[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2011 ХЕШВАН 5772 – 11(235)
Рабби Моше бен Маймон ибн-абдалла аль-кордови
Меир Левинов
Продолжение. Начало в № 9 (233), 10 (234)
Последователи и оппоненты Маймонида спорят о его трудах в Толедо. Настенная роспись Джуда Б. Вотса. Музей диаспоры (Бейт а-Тфуцот), Тель-Авив
Фес
Вероятно, семья судьи рабби Маймона прибыла в Фес по делам торговым. В тот момент город был одним из самых безопасных мест в империи. В том году войска Альмохадов покинули Марокко для вторжения в Андалусию, а потому в самой Северной Африке наступил относительный покой.
В Фесе Рамбам сразу же входит в круг образованных людей. Кажется, именно в этот период проходит его стажировка как врача.
<…>
До сего дня евреи Феса показывают на окна одного из чердаков в старой части города, называемой Фес-аль-Балия, и говорят, что именно там проживала семья рабби Маймона. У одного окна прикреплены медные блюдца, числом тринадцать. Как утверждают евреи Феса, по ним рабби Маймон и рабби Моше определяли время, опираясь на свои знания в астрономии.
Похоже, что марокканский период жизни Рамбама был благополучным. Именно тогда он приступает к первой большой работе — комментарию к Мишне. <…> Составлен он на арабском языке и в переводе на иврит долгое время был основным комментарием к Мишне. И позже, когда в XVI веке появился удостоившийся широчайшей популярности комментарий к Мишне рабби Овадьи Бертиноро, комментарий Рамбама остался одним из важнейших. Достаточно отметить, что этот комментарий печатается во всех традиционных изданиях Вавилонского Талмуда. Но еще большую славу Рамбаму принесут предисловия к разделам Мишны. Три из них до сих пор регулярно выходят отдельными изданиями. <…> Особой популярностью сегодня пользуется предисловие к главе «Хелек» трактата «Сангедрин», где впервые была последовательно изложена догматика иудаизма. Своего рода итог этого произведения — тринадцать принципов веры Рамбама, определяющих, во что следует верить евреям. <…>
Во время работы над комментарием к Мишне Рамбам принял участие в полемике на острейшую актуальную тему еврейской жизни, написав «Послание о гонениях». Мы уже упоминали о насильственном обращении в ислам евреев Седжельмесе. Были и другие подобные случаи, когда евреи для виду принимали ислам, но тайно продолжали соблюдать заповеди иудаизма. Естественно, возник вопрос, можно ли в час бедствия принять ислам, чтобы сохранить жизнь, или следует пожертвовать жизнью, но остаться евреем. Проблема осложнялась тем, что, когда еврей предпочитал погибнуть, но не изменить вере, его детей обращали в ислам и воспитывали как мусульман[1]. Учитывая обстановку в исламском мире и огромное число евреев, которым предложили такой выбор, вопрос стоял так: обязан ли еврей выбрать смерть в освящение Имени Всевышнего или он может сохранить жизнь, произнести шахду[2] и переждать, пока не пройдет буря.
<…> Некий полемист[3] написал и разослал послание, согласно которому те, кто выбрал жизнь, совершили акт идолопоклонства, а у тайного исполнения заповедей нет никакой ценности: «Если один из насильственно обращенных заходит в их молитвенный дом на молитву, даже если он не произносит ни слова, а потом идет домой и молится как следует, — этим он только увеличивает злодеяние, и ему засчитывается грех».
<…>
В полемическом задоре в ранних произведениях Рамбам не особенно выбирал выражения. <…> Когда Рамбам писал «Послание о гонениях», ему еще не было тридцати и, похоже, он был просто вне себя. Начинает он его словами: «Писать такое даже безмозглая баба постыдилась бы». После чего называет автора «убогим» и продолжает цитатой из Коелет: «Начало речей его — глупость, а конец речей его — злое безумие» (10:13). Далее в пространном послании на различных уровнях — алахическом, политическом и духовном — разъясняется положение принудительно обращенных. <…>
Именно к этому периоду относится история, которая в арабском источнике передается следующим образом.
Абу аль-Араб Ибн-Меиша пошел в ромейские земли[4], а по возвращении оттуда в 585 г.[5] вернулся в Египет. Там он нашел врача и мудреца еврея Абу-Мусу [Рамбама], чья кровь за безобразное дело, которое он содеял, была разрешена в землях Магриба. Абу аль-Араб оказал ему благодеяние и помог оттуда сбежать. Об этом стало известно правителю Магриба, а потому и самому аль-Арабу пришлось бежать. А Абу-Муса стал его опасаться. Абу-Муса за большие деньги подкупил одного человека, и тот убил аль-Араба на берегу Нила, ударив его по голове огромным поленом. И мне [автору] сказал хатиб Абу Абдельрахман, что Абу-Муса сделал все это только потому, что Абу аль-Араб знал, что Абу-Муса принял ислам в Магрибе, и хотел о том свидетельствовать[6].
<…>
Все эти истории малодостоверны. Хотя бы потому, что вместе с Рамбамом из Феса прибыло много евреев, и они могли засвидетельствовать, что тот в какой-то момент принял ислам. В Египте же Рамбам некоторое время занимал пост главы еврейской общины, который был для многих предметом вожделения. Кроме того, он поддержал одну из сторон в многолетнем споре по поводу ответственных (и главное — денежных) постов в общине. Этот спор сопровождался острой полемикой, в ходе которой не могла бы не всплыть столь скандальная подробность его биографии[7].
<…>
В конце «Послания о гонениях» Рамбам вновь повторяет призыв покинуть страны, где жить еврейской жизнью невозможно, и отправиться в Землю Израиля. Собственно, он сам так и поступил: рабби Моше и его семье пришлось спешно покинуть негостеприимный Магриб; они тайно добрались до города Сеута в Марокко, а оттуда отплыли на восток[8]. <…> Семья рабби Моше некоторое время провела в Акко.
<…>
И все же если семья рабби Маймона и планировала навсегда поселиться в Земле Израиля, то это оказалось неосуществимым. В Иерусалиме еврейская община насчитывала двести семей, и практически все они либо жили на подаяние, либо кормились красильным ремеслом[9]. Вероятно, свою роль сыграло и отсутствие подходящего интеллектуального окружения. Как бы то ни было, семья Маймонов перебралась в Египет.
в Египте
По всей видимости, это было не самое легкое решение. Дело в том, что сам Рамбам впоследствии по крайней мере дважды напишет: «Можно селиться в любой части мира, кроме Египта… В трех местах[10] предупредила Тора, чтобы [евреи] не возвращались в Египет… И Александрия подпадает под этот запрет»[11]. Мы не находим в текстах Рамбама прямой попытки оправдаться. Более того, рабби Эстори Пархи (XIV век) среди прочего пишет:
Я слышал в Египте от рабби Шмуэля, одного из потомков Рамбама, что, когда Рамбам подписывал письмо, он завершал его униженными словами: «Всякий день нарушающий три заповеди Торы»[12].
<…>
Примерно в это время скончался рабби Маймон. <…> Позже сам Рамбам напишет, что по случаю смерти отца он получил послания с соболезнованиями со всего еврейского мира — из Магриба, Европы и Азии. Все это лишний раз свидетельствует, что к 1165 году, когда Рамбаму еще не было тридцати, он был уже широко известен. А ведь три великих труда, которые принесли ему славу, еще не были написаны. Эту известность можно отнести только на счет того впечатления, которое произвело на современников «Послание о гонениях».
Поначалу братья Моше и Давид поселились в Александрии, великом городе. <…> Впоследствии семья переехала в Фостат, неподалеку от места, где стоит современный Каир. <…> Почти сразу вся египетская община признала алахический авторитет молодого ученого. Стоит заметить, что в Европе, в том числе и в Испании, в еврейских общинах было принято разделять должности: были судьи, которые решали текущие дела, и были раввины, как правило, занятые преподаванием. При этом в случаях, когда судьи сталкивались с необычным делом, они обращались к раввину. Если воспользоваться принятой тогда арабской терминологией, то существовало разделение специальностей: кадий — практикующий судья, и факих — законовед-теоретик. В еврейской общине Египта эти должности до приезда Рамбама не разделялись, и законовед обычно исполнял также и обязанности судьи. Но Рамбам практически сразу стал именно законоведом общины. Он никогда не занимал должности судьи, но при этом был практически высшей апелляционной инстанцией для всех спорных дел в Египте. <…>
раис[13]
В 1171 году рабби Моше бен Маймон получил должность аль-раис аль-йеуд, то есть стал главой всего еврейства Египта. Для утверждения в такой должности требовалось согласие и общины, и властей. В том году закончилось правление последнего представителя Фатимидской династии, и на египетский престол взошел Салах ад-Дин[14], то есть Рамбам получил назначение от новой мусульманской администрации. <…> С момента вступления в должность Рамбам получил право издавать постановления, обязательные для исполнения в египетских общинах, чем он не преминул воспользоваться, наведя порядок в целом ряде вопросов, давно требовавших вмешательства[15]. <…> В этот же период Рамбам пишет труд, который и составляет его славу в еврейском мире, — «Мишне Тора», или, как принято переводить его название на другие языки, Кодекс Маймонида.
Черновик кодекса «Мишне Тора» Маймонида. Египет. 1180 год. Каирская гениза
Почти десять лет трудился я денно и нощно над созданием этого произведения. Великие люди, подобные вам, понимают, что я создал, — ведь я приблизил предметы, рассеянные и разбросанные между холмов и гор…[16]
Кодекс «Мишне Тора» произвел на современников ошеломляющее впечатление. <…> Задумывался он как новая Мишна: последовательное изложение еврейского закона, разбитое по темам, чтобы любой читатель мог использовать его как справочник, с легкостью находя необходимый закон. Труд, который принял на себя рабби Моше, превосходил труд рабби Йеуды а-Наси — ведь рабби Йеуда возглавил большой коллектив авторов, а Рамбам трудился в одиночку.
Как и в Мишне, Рамбам полностью опускает всю теоретическую часть, а вместо этого сразу переходит к формулировкам законов, вытекающих из обсуждения обоих Талмудов и мидрашей, по каждому из конкретных случаев. При этом он отклоняется от метода Мишны и никогда не приводит двух мнений по одному вопросу, пользуясь уже сформулированными к тому времени правилами выведения закона из талмудической дискуссии. В некотором смысле Кодекс задуман как популярная книга, правда, не для всех, а для «просвещенных раввинов». Уже сама методика его составления — прямая формулировка закона, без ссылок и доказательств, — вызвала острые споры и неприятие у современников. О том, насколько это было непривычно, можно судить по числу писем, в которых Рамбаму приходится защищать правомерность создания такого труда[17].
<…>
Для того чтобы было понятно, насколько труд сложен, достаточно вспомнить, что следующая попытка составить такого рода кодекс была предпринята только четыре века спустя рабби Йосефом Каро, а затем — еще через четыреста лет — рабби Йехиэлем Эпштейном. Стоит заметить, что и «Шульхан арух» рабби Каро, и «Арух а-Шульхан» рабби Эпштейна охватывают значительно меньшее число тем. <…>
В целом Рамбам завершил свой Кодекс в 1178 году, но, как это видно из приводимых в данном сборнике посланий, не прекращал работать над ним до конца жизни, постоянно внося изменения и исправления. Он вообще тяжело работал над большими трудами. Всегда составлял несколько черновиков, тщательно вносил правку. Хотя Рамбам был горячим полемистом, он легко признавал свои ошибки. <…> Он был наделен подвижным умом и никогда не считал того, до чего додумался сам, истиной в последней инстанции. Мог принять чужое мнение, если оно представлялось ему достаточно аргументированным. <…>
семейные дела
В «Послании судье рабби Йефету» Рамбам пишет: «…встали против меня доносчики, чтобы убить меня». В этом послании, написанном в 1185 году, он описывает беды, постигшие его после того, как он покинул Землю Израиля. В книге рабби Йосефа Самбари, жившего в Александрии во второй половине XVII века, рассказывается такая история:
Как-то в праздник Суккот Рамбам шел по улице с лулавом и наткнулся на царя Кордовы. Царь посмеялся над ним и сказал, что это «сумасшествие — ходить с таким букетом». На что Рамбам ответил, что сумасшедший не тот, кто ходит с букетом, а тот, кто кидает камни, подразумевая один из обычаев хаджа в Мекке. Царь разгневался и хотел его убить, но Маймонид сбежал.
Возможно, дело происходило не в Кордове, а в Фостате, и Рамбам неодобрительно отозвался об исламе перед каким-то мусульманином. Однако это выглядит сомнительно, вероятнее, что донос был связан с борьбой за пост главы еврейской общины Египта.
Назначение на пост раиса в 1171 году, факт, что рабби Моше бен Маймону доверили общественные деньги, помимо прочего, доказывает, что его считали состоятельным человеком — ведь общественные деньги не поручают хранить беднякам. Кроме того, до нас дошли сведения, что семья Маймонов поселилась в богатом пригороде Фостата, где проживала знать; именно там находилась резиденция аль-раис аль-йеуд — главы еврейской общины Египта. По свидетельству арабского автора Аль-Копти, торговый дом Маймонов занимался торговлей драгоценными камнями. Трудно сказать, насколько это верно. <…> Собственно же торговые дела вел брат Давид. Насколько успешно — сказать трудно. В письме судье рабби Йефету Рамбам упоминает «потерю имущества», причем не исключено, что именно эта неудача в торговых делах заставила Давида в 1171 году отправиться в путь <…> — пока только в порт Адаб на Африканском побережье у входа в Синайский залив. <…> Это путешествие завершилось благополучно. А вот следующее, в 1177 году, кончилось гибелью Давида и потерей всего имущества.
Эту трагедию Рамбам описывает так:
…Великое зло нашло на меня последним и [стало худшим] из всех зол, пришедших ко мне со дня рождения моего и до сего дня, — смерть праведника, блаженной памяти[18], утонувшего в Индийском море, а с ним [утонуло] много имущества — и его, и моего, и других людей. И остались маленькая дочь и вдова его у меня. И примерно год с того дня, как пришла злая весть, лежал [я] с язвами зловредными, и воспалением, и омрачением сердца и почти погиб. И так до сего дня: около восьми лет я плачу и не могу утешиться. И чем утешусь — был он [как] сын, на коленях моих рос, он был и братом, и учеником, он занимался торговлей и зарабатывал деньги, а я жил спокойно. Быстро изучил он Талмуд и с большим успехом — грамматику языка, и не было у меня [другой] радости, кроме как видеть его. Ушла вся радость, и ушел он в жизнь вечную, и оставил меня в страхе в чужой земле. Всякий раз, как увижу письмо, [написанное] рукою его, или книгу из его книг, переворачивается сердце мое и пробуждается горе мое[19].
Из письма видно, что гибель брата, кроме неописуемой скорби, уложившей Рамбама на год в постель, нанесла огромный удар благосостоянию семьи, ведь помимо семейного капитала были потеряны также деньги вкладчиков. До нас дошла запись о том, что некоторое время после этого вдова Давида и его малолетняя дочь получали зерно из фонда помощи бедным, что было бы невозможно, если бы у рабби Моше оставалось какое-то состояние. Вероятно, именно в результате бедственного финансового положения семьи Рамбам приступил к медицинской практике. Дело в том, что рабби Моше, как и его учитель в Фесе рабби Йеуда Ибн-Сасон, был принципиальным человеком. Когда пришло время, Ибн-Сасон предпочел умереть, но не пойти против своей совести. Теперь пришел черед Рамбама принимать решение — не о жизни и смерти, а о том, на что жить. А ведь, как известно, «бедный считается мертвым»[20]. Он сам постановил в «Мишне Тора», что судьи и ученые не имеют права жить за счет общины, причем сформулировал это жестко: «Кто намерен заниматься Торой, не работая и живя на милостыню, тот оскверняет Имя [Б-га][21], позорит Тору, гасит светоч веры, навлекает на себя беды и лишает себя вечной жизни; ведь запрещено получать выгоду от изучения Торы в этом мире»[22]. Рамбам пытался найти себе источник заработка и обратился к тому, чем он до сих пор занимался не как профессией, а как «заповеданным делом».
Окончание следует
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. По правилам шариата «все сироты являются мусульманами». Несколько ранее, во время 1-го Крестового похода 1097—1098 годов, такой же вопрос стоял перед прирейнскими общинами, только там речь шла о крещении. Многочисленные свидетели, как еврейские, так и христианские, описывают случаи самоубийства евреев целыми семьями: убийство маленьких детей, за которым следовало самоубийство родителей.
[2]. Символ веры у мусульман.
[3]. Я.-М. Толедано («История евреев Марокко». Иерусалим, 1911) предполагает, что это был глава общины Феса р. Йеуда а-Коен Ибн-Сасон, который в своих проповедях называл тех, кто для видимости принял ислам, «народом с оскверненными устами» и утверждал, что они потеряли и этот мир, и Мир грядущий.
[4]. Византия, второй Рим, откуда и название.
[5]. То есть в 1189 году.
[6]. Цит. по изд.: Мазор А. Насильственное обращение Рамбама в ислам. Иерусалим: Паамим, 2007. С. 110. Этот рассказ — ближайший по времени к жизни Рамбама (его автор жил в 1192—1262 годах).
[7]. Ср. комментарий Рамбама к Мишне, Кидушин, 4:5, о том, что родословную сборщика пожертвований знают все: «Они все время в ссоре с людьми, потому что заставляют людей отдавать деньги… И если бы в их родословной был ущерб, их попрекали бы этим, и дело было бы общеизвестным».
[8]. Принято считать, что путь был именно таков, хотя невозможно однозначно доказать, что семья р. Маймона прибыла в Землю Израиля прямо из Магриба, а не совершила паломничество в Святую землю, вначале добравшись кораблем до Александрии (такова версия Саадьи Ибн-Данана). Все же, исходя из того, что из Египта в Землю Израиля обычно добирались по суше, а Рамбам прибыл туда кораблем, мы полагаем, что общепринятое мнение по этому поводу более достоверно.
[9]. См.: Вениамин Тудельский. Книга странствий / Три еврейских путешественника. М.: Гешарим — Мосты культуры, 2004. Следует отметить, что красильное ремесло в те времена было крайне неуважаемым и столь же вредным. Красильщики жили бедно и недолго.
[10]. Дварим, 17:16, 28:68; Шмот, 14:13.
[11]. Мишне Тора, Законы о царях, 5:7 (цит. по изд.: Мишне Тора [Кодекс Маймонида]: Книга «Судьи». М.: Книжники; Лехаим, 2011); «Книга заповедей», Запреты, 46.
[12]. Кафтор ве-перах, 5.
[13]. Здесь: верховный руководитель еврейской общины.
[14]. Фактически Салах ад-Дин правил с 1169 года, но до 1171 года формально считался визирем при Фатимидах. В 1171—1174 годах он правил в качестве представителя багдадского халифа.
[15]. О некоторых из этих постановлений можно узнать из настоящего сборника.
[16]. «Послание с ответами рабби Йеонатану а-Коену из Люнеля и его сотоварищам».
[17]. Среди прочего не кажутся безосновательными опасения некоторых судей, которые отразились в словах современника Рамбама р. Шешета а-Наси, врача из Барселоны: «Пока Кодекс Рамбама не достиг Кастилии, чтение алахических трудов, а тем более изучение Талмуда для местных жителей было чудом. Судья был единственным, кто знал, каков закон, и все в нем нуждались. А теперь, получив четырнадцать святых томов [Кодекса Маймонида], всякий знающий святой язык может понять вес претензий тяжущихся и представить, каков должен быть приговор» (цит. по изд.: Ахитув Й. На грани изменений. Иерусалим, 1995).
[18]. То есть младшего брата Рамбама р. Давида, который занимался торговлей и в 1177 году утонул в Индийском океане.
[19]. «Послание судье рабби Йефету». Оно датировано 1185 годом.
[20]. См., например: ВТ, Недарим, 64б.
[21]. См. комментарий Рамбама к Авот, 4:6: «И будет осквернено Имя в глазах толпы, когда они решат, что Тора — ремесло, подобное другим ремеслам, данным для прокормления, и станет она презираемой в их глазах».
[22]. Мишне Тора, Законы об изучении Торы, 3:9 (10). Цит. по изд.: Мишне Тора (Кодекс Маймонида): Книга «Знание». М.: Книжники; Лехаим, 2010.