[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2012 ШВАТ 5772 – 2(238)
Шалом Цабар: «Нужно уметь брать интервью у произведения искусства»
Беседу ведет Семен Парижский
Шалом Цабар, профессор искусствоведения и фольклористики Еврейского университета в Иерусалиме, исследователь иллюстрированных брачных контрактов, искусства итальянского еврейства, обрядов жизненного цикла в восточных общинах и многого другого, приехал в Москву читать лекции в рамках проекта «Эшколот». В своем интервью он рассказывает о происхождении и языке своей семьи, о подходе к искусствоведению и специфике еврейского искусства и о значении России для израильтян.
Традиционная мужская одежда евреев Захо. Иракский Курдистан.
1930-е годы.
Из коллекции Шломо Залмана. Иерусалим
О евреях Курдистана и их языке
Я — последний, кто родился в городе Захо, в Курдистане, перед репатриацией нашей общины в Израиль в 1951 году, когда король Ирака разрешил евреям выезд из страны. По нашему преданию, община Курдистана принадлежит к числу самых древних в истории еврейского народа. Мы верим (хотя у нас нет документов, которые это подтвердили бы), что наша история началась еще в эпоху Первого храма, когда на севере Ирака, в Курдистане, в результате ассирийского пленения возникла еврейская диаспора. Евреи Курдистана считают, что именно о них идет речь в некоторых библейских стихах, где упомянуты «изгнанники в земле ассирийской». Члены общины убеждены, что со времен Первого храма не возвращались в страну Израиля, и, таким образом, община существует на одном и том же месте уже более 2500–2600 лет.
Что указывает на то, что наша община действительно очень древняя? Это язык. Мы говорим на новоарамейском языке, который восходит к арамейскому эпохи Талмуда, но не тождествен ему. В него вошло множество слов из турецкого, арабского и даже английского языков, что-то из итальянского. Поколение моих родителей было последним, которое еще говорило на нем в повседневной жизни. Я понимаю этот язык и могу что-то сказать, но мои дети уже не знают ни единого слова.
У языка евреев Курдистана было множество диалектов. В каждой деревне говорили на своем диалекте. Сколько было поселений, столько и диалектов. Различия были очень существенными: в словах, в акцентах и т. п. Мой брат, профессор Калифорнийского университета, — лингвист и как раз исследует эти диалекты, а благодаря его сыну наша община приобрела широкую известность. Мой племянник родился в Лос-Анджелесе, съездил в Курдистан и написал биографическую книгу о своем отце. Его книга стала бестселлером в Соединенных Штатах и остается им до сих пор, хотя она вышла уже несколько лет назад. Книга называется «Райский сад моего отца». Очевидно, что словами «райский сад» он намекает и на воспоминания своего отца, и на место действия — берег реки Евфрат, где расположен город Захо и где, согласно фольклорной традиции, находился Рай.
Мел Гибсон в нашумевшем фильме «Страсти Христовы» пытался воспроизвести галилейский арамейский, а он отличается от вавилонского. Гибсон стремился к аутентичности и точности. Мне кажется, ему помогал один итальянский профессор. Но этот фильм не был показан в Израиле. Он чересчур жестокий и унижает евреев, поэтому был запрещен к показу. Мой брат, кстати сказать, отлично на этом зарабатывает. Он живет в Лос-Анджелесе, и к нему обращаются всякий раз, когда нужно произнести что-то на арамейском, «на языке Г-спода», как они выражаются, то есть Иисуса. Брат участвовал в создании самых популярных фильмов.
О марксизме и своем методе
Может быть, именно в России уместно подчеркнуть, что отделение в университете Лос-Анджелеса, на котором я изучал историю искусств, было марксистским. Что значит «марксистская история искусств»? Это значит, что ты исследуешь все исторические компоненты и факторы, на фоне которых создавалось произведение искусства. Когда я решил сосредоточиться на еврейском искусстве, мои преподаватели очень обрадовались, поскольку хотели, с моей помощью, продемонстрировать, что этот метод подходит для изучения любого произведения. Тебе не нужно брать творчество Рембрандта или Леонардо да Винчи, с помощью этого метода можно исследовать также народное творчество и самые простые вещи.
Мне лично это очень подходило, поскольку еврейское искусство — это в действительности не «высокое», а простое народное искусство. В иудаизме искусство никогда не было в центре внимания, и тем интереснее исследовать его при помощи исторических, экономических, социологических и культурологических методов. Суть моих исследований в том, чтобы взять произведения искусства, оставшиеся от различных этнических групп евреев, из тех общин и тех мест, до которых я могу добраться, и изучить все, что стоит за ними. Каковы их символика и значение, каково влияние общества, что они сообщают об отношениях между евреями и неевреями, христианами или мусульманами, что мы можем узнать из них об экономике, какие идеи они выражают? Короче говоря, произведение искусства рассматривается под всеми возможными углами зрения. Я всегда говорю своим ученикам: «Нужно уметь брать интервью. Человеку, сидящему напротив, вы можете задать любой вопрос, какой только пожелаете. Так же и произведению искусства вы можете задать какой угодно вопрос, а если вы исследуете его, то сможете получить ответ».
О ключевой особенности еврейской культуры
Особенностью еврейской культуры является наличие двух составляющих, общееврейской и локальной. Это произошло вследствие рассеяния евреев. Так, итальянская или французская культуры, несмотря на политические и исторические изменения, развивались в пределах одной территории и в среде одного народа, тогда как еврейская культура бытовала в самых разных местах, и поэтому в ней можно выделить общие и особенные черты. К общим чертам относится, например, тот факт, что во всех еврейских общинах изучались священные тексты — Писание и, разумеется, Талмуд. Все праздновали Хануку, Рош а-Шана, соблюдали шабат. И вот мне, к примеру, интересно сравнить, как проводили субботу в Бухаре и Германии. Я показываю, что одну и ту же церемонию устраивали по-разному, и объясняю почему. С моей точки зрения, нет ничего более захватывающего, чем, сравнивая, например, обряд зажигания свечи во время авдалы на исходе субботы в Бухаре и Германии, наблюдать, как ритуал, основанный на одних и тех же текстах, принимает различные формы. А йеменский светильник радикально отличается от польского. Эти различия делают изучение еврейской материальной культуры чрезвычайно увлекательным. Существование множества локальных еврейских культур делает еврейскую культуру в целом необыкновенно богатой.
Нельзя изучать искусство евреев Индии, если ты не разбираешься в собственно индийском искусстве, или исследовать искусство евреев Германии и Польши, не зная местной культуры. Такая деятельность требует обширных познаний, и исследования отнимают много времени, но зато ты можешь увидеть все факторы, которые оказывали воздействие на еврейскую культуру. И еще весьма интересно поймать момент, когда законоучители говорили «<только> до сих пор», «дальше запрещено», нельзя так далеко заходить в подражании окружающей культуре, а то наша культура станет совершенно христианской или мусульманской.
О еврейской магии
Вера в магию была присуща не одним евреям. В древности люди полагались на магию, поскольку считали ее эффективным средством решения всех проблем. Науке и медицине тогда еще мало что было известно, и те, у кого случалась беда, искали помощи во всякого рода народных верованиях. Они не воспринимали их как «народную религию» (как в современной науке принято называть данное явление), а считали магические представления само собой разумеющейся частью своей религии, иудаизма.
Еврейская магия отличается от других тесной связью с еврейской культурой. У евреев нет икон, которые можно было бы принести в помещение, в котором лежит больной человек или роженица (в иудаизме в принципе нет икон), и поэтому приносят свиток Торы. Люди, занимавшиеся магией, не считали свои действия еретическими и не видели в них никакой проблемы. Наоборот, они пользовались именно тем, что им предлагает своя религия. Большинство амулетов были изготовлены не магами, а мудрецами и раввинами.
Похожие вещи происходят в христианстве и исламе, но в иудаизме магия выстраивается вокруг мира еврейской культуры и в первую очередь текстов. Наиболее интересным в еврейских амулетах мне представляется оригинальное использование иврита, которое демонстрирует глубочайшее знание Священного Писания создателями амулетов. Нам бы и в голову не пришло, что стихи, которые используют авторы амулетов, можно интерпретировать подобным образом. Неизвестно, у кого впервые возникла идея взять эти слова и придать им совершенно новое, на мой взгляд, захватывающее дух значение, но очевидно, что люди вкладывали в амулеты много мыслительных усилий, вкладывали свою веру и надежду на то, что все это сработает. Амулеты давали им ощущение безопасности.
Приведу пример из истории моей общины в Курдистане. Женщины в нашей общине, в том числе моя мать, да будет благословенна ее память, не умели читать и писать, не знали еврейского алфавита и языка. Они носили на себе множество амулетов, но понимали только то, что надписи сделаны на иврите и что в них упоминается имя Б-га, например «Шадай». Этого им было вполне достаточно, чтобы чувствовать себя в безопасности. Когда женщина вешала себе на грудь амулет, то ощущала себя под защитой того мудреца, который его изготовил. Именно использование разнообразных еврейских текстов делает амулет еврейским, непохожим на амулеты в других культурах.
Шалом Цабар на своей лекции «Еврейская женщина в искусстве
Ренессанса». 18 декабря 2011 года.
Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка»
О России
Я израильтянин, а израильские культурные связи с Россией обширны и глубоки. Израильская культура «русская» в том смысле, что все мы выросли на поэзии Рахели, Леи Гольдберг, Бялика и других выходцев из России. В школе, к великому сожалению, мы не изучали еврейских поэтов Марокко, Курдистана или Турции. В сущности, культура, в которой воспитывался я и другие дети в 1950-х годах, была культурой штетлов Восточной Европы, в основном российских и польских. Я настолько хорошо с ней знаком с самого детства, что она для меня словно нечто само собой разумеющееся. Названия таких городов, как Москва и Ленинград, были у всех на слуху, особенно если принять во внимание их политическую значимость, и являлись неотъемлемой частью нашей жизни. Я до сих пор помню, какое значение для Израиля имела личность Сталина и как в кибуцах его оплакивали.
Однако в действительности Россия была для нас terra incognita. В те годы мы не могли приехать в эту страну и посмотреть, что здесь происходит. Оставалось довольствоваться рассказами тех, кому удалось побывать в ней: что они там увидели, какие сокровища еврейского искусства там хранятся, сколько евреев хотят переехать в Израиль и так далее. Поэтому как только это стало возможным, мы, сотрудники и студенты Центра изучения еврейского искусства в Еврейском университете в Иерусалиме, где я работал в те годы, сразу же отправились в Россию.
Впервые я побывал здесь в 1989 году и пережил тогда огромное потрясение. Было такое чувство, как будто я путешествую на машине времени. Я наконец видел мир, о котором мне рассказывали на протяжении стольких лет, и видел подлинные сокровища еврейской культуры. Мы были в Киеве и Санкт-Петербурге, где нам показывали еврейские манускрипты. Затем нас отвезли в Азербайджан посмотреть Кубу, последнее еврейское местечко, после чего мы еще побывали в Бухаре, Самарканде, Ташкенте, в прекрасных, интересных городах, о которых я слышал до этого одни легенды. Так что Россия занимает в моем сердце особое место.
Есть еще одна важная вещь. Любовь русских к высокой культуре и искусству обогащает культуру израильскую. Сегодня практически половина студенток кафедры истории искусства Еврейского университета — русского происхождения. Две сотрудницы моей кафедры приехали из Москвы и преподают искусство эпохи Ренессанса и барокко. С одной из них я, кстати говоря, познакомился в Москве еще в свой первый приезд в 1989 году — до того, как она репатриировалась в Израиль. Я всегда удивляюсь и радуюсь, когда ко мне в Израиле обращаются русские студенты, которые хотят заниматься изучением восточных общин, Марокко и Курдистана. В моменты такой встречи культур я чувствую, что мы как будто замыкаем круг, восполняем пробелы в еврейской истории и что мы связаны общей судьбой.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.