[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2011 ТИШРЕЙ 5772 – 10(234)
Три фестиваля и одно лето
Алексей Мокроусов
Среди музыкальных фестивалей Европы австрийские считаются самыми знаменитыми. С остальными их роднит обилие музыкантов из России и бывшего СССР, от Григория Соколова до Миши Майского. И конечно же, вечные еврейские вопросы.
Летом фестивали в Австрии проводятся во многих городах, городках и замках. Есть фестивали новые, как в тирольском Эрле, есть с историей, как Гайдна в Айзенштадте или Шуберта в Форарльберге, есть специальные, как старинной музыки в Инсбруке. А есть и просто всемирно знаменитые, как «Штириарте» в Граце, «Каринтийское лето» в Оссиахе или фестиваль в Зальцбурге.
Фестиваль на родине Моцарта — самый богатый, его бюджет составил в этом году 58 млн евро. Это позволяет приглашать звезд и составлять афишу из 235 концертов, опер и спектаклей. Цены на билеты порой подбираются к 400 евро, но есть и более щадящие варианты.
Фестиваль основал в 1920 году Макс Рейнхардт с единомышленниками (см.: Лехаим. 2010. № 10). После аншлюса Рейнхардт был вынужден покинуть Австрию (режим не простил ему пятого пункта). Фестиваль сохранился, но его программа оставалась все менее драматической, становилась все более музыкальной. Вот и сегодня Зальцбург привлекает в первую очередь меломанов, хотя спектакли порождают массу рецензий и распродаются порой задолго до премьеры. «Хитами» в этом году стали идущий восемь с лишним часов «Фауст» Гете и «Мера за меру» Шекспира с легендарным актером Гертом Фоссом. Традиционно успешны и выступления оркестров, не только именитых, как берлинский или чикагский симфонические, но и молодежных, вроде оркестра Венесуэлы с Густаво Дудамелем или оркестра «Западно-восточный диван» под управлением Даниэля Баренбойма с арабскими и еврейскими музыкантами. Баренбойму во время фестиваля вручили премию Толерантности, учрежденную Европейской академией наук и искусств, раньше ею награждали Красный Крест и мэра Иерусалима Тедди Колека.
Среди опер изначальным успехом — судя по отсутствию билетов в продаже — пользовался «Макбет» в постановке дирижера Рикардо Мути и режиссера Петера Штайна, но в итоге критика полюбила «Средство Макропулоса» Эса-Пекки Салонена и Кристофа Марталера. Интересной, но не до конца продуманной выглядела «Женщина без тени» Кристиана Тилемана и Кристофа Лоя. Дирижер порой форсировал звук, а режиссер усложнил конструкцию и так непростого либретто Гуго фон Гофмансталя. Тот рассказывает историю императрицы, живущей без собственной тени, что угрожает смертью ее мужу. Лой накладывает на нее историю, происходящую в 1955 году в венских Залах Софии, где фирма «Decca» записывает оперу Штрауса. Причем рассказывает ее на фоне прошлого самих залов, построенных как бассейн и место развлечения и ставших при нацистах сборным пунктом для депортируемых венских евреев. Дети, которые заполняют порой сцену, — из той, такой давней и все еще недавней, истории. Пожалуй, это единственная сцена, в которой у оперы появляется настоящий другой смысл.
Фестиваль «Каринтийское лето» проводится в Оссиахе и его окрестностях с 1969 года. Его гостями в разные годы были Гидон Кремер и «Кремерата Балтика», Олег Майзенберг и Московский симфонический оркестр под управлением Павла Когана. Программа строится вокруг «церковной оперы» (она идет, как правило, в церкви монастыря в Оссиахе и сюжетно связана с Библией — в этом году показывали, в частности, «оперы-минутки» Дариюса Мийо и его сценическую кантату «Возвращение блудного сына» на слова Андре Жида) и множества концертов. Среди гостей этого года были дирижер Владимир Ашкенази и молодая израильская скрипачка Шира Эпштейн. Ученица Феликса Андриевского и Андрея Сорокина, она не впервые в Оссиахе, выступала как капельмейстер Молодежного оркестра имени Малера, а в прошлом году выиграла здесь конкурс, а с ним и стипендию. В программе ее совместного с пианисткой Кристин Давид концерта — Чайковский, Брамс, Моцарт и Мийо. В чувственном и в то же время строгом исполнении Эпштейн слышится опыт выступления в камерных ансамблях — в Великобритании она концертирует со своими братьями в составе «Эпштейн-трио». Сейчас Шира, играющая на скрипке 1687 года мастера Франческо Руджери из Кремоны (предоставлена меценатом), работает в основном в Европе. Ситуация для профессионалов музыки в самом Израиле не представляется ей дружественной, хотя обилие музыкантов — выходцев из России кажется позитивным для музыкальной жизни. Шира работала, в частности, в «Западно-восточном диване» Баренбойма, в котором, как признается, часты споры о политической ситуации на Ближнем Востоке. Но музыка объединяет больше, чем разделяет политика; в любом случае опыт, приобретенный в этом оркестре, кажется ей важным.
Фестиваль «Штириарте» в Граце был создан великим дирижером-аутентистом Николаусом Арнонкуром в 1985 году. Поначалу афишу заполняли концерты, затем появились оперы, чаще всего в полусценической версии. У «Штириарте» есть не только постоянные слушатели, но и постоянные участники, например Жорди Саваль. Знаменитый каталонский гамбист выступает здесь каждый год, причем в разных ипостасях — и как солист, и в составе ансамбля, и в качестве дирижера.
Шира Эпштейн
Саваль известен не только записями, но и архивными исследованиями в области старой музыки, ведь большинство исполняемых им произведений не звучали столетиями. Он много записывал старинную еврейскую музыку, прежде всего сефардскую. На вопрос корреспондента «Лехаима» о том, в чем состоит разница между исполнением и интерпретацией средневековой еврейской и арабской музыки, Саваль отвечает, что первая в сильной степени связана с литературной традицией, хотя влияние арабской музыки очевидно и велико. Впрочем, до XIV века можно говорить о единстве музыкального языка, а, например, музыка марокканских или стамбульских евреев той поры выглядит адаптированной. Это облегчает работу по реконструкции старинных инструментов — как правило, их воссоздают по старинным миниатюрам, иногда по найденным остаткам инструментов, и сегодня этот тип работы фактически завершен. В конце концов, нет принципиальной разницы как в национальной манере игры на старинных инструментах, так и в строении этих самых инструментов. Что до этнографических записей, то здесь Саваль совершенно неоценимой считает работу кантора, композитора и музыковеда Авраама-Цви Идельсона (1892–1938; знаком, пусть и заочно, каждому, кто слушал его обработку «Хавы Нагилы»). Начиная с 1906 года он записывал пластинки с еврейскими мелодиями Ближнего Востока и издал в итоге многотомную «Сокровищницу еврейско-восточных мелодий». Музыканты активно используют ее и сегодня. Ценен и материал десятитомной «Antologia de Liturgia Judaeo-Espangnoles», изданной коллекционером Исааком Леви в Иерусалиме в 1974 году.
Жорди Саваль
При этом играется лишь 10–15% обнаруженных нот (многие все еще таятся в архивах и монастырских библиотеках), и то не всюду. Много ли людей в Зальцбурге или Вене слышали живьем cantigas? — спрашивает Саваль. Ответ очевиден. И это в ситуации, когда старинная музыка становится все более популярной, но большинство дотаций по-прежнему достаются «классическим» оркестрам. Ансамбли же старинной музыки, как правило, никогда не субсидируются полностью, они получают лишь 10% бюджета, остальное вынуждены зарабатывать сами. В условиях нынешнего кризиса звукозаписывающей промышленности этого явно недостаточно. Для наглядности Саваль приводит цифры: если раньше 100 тыс. проданных дисков считались успехом, то сейчас радуют и 40 тыс. Понятно, что речь о звездных ансамблях, знаменитых на весь мир, как савалевский «Hesperion XXI». Но есть ведь и не такие известные коллективы, которые очевидно нуждаются в поддержке. К счастью, старинная музыка — слишком специализированный сегмент музыкального рынка, чтобы замечать общий кризис. Главное, считает Саваль, не относиться к музыке как к l’art pour l’art, ценить в ней не внешнюю красоту, как это делали нацисты, но таящуюся в ней любовь.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.