[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2012 ШВАТ 5772 – 2(238)
ГЛОБАЛЬНАЯ НЕРВОТРЕПКА И ЕЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ
Анна Исакова
Став глобальной деревней, мир и ведет себя, как деревня, даром что глобальная. А в деревне оно как? Стоит разгореться какой-нибудь буче в двух соседних избах, как остальные селяне начинают ощущать беспокойство и желание что-нибудь предпринять, к чему-нибудь руки приложить. И неважно, что лично у того или другого селянина ничегошеньки не приключилось, а вот чешутся руки, и все!
Около 400 тыс. человек по всему Израилю протестуют против
социального неравенства и роста цен в еврейском государстве.
3 сентября 2011 года
Так начинаются беспорядки в любых тесно сгруппированных скоплениях людей — в деревнях, пригородах, на фабриках или в учебных заведениях, а порой и в армии. А нынче, когда две трети грамотного населения земного шара болтается в одном электронном пространстве, этот зуд передается через социальные сети. И гудит мир, — а чего гудит, сам не знает. Вернее, так: в каждом географическом и политическом пространстве причины для беспокойства разные, но основой для возбуждения служит то, что это возбуждение висит в воздухе.
И кажется, что все в мире разом ломается или, как сказал ирландский поэт Уильям Батлер Йетс, земная ось ломается на куски, и прежде нанизанные на нее в определенном порядке разнородные шматы человечества разлетаются во все стороны. На мир опускается анархия, и Антихрист ползет в Вифлеем, чтобы заново родиться. Иначе говоря: Апокалипсис.
Писал Йетс свое знаменитое стихотворение о втором пришествии более ста лет назад, но ничего, сравнимого с видениями Апокалипсиса, с миром за это время так и не случилось. Видимо, в каждом веке есть свой период всеобщего беспокойства.
Возьмем нынешний период массовых демонстраций и беспорядков. Словно эпидемия, несется эта волна беспокойства по свету, разбивая витрины в НьюЙорке, поджигая шины в Афинах, громя магазины в обычно тихих городках Европы, разбивая палатки на центральных улицах ТельАвива, собирая многотысячные толпы в Каире и Сане, истекая кровью в Ливии и Сирии и угрожая, как кажется, прочно установившемуся режиму Путина в Москве. Создается впечатление, что существует общая причина, побуждающая толпы орать, бастовать, митинговать и уничтожать чужое имущество, а какова эта причина — понять невозможно, поскольку и требования толп, и их состав, и способ поведения не только разнятся, но порой и вовсе несовместны.
Правда, большая часть мировых СМИ поначалу пыталась все эти явления и проявления сравнивать и объединять, но, совсем запутавшись, стала наконец разделять и анализировать каждое поодиночке.
Попробуем последовать их примеру. Начнем с Африки. Нынешние беспорядки на этом континенте начались, согласно газетной хронике, в декабре 2010 года в Тунисе. Отправной точкой считается самосожжение уличного торговца фруктами по фамилии Буазизи, решившего таким образом опротестовать безобразное поведение налоговых служб и полиции, разгромивших его лоток. Не совсем понятно, каким образом, но героическая смерть торговца фруктами всколыхнула весь Тунис, а за ним — всю Африку. Относительно «всего мира» мнения расходятся.
Расходятся они и относительно общего наименования этой напасти: «арабская весна». Вопервых, никакая это не весна, а кровавое месиво. Вовторых, арабы вовсе не составляют самую значительную этническую группировку в Африке, которую населяет миллиард (!) человек. Да и ислам далеко не исчерпывает все религиозное содержание этого континента. Но радикальный ислам создал политические организации типа «Братьямусульмане», способные взять власть, когда она сама падает им в руки, тогда как вопящее на площадях интернетменьшинство взять власть и распорядиться ею с умом просто не способно.
Власть же падает там не изза криков толпы, а потому, что окончательно рушится постколониальная система, чем и определяется взрывная сущность этого политического вулкана. За годы деколонизации в одной только Африке было более 70 переворотов, революций и бунтов, в ходе которых были убиты миллионы человек. А в Азии за тот же период крови пролилось, пожалуй, даже больше.
Годы деколонизации — от ее начала в середине ХХ века и до нынешних дней — пустяк по меркам длительности исторических процессов. История учит, что ни одна революция не проходила без контрреволюций и последующих реставраций, ни одна конкистазавоевание не обошлась без реконкисты и каждая реформация сопровождалась контрреформацией, что, впрочем, способствовало в конечном счете капитальному пересмотру как религиозных форм и норм, так и политических теорий и идеологий.
Посему я полагаю, что рассматривать социальное беспокойство в бывших колониях следует именно с этой точки зрения. Тогда придется отметить, что там, где колонизаторы старались, что называется, «для себя», предполагая последующую натурализацию, бывшим колониям достались достаточно развитые инфраструктуры и достаточно стабильная экономика. И там, где деколонизация прошла без мучительного кровопролития, эти инфраструктуры и эта экономика по большей части сохранились. Более того, там, где взаимоотношения между бывшими колонизаторами и колонизированными оставались добрыми и после деколонизации, экономическое положение и сегодня находится гдето посередине между терпимым и хорошим, что, несомненно, влияет на состояние людей и их возбудимость. Так, дестабилизирующим силам, несмотря на несколько попыток, не удалось устроить балаган, наподобие египетского, ни в Марокко, ни в Алжире, ни в Ливане, ни в Индии.
В дестабилизации деколонизированных обществ виновен и развал СССР, вернее, беспримерное понижение экономической мощи советской державы, до того кормившей, одевавшей и вооружавшей часть Африки и Азии. Да и западные державы, прежде финансировавшие бывшие колониальные страны из соперничества с СССР, значительно уменьшили свои вложения. Правда, многие функции СССР перенял Китай, да и ООН кормит Африку, можно сказать, с ложечки, но толку нет как нет. Между тем недра этого континента содержат 90% всего мирового запаса кобальта и платины, 50% мирового золота и треть мировых запасов урана. Добавьте к этому 30% от мировых резервов алмазов и большие резервы нефти и газа, а потом попытайтесь объяснить, почему в Африке постоянно голодает не менее 100 млн человек?
Тут можно, конечно, вспомнить про глобальный рынок и глобальный экономический кризис, а можно процитировать строчки, опубликованные еще в ХIХ веке генеральным инспектором Французской Западной Африки Жоржем Арди: «...Для того чтобы сделать нашу Африку богатой, / Примемся за работу, друзья, за работу... / Вместо того чтобы спать или болтать, / Идемте расчищать земли. / Прежде чем приглашать наших родственников и соседей, / Заплатим налоги, разделаемся с долгами, / Отложим несколько мешков зерна про запас, / И тогда мы сможем петь во все горло...»
Совсем иная история — нынешнее возбужденное состояние России, которое почемуто пристегивают к «арабской весне», словно речь идет об явлениях одного порядка. Между тем бывшие советские люди в массе своей хорошо понимают, что такое свобода и что такое отсутствие свободы, а также что такое справедливость. Можно даже сказать, что именно советские диссиденты «выдумали» современный либерализм. Диссиденты эти, возможно, и не развалили СССР, но они безмерно расширили для всего человечества понятия свободы, демократии, разрешенного и желаемого. И — одновременно — сильно уменьшили сферу действия запретного, незаконного и неприемлемого. Мне бы не хотелось, чтобы об этом вкладе в мировую культуру несправедливо забыли. Но при всем том представление о либеральных ценностях, свойственное советскому и постсоветскому человеку, является зачастую непомерно широким, с легкостью переходящим в анархическую вседозволенность.
Позволю себе воспоминание: в конце шестидесятых в рамках борьбы за выезд в Израиль наша группа отказников была арестована и отправлена из Москвы в Вильнюс в запечатанном вагоне. Сопровождали нас пятеро милиционеров, простые парни, на глазах которых Женевская конвенция разрушала советскую власть. Мы этому радовались, они сокрушались, хотя я уверена, что в глубине души милиционеры этому явлению скорее поражались. Если не все, то некоторые.
По чести говоря, никто из нас, отказников, не знал, что написано в этой конвенции, но в нашей интерпретации она разрешала все, что советская власть запрещала, и запрещала все, чего эта власть от нас требовала. Нельзя выходить в тамбур? Это кто придумал и кто сказал?! Нельзя сопротивляться милиции? Право же! Нельзя располагаться табором в приемной, скажем, Президиума Верховного Совета? Да это же нарушение Женевской конвенции! К тому же нас везут в закрытом вагоне уже пять часов, а где витамины?!
И — хотите верьте, хотите нет — поезд остановили и принесли с перрона яблоки. Всетаки Женевская конвенция. О которой у властей предержащих и особенно у милиционеров, кстати, тоже не было ни малейшего представления. А под Минском нам вдруг запретили высовываться в окно. Дело было ранним утром, и большинство задержанных спали. Но клич: «Нарушают Женевскую конвенцию!» поднял всех до последнего. Головы высунулись в распахнутые форточки, и в результате мы увидали то, что иначе бы пропустили. Оказалось, минские отказники всю ночь шили из простыней и голубых лент израильский флаг, чтобы спустить его перед нами с железнодорожного моста. О том, что нас везут, они узнали из передач Бибиси. А вот о том, что нас собираются встречать, не передавал никто. Помогла — спасибо ей! — Женевская конвенция.
Не знаю, защитила ли она минских смельчаков. Но, по сути, только их она и могла защитить. Это выяснилось, когда, уехав из СССР и оказавшись на Бибиси, я отправилась в библиотеку изучать волшебный документ. Сказанное в нем, к моему удивлению, не покрывало ни пятичасовую недостачу витаминов, ни дебош в приемной присутственного места, ни споры с милиционерами вплоть до пихания и толкания не с их, а с нашей стороны. А вот мирную демонстрацию и вывешивание флага конвенция вроде бы разрешала. И, можно сказать, этим ограничивалась.
Дело в том, что рамки либеральных свобод были до выступлений советских диссидентов сравнительно узки, даже в самой либеральной стране, будь то в Дании, Франции, Англии или США. Предполагалось, что избранные свободным волеизъявлением граждан власти имеют право требовать от тех же граждан послушания для поддержания порядка. Более того, никому из этих граждан и в голову не приходило, что можно дерзить английскому «бобби» — полицейскому, устраивать балаган в здании французского МИДа, приковывать себя в знак протеста к лестничным решеткам общественных зданий НьюЙорка или возникать с плакатами оскорбительного содержания перед солистами советского балета, где бы те ни появились.
Не стану обсуждать, что хорошо и что плохо в этом расширении либеральных понятий до предела, но отмечу: за последние двадцать лет границы всяческих свобод в западном мире вообще, можно сказать, исчезли. Или, как сказал подсудимому израильский судья Верховного суда Израиля и Высшего суда справедливости (БАГАЦ): «Ваше право размахивать кулаком ограничено только местоположением носа вашего соседа или собеседника». Но, Гсподи, как обеспечить сохранение невидимой черты между «можно» и «нельзя» при столь расплывчатой интерпретации понятия «свобода»?! А не достигнув соглашения по этому вопросу, как можно удержаться на почти невидимой черте, не скатываясь в подобие арабской бойни?
Что до массовых социальных протестов в Европе, США и Израиле, тут и вовсе загадка на загадке. Власть в Израиле меняется в среднем каждые два года, потому что дождаться законного срока выборов мы, народ горячий и жестоковыйный, не в силах. Это одна из причин демократического ступора: ни одна партия просто не в состоянии совершить те изменения в экономике, политике и социальной сфере, за которые избиратель голосовал. Так за каким чертом ускорять процесс дестабилизации общества и экономики, требуя перемены власти?
Вот когда общественный протест направлен против производителей товаров или против торговых сетей, как в случае с любимым израильским творогом марки «Коттедж», — все правильно. Мир находится в экономическом кризисе, пусть зарвавшиеся предприниматели сократят свои аппетиты и прибыли, пусть снизят цену на товар истинно широкого потребления!
Но зачем демонстрантам воевать с правительством? Почему в самый разгар всемирного экономического кризиса, который Израилю удалось осторожно обогнуть по периметру, нужно требовать возмещения оплаты домработниц? Зачем в самый разгар беспорядков у наших кровожадных соседей, когда все былые мирные договоры находятся под сомнением, а возможность военных конфликтов растет день ото дня, требовать бесплатных детских садов за счет новейшего, очень нужного и очень дорогого вооружения?
Эти бессмысленные гражданские действия, словно наведенные извне по примеру, следовать которому вредно и глупо, сильно пахнут политическими играми и не вызывают ничего, кроме раздражения. Что нам, израильтянам, гражданин Туниса Буазизи, и что мы ему?! Нет, мы, израильтяне советского, антисоветского и постсоветского разлива, конечно, знаем, кто такой Джордано Бруно, и помним диссидентские самосожжения прежних времен, но Израиль — не Тунис, не диктатура, не полицейское государство. Тут и без столь крайних телодвижений можно прогреметь на всю страну и заставить себя услышать. Девальвация поступка, события и даже лозунга — опасная штука. Глупо объявлять забастовку изза трех копеек или голодовку изза пяти. Подло и пошло называть любой акт агрессии, пусть даже использованной для самозащиты, геноцидом. Демократия — это, конечно, своего рода игра, но заигрываться все же не надо.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.