреи бежали, спасаясь от немецкой оккупации. Сара Мун начинала как модель, затем создавала рекламные кампании для крупнейших лейблов мира моды, но одновременно занималась художественной фотографией и кино, сняла около дюжины фильмов. Сара Мун не раз участвовала в программах важнейшего французского фотофестиваля в Арле, ее творчество отмечено множеством наград, включая Гран-при города Парижа по фотографии в 1995-м и премию Надара в 2008-м. В Москве, где она тоже неоднократно выставлялась, Мун покажет цикл «Черная шапочка» и проведет мастер-класс.
Алексей Мокроусов
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.