[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2012 ТЕВЕТ 5772 – 1(237)
Павел Полян: «Книги ведут себя, как деревья…»
Беседу ведет Семен Чарный
В 2011 году «Записками из Каунасского гетто» Тамары Лазерсон-Ростовской в издательстве «Время» стартовала книжная серия «Свитки из пепла», в рамках которой предполагается публиковать мемуары и дневники свидетелей и жертв Холокоста. В интервью «Лехаиму» составитель серии Павел Полян рассказал о ее замысле и перспективах.
Павел Полян
Семен Чарный Как возникла идея серии «Свитки из пепла»?
Павел Полян Чтобы возникнуть, серии понадобилась не только причина, но и повод.
Причина очевидна. До конца 1980-х годов диспропорция между масштабом Катастрофы на советской территории и тем, как эта трагедия отражалась в советской исторической памяти и научном дискурсе, была разительной. В последние годы она ослабла, но далеко не исчезла. Библиография эго-документов — дневников и воспоминаний тех, кто пережил Холокост, — все еще вопиюще коротка. Для их публикации и нужна наша серия.
К сожалению, был и повод. То, что попало в «Свитки из пепла», изначально мыслилось одной из ветвей другого издательского проекта — серии «Человек на обочине войны», которую я выпускал в 2005–2010 годах в издательстве «РОССПЭН» (всего вышло 11 книг, из них две — Софьи Анваер и Ирины Дунаевской — посвящены еврейским судьбам периода второй мировой). Среди трех книг, выход которых намечался на 2011 год, были и две еврейские: дневник каунасской девочки Тамары Лазерсон, ныне живущей в Хайфе, и «Воспоминания еврея-красноармейца» бывшего советского военнопленного Леонида Котляра. Оба автора были живы! — обстоятельство, которое я постоянно подчеркивал, настаивая на незамедлительном издании книг.
Шесть лет финансирование для нашей серии находилось. Но в 2011 году — в редкий и счастливый момент работы с живыми авторами (одному из которых было за 90 лет!) — издатель счел затруднительным запускать книги, не обеспеченные грантами, и несколько раз переносил сроки возможного получения грантов и, соответственно, выхода книг. Его полное право, но это было неприемлемо уже для меня. И после второго или третьего переноса я обратился в издательство «Время», для которого в то время готовил воспоминания Льва Хургеса «Москва—Испания—Колыма: Из жизни радиста и зэка» (по мне, эта книга могла бы послужить началом еще одной мемуарной серии, посвященной судьбам советского еврейства). Директор «Времени» Борис Пастернак, впечатленный и дневником Лазерсон, и ее судьбой, сигнализировал о готовности выпустить ее книгу.
На прошлогоднем «Сэфере» я познакомился с президентом Российского еврейского конгресса Юрием Каннером. В его лице я нашел то, что безуспешно искал до этого: искреннюю поддержку замысла издания полного корпуса рукописей членов «зондеркоммандо» в Аушвице-Биркенау. (К этому времени в издательстве «Гамма-пресс» двумя изданиями уже вышли записки Залмана Градовского «В сердцевине ада», найденные у стен аушвицкого крематория. Это один из центральных документов Холокоста, и я горжусь тем, что его русское издание определенно лучшее из всех выходивших.) Мы несколько раз встречались с Каннером и с исполнительным директором РЕК Бени Брискиным и пришли к выводу, что этот разовый замысел стоит расширить и преобразовать в регулярную издательскую серию, по две книги в год. В результате было запущено сразу два проекта: книга Лазерсон и перевод рукописей «зондеркоммандовцев».
Одновременно в издательстве «Вече» вышли воспоминания Котляра. Леонид Исаакович был счастлив увидеть свою книгу напечатанной и принять участие в ее презентации: увы, он умер через несколько месяцев после этого, 11 октября.
СЧ В чем состоит ваша работа как составителя?
ПП Первый шаг — знакомство с рукописью. Это этап визионерский: надо «увидеть» будущую книгу в полном объеме и в наилучшей композиции. Чем можно ее пополнить, от чего отказаться. Подготовляемые книги, если их заранее полюбить, часто ведут себя, как деревья: дышат, растут! Книга Лазерсон прирастала так: к ее дневнику и очеркам добавились аналогичные тексты ее брата, затем — ее стихи и более поздние очерки и под конец приложение: посвященное ей стихотворение.
Кроме того, документ, каким бы выразительным он ни был, не преподносится сам по себе, «голым». С помощью научного аппарата и иллюстраций вокруг него «надышивается» определенная историко-психологическая атмосфера, воссоздается контекст, вне которого он может быть недопонят или понят превратно.
Кроме того, я исполняю не всегда простую роль связного между «углами» нашего славного треугольника: спонсор—издатель—составитель (есть и четвертый «угол» — представительный общественный совет серии).
СЧ Что в планах серии?
ПП Портфель уже сегодня весьма велик. Если исходить из намеченной периодичности — по две книги в год, — то его хватит лет на пять-шесть как минимум.
В самых ближайших планах дневник Маши Рольникайте, первое издание которого вышло в 1963 году по-литовски под названием «Я должна рассказать». Этот вариант был искорежен цензурным вмешательством, но именно он неоднократно переиздавался. А в нашем издании полностью восстановлена авторская воля, при этом цензорские изъятия даются курсивом. Текст плотно прокомментирован и сопровожден предисловием Ильи Эренбурга, послесловием (моим), подробной хроникой событий в Вильнюсском гетто, избранной библиографией автора и ее стихами. Рукопись готова к передаче в издательство.
Три текста Залмана Градовского стали ядром кристаллизации главной, как представляется, книги серии — книги, в которой будут собраны все тексты «зондеркоммандовцев», обнаруженные после войны: Лейба Лангфуса, Залмана Левенталя, Мишеля Надъяри, Хаима Армана. Самое трудное — перевод на русский — уже позади, идет комментирование материалов. Кстати, недавно книга приросла еще одним аушвицким текстом — замечательным предисловием Аврома Левите к погибшему сборнику литературных произведений узников Биркенау, написанных и спасенных в лагере, пусть и не около крематория.
Четвертой, надеюсь, станет книга воспоминаний Меира Левенштейна о Рижском гетто, она тоже уже в работе. Далее предположительно последует «Список Киселева» — книга о спасении еврейских жителей белорусского местечка Долгиново, выведенных партизаном Николаем Киселевым из оккупированной зоны через линию фронта (многие, вероятно, видели одноименный фильм Якова Каллера). Планируется дополненное и переработанное переиздание сборника воспоминаний уцелевших советских военнопленных-евреев «Обреченные погибнуть». Отдельного тома заслуживает и тема «Горские евреи и Холокост».
Уже в ходе работы над первыми книгами отчетливо выступили многие различия даже между двумя литовскими гетто. Очень хотелось бы продолжить «подсерию» книг, посвященных именно гетто, прежде всего Варшавскому, Лодзинскому, Львовскому, Черновицкому и Минскому. Знаю, что материалы о каждом из них имеются, имеются и специалисты. Кстати, один из «лодзинских дневников» (записки Эммануэля Хиршберга) был найден среди вещей отправленных в газовню евреев и спасен членами «зондеркоммандо».
СЧ Сейчас на наши головы обрушивается огромный массив информации о Холокосте. Не приведет ли появление новых «порций» к перекармливанию и «информационной тошноте»?
ПП А что, собственно, вы имеете в виду, когда говорите об «огромном массиве информации о Холокосте»? Речь о русскоязычном поле? Но это скорее целина, эдакая ювенильная саванна, в которой почти что самосевом, время от времени и на большом расстоянии друг от друга, что-то вырастает.
Я высоко ценю издательскую деятельность центра «Холокост» — но ведь второго такого центра нет, что чревато застойными явлениями и в единственном существующем. Есть российские издательства, в которых периодически выходят книги о Холокосте, но нет ни одного, которое бы на этой теме специализировалось. Нельзя не отметить русскоязычных стараний украинских и белорусских коллег: в Харькове выходит единственный на пространстве СНГ специализированный журнал «Холокост и современность», в Минске традиционно появляются (впрочем, чем дальше, тем реже) интересные сборники документов об оккупации. Изредка книги о Холокосте издаются по-русски в Израиле и Германии.
Если же распространить ваш вопрос на англо- или немецкоязычное поле, то оно действительно плотно засеяно, но и там не наблюдается никакой «тошноты». Разумеется, русский сегмент литературы о Холокосте узок, любой серьезный проект в этой области нуждается в стабильной спонсорской поддержке. Хотя тиражи в тысячу экземпляров расходятся за год-полтора, что нормально. Очень важно не только дарить или продавать эти книги, но и выставлять их в Интернете. Интернет весь забрызган антисемитской слюной, и от этого немного тошнит.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.