[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2011 КИСЛЕВ 5772 – 12(236)
тысяча И ОДИН
Анна Исакова
Такого всенародного гулянья, в какое вылилось возвращение из плена солдата ЦАХАЛа Гилада Шалита, Израиль давно не переживал. Толпы народа, съехавшегося со всех концов страны, осаждали небольшой поселок Мицпе-Гила, где находится родительский дом Гилада, заполняли подъездные пути к этому населенному пункту, засыпали их цветами, а также наполняли все пространство радостным визгом. Людей было бы еще больше, если бы не было заранее объявлено, что к дому семейства Шалит нет допуска. Организаторы спокойного отдыха семьи со вздохом отступили, разрешив тем, кто все же рискнул приехать, протиснуться до самого спуска к заветному домику и — пусть только на пару минут — увидеть виновника торжества. Остальной народ Израиля удовлетворился в тот день нескончаемыми радио- и телепередачами, в которых эпизодически возникал исхудалый бледный пленник, с трудом фиксировавший взгляд, — пять лет его держали в подвале. Привыкнуть к яркому дневному свету и толпам окружившего его народа парню было нелегко, но он справился. Тихий, спокойный, совсем еще мальчик, с твердым стержнем внутри. При виде него вопросы, не дававшие покоя израильтянам, уходили в сторону или прятались под неловкой формулировкой: «Пусть знают враги и друзья: один “наш” стоит тысячи супостатов!»
тысячи зверских убийц-террористов за одного заложника?!
Журналисты на всех каналах израильского ТВ неуклюже объясняли, почему это было необходимо. Тут и знаменитый «моментум», и еврейская традиция выкупать заложников по любой цене, и заверения в том, что большого вреда отпущенные каннибалы принести не смогут, поскольку за ними будут бдительно следить и в случае нужды обезвредят. Народ Израиля оказался более разборчивым. Вообще-то статистика, собранная в день значимого происшествия, не рассматривается как индикатор чего бы то ни было. Эмоциональный фон в такие моменты зашкаливает и ответы редко бывают рациональными. В случае с Гиладом израильтяне удивили статистиков, сумев отделить зерна от плевел: около восьмидесяти процентов одобрили сам факт освобождения Шалита, но почти столько же посчитало совершенную сделку опасной и невыгодной, признав при этом, что глава правительства поступил правильно, согласившись на невыгодные условия.
Я не согласна с тем, что использование Востоком эмоциональной подкладки для прикрытия вполне рациональной и в большинстве случаев меркантильной политики создает нехватку стабильности. Уже много столетий Запад рассказывает эти сказки «Тысячи и одной ночи», уверяя себя, что их рассказывает ему Шахерезада. Однако оставим Запад! Примем как факт то обстоятельство, что политический момент и впрямь сложился уникальный. Власть шатается во всех арабских странах, как зубы в пораженной болезнью челюсти. Никому не понятно, что произойдет, когда этот политический пародонтоз закончится.
Например, главе «Хамас» Халеду Машалю стало неуютно в Сирии, и он перебрался в Египет. А Египтом нынче правит та же военная хунта, что правила до свержения Мубарака. И это правительство хочет доказать миру, что оно способно править и имеет право на американские финансовые дотации. Между тем, останется ли оно у власти, да и вообще, как сложится в дальнейшем общий баланс сил на Востоке, непонятно.
Египет, перенесший квазиреволюцию, продолжает бороться за гегемонию в регионе с той же волей к победе, что и мубараковский Египет. Иран попробовал было вырваться вперед, но его быстренько осадили. Нефтедобывающие эмираты не уступают позиции. Эрдогановская Турция попыталась засунуть ногу в щель, но оказалась прижата дверью и не была допущена в святая святых арабской мощи. Эрдоган решил использовать «моментум» иначе и полез в Ирак воевать против своих заклятых врагов — курдов. Кто решится его осадить в сложившихся обстоятельствах?
Короче говоря, арабская улично-интернетная революция, кем бы она ни была инициирована, не привела — пока! — к серьезным изменениям на политической карте региона. Зато привела к такому состоянию, при котором каждый купец пытается получить все, что можно, за скоропортящийся товар, потому что при иной констелляции за него никто и гроша ломаного не даст.
Скажем, политический вес того же Халеда Машаля в Газе зависит от поддержки Асада, а останется ли Асад у власти — неизвестно. Меж тем многие в Газе рвутся к рычагам власти и, если Асад падет, — дорвутся. А Гилад Шалит был под их непосредственной опекой. Они Машаля в этом случае отодвинут, не моргнув глазом. Машалю выгодно решить судьбу Шалита в сей момент, если он хочет поиметь от этой сделки приличный дивиденд. Таким образом, условия сделки стали более приемлемыми для Израиля.
Теперь возьмем Нетаньяху. У него — свой «моментум». Десятилетиями он читал лекции и писал книги о том, что нельзя — ни в коем случае! — вести переговоры с террористами. Ну, лекции и книги — одно, а ближневосточная действительность — другое. Журналисты обгоняют друг друга в создании версий: почему Нетаньяху пошел на эту невероятную уступку террору?
Перечислю несколько догадок: глава правительства считал важным установить деловой контакт с новыми-старыми египетскими властями, взявшимися уладить дело; Нетаньяху, опытный политический деятель, почувствовал, что успешная сделка поднимет его собственный рейтинг ввиду высокого общественного интереса к освобождению Шалита; есть возможность того, что за сам факт заключения сделки Израиль получил какие-то бонусы от Белого дома и/или Европейского содружества (твердые данные на этот счет, разумеется, отсутствуют); подыграв «Хамас», Нетаньяху дестабилизировал положение Абу Мазена после демарша последнего в ООН, что нам, израильтянам, и полезно, и приятно; глава израильского правительства решил подыграть Египту, понизив рейтинг Эрдогана, рвавшегося в посредники по делу Шалита, в арабском мире, и, наконец, техническая сторона сделки создала приятную Белому дому позитивную атмосферу между Израилем и палестинцами. При этом Израилю не пришлось прибегать к политическим уступкам в палестино-израильских переговорах.
Этими посылами исчерпываются лишь наиболее весомые возможности. Предлагалось еще немалое количество более простых и душевных объяснений. К примеру, журналисты настаивают на том, что новые главы спецслужб по-новому оценили вред, какой могут принести выпущенные боевики, и посчитали его не столь опасным. Иначе говоря, в тайных службах пересчитали количество оперативников и поняли: наши доблестные ребята с отпущенными беспредельщиками справятся без труда.
Как бы то ни было, расчет на потепление в отношениях между главой правительства и израильскими СМИ, если таковой и был со стороны людей премьер-министра, оказался верным. Жители страны вдруг получили возможность лицезреть премьер-министра в позитивном ракурсе, не хмурым и гримасничающим, а полным отцовской нежности по отношению к своему народу и его несчастному представителю, вернувшемуся из плена. Это, конечно, приятно премьер-министру, хотя, возможно, политически невыгодно: народ привык к тому, что израильские СМИ Нетаньяху ругают. И народу это то ли нравится, то ли по барабану, поскольку выборы Нетаньяху выигрывает. Однако в данной ситуации гораздо важнее иной вопрос.
Один из митингов за освобождение Гилада Шалита неподалеку от
офиса премьер-министра Биньямина Нетаньяху.
Иерусалим. 21 декабря 2009 года
Позволительны ли подобные манипуляции общественным мнением?
Трудами СМИ и общественной организации по освобождению Шалита спасение израильского солдата из вражеского плена превратилось в спасение еврейского мальчика от рук антисемитов. А согласно еврейской традиции, нет твердой цены за спасение еврея от виселицы: принято собирать деньги по всему миру и давать их столько, сколько тюремщик просит. Но должно ли еврейское государство поступать по законам галутного времени? И дозволительны ли те методы давления на общественное мнение, какими пользовались организаторы выкупа?
Вопрос не праздный, поскольку желание Израиля предупредить неприятные последствия сделки велико. Один из обсуждаемых способов понизить интерес террористических организаций к захвату заложников — принятие законопроекта, ограничивающего возможности властей в сделках с уплатой выкупа. Чтобы власти не могли соглашаться на особо невыгодные условия подобных сделок, тем самым поднимая цену за каждую новую, захваченную в плен, израильскую голову. Предлагается даже принять закон, определяющий амплитуду возможностей при сделках по выкупу заложников.
Правда, противники таких мер разводят руками: что и как именно ограничивать? И главное: можно подумать, что суд станет рассматривать подобные иски! Вот, пожалуйста: в деле Шалита семьи людей, погибших от рук отпускаемых террористов, подали апелляцию в Верховный суд Израиля и Высший суд справедливости (БАГАЦ), но тот даже рассматривать дело не стал, узнав, что от соблюдения сроков сделки напрямую зависит ее исполнение. И впрямь, если сделка должна совершиться утром следующего дня, какое значение имеет решение суда по этому вопросу через месяц или два?
Однако вернемся к вопросу о дозволенности манипуляций общественным сознанием в тех рамках и масштабах, какие позволили себе защитники Гилада Шалита. По всеобщему мнению, они перешли все границы, но, победив, оказались вне критики. Штаб действий распущен, нет организации — нет проблемы, занавес опущен. Меж тем занавес стоит приподнять не только ради прошлого и настоящего, но и ради более прозрачных, паритетных общественных отношений в будущем.
В ходе интервью по поводу освобождения Гилада Шалита руководители штаба его имени неохотно снабдили любопытствующих журналистов кое-какими, ранее закрытыми, данными. Выяснилось, что штаб организации по освобождению солдата состоял из примерно 50 принимающих решения и еще 1000 помощников по всей стране. Вопросы финансирования пятилетней кампании остались невыясненными. Трудно представить себе, что тысячи мелких и крупных акций в Израиле и за рубежом, включавших поездки по миру, пребывание в разных странах, массовые демонстрации с транспорантами, воздушными шарами, подарками участникам и т. п. были исключительно проявлениями доброй воли участников. А телефонные счета? А базисные расходы на музыку в репродукторах? А тысячи и тысячи одинаковых футболок с надписями? Трудно поверить, что это все оплатила семья солдата или его соседи.
Я готова допустить, что никто из упомянутой тысячи добровольцев не требовал возмещения материальных расходов, а также потерянных рабочих дней и потраченного нерабочего времени. И я вполне согласна с тем, что, пока Гилад находился в руках у террористов, любое расследование данного вопроса было неуместным. Но сейчас-то время пришло.
Спешно распущенный штаб должен дать обществу полный отчет о своей деятельности, и не только из фискальных или даже моральных соображений. Работа, выполненная организацией по освобождению Шалита, оказалась исключительно продуктивной. Подобная организация способна на многое. Хотя манипуляция общественным мнением и есть основа демократической системы, деятельности манипуляционных организаций необходимо положить пределы. В США и развитых европейских странах они установлены. У нас — нет. И прежде чем утверждать невероятные законы, ограничивающие свободу властей в принятии судьбоносных решений, хорошо было бы подумать о законах, кладущих предел манипуляциям общественным сознанием.
Предполагается, что в демократической стране решения принимаются гражданами свободно, что все факторы, способные оказывать давление, находятся под общественным контролем. Мне трудно представить себе код действий лабильного израильского конгломерата под названием «общественный контроль». В западных странах говорят не о мифическом «общественном контроле», а о системе связок и растяжек, то есть о сложной системе, старающейся установить и сохранять равнодействие между основными политическими силами в государстве. Для нормального функционирования этой системы потребовались законодательные и распорядительные акты под эгидой государства, и они были приняты. Правящей ныне Израилем власти тоже хорошо бы озаботиться упорядочением системы общественного контроля за организациями, манипулирующими общественным сознанием. Это не нарушение демократии, но ее укоренение. Если, конечно, мы не стоим на позиции, утверждающей материнский статус анархии относительно государственного и общественного порядка. Однако немалую часть высказанной претензии можно отнести и на счет израильских СМИ.
СМИ и концепция всеобщего благоденствия
Каждый представитель политической партии и определенной идеологии всегда уравновешивается в телепередаче или газетной перепалке своим если не антиподом, то идеологическим или социальным противником. Относительно качества этого представительства вопрос остается открытым, поскольку оно не обсуждается. В демократическом обществе каждый сектор должен сам побеспокоиться о полноценном представителе.
Вместе с тем появление так называемого «бибитона», бесплатно раздаваемой газеты, поддерживающей правительство и добившейся самых высоких в стране тиражей, свело на нет большинство претензий по поводу неравноценного представительства правых и левых. Возможно, именно этой газете под названием «Исраэль а-йом» («Израиль сегодня») мы и обязаны той взвешенной точкой зрения израильской общественности, которая была отмечена статистиками. Кроме того, многие солидные журналисты сбросили прежний нейтральный прикид и совсем не стесняются высказать вслух свою искреннюю точку зрения. Так что «право-лево» потеряло былую остроту.
Гораздо более влиятельным фактором является равнение наших СМИ на «прогрессивное мировое общественное мнение», выраженное политически корректным языком. В США и развитых европейских странах на протяжении последнего десятилетия влияние этой формы тоталитарного либерализма непрерывно уменьшается, но в Израиле оно еще сильно. Старый американский анекдот так описывает несуразность политически корректного кредо: «Я же не безногая пожилая негритянка без образования и с пятью детьми, чтобы посягать на столь шикарную должность».
Итак, что говорит либеральный «пи-си» (политически корректный язык) по интересующему нас вопросу?
В первую очередь он требует от израильтян любить палестинцев больше самих себя и признавать все их требования легитимными. Во-вторых, «пи-си» ненавидит любую власть, считая все ее действия лишенными смысла и моральной основы. В-третьих, «пи-си» не терпит возражений и конкурирующей лексики.
Согласно «пи-си», получается, что израильский солдат как агрессор был похищен и спрятан в Газе вполне закономерно. Более того, несмотря на то, что этот солдат был недоступен не только родителям, но и Красному Кресту, что его жизнь находилась в постоянной опасности, а несвобода была более тотальной, чем несвобода последнего раба в самые дикие годины рабства, его участь считается абсолютно параллельной участи сидящих в израильских тюрьмах палестинских боевиков-террористов, устраивающих забастовки по поводу качества матрацев и величины телеэкрана в камере. Из подобного уравнения следует одно: во всех злоключениях Шалита виновно правительство Израиля, не желающее подчиняться коду «пи-си». Поэтому и требовать освобождения Гилада следует не у палестинцев, а у правительства Израиля. Причем требовать категорически, не принимая во внимание ни интересы страны, ни точку зрения родственников жертв террора или людей, от него пострадавших. Что и было основой идеологии движения в защиту Гилада на протяжении пяти лет, которому многие израильские СМИ помогали добровольно, охотно и безоглядно.
Израильские журналисты сегодня выражают сожаление по этому поводу и пытаются заставить своих коллег взглянуть на сложившуюся ситуацию непредвзято. Во всяком случае, прежнего единомыслия по данному вопросу уже не существует, и создание новой пропагандистской машины по типу кампании в защиту Гилада Шалита не представляется возможным.
Тут возникает еще один вопрос.
Как в этом случае позиционирована община выходцев из бывшего СССР?
Достоверной статистики на этот счет нет. Впрочем, даже создать достаточно репрезентативную группу представителей такой общины и то сложно. Но некоторые индикаторы все же существуют. Во-первых, израильское политологическое мнение год за годом относит выходцев из бывшего СССР к правому лагерю. Во-вторых, «русских» считают эмоционально более радикальными.
Полагаю, что мои соотечественники просто более прагматичны, чем средние израильтяне, поскольку язык тоталитарной пропаганды ими легко преодолевается в силу исторического опыта. Немаловажно и то, что «русские» пострадали от террора в пропорциональном отношении особо тяжело, поскольку в период самых тяжелых терактов именно они ездили на автобусах, развлекались в сравнительно доступных и хуже охраняемых заведениях, вроде «Дельфинариума», работали охранниками и т. д., то есть оказывались на самой фронтальной линии относительно палестинских смертников, искавших легкой добычи.
Тем не менее, несмотря на «правизну», независимо от тона русскоязычных СМИ, резко отличающегося от общеизраильского, и всего указанного выше, настрой и мнение опрошенных израильскими СМИ «русских» жертв терактов и их родственников полностью соответствовал общеизраильскому. Суммируя эти высказывания, можно предложить некую общую для всех формулу: «Освободить парня было необходимо, но следовало интенсивнее искать способы не платить столь чрезмерную цену».
И кто же с этим не согласится?
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.