[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ  ОКТЯБРЬ 2011 ТИШРЕЙ 5772 – 10(234)

 

Рабби Моше бен Маймон ибн-абдалла аль-кордови

Меир Левинов

Продолжение. Начало в № 9 (233)

Дом в Фесе, Марокко, в котором жила семья Маймонида

 

детство в Кордове

Кордова, город, осчастливленный рождением в нем «великого орла», учителя нашего, — это город учености, город финансов, процветавший во всех отношениях. Счастлив всякий, родившийся в Кордове — столице Аль-Андалуса. Уже в первой половине X века усилиями Абд ар-Рахмана III Победоносного, того самого, который разбил королей Наварры и посылал послов в саму далекую Византию, в Кордове была создана медицинская школа с роскошной библиотекой. Все сходятся в том, что в ней было собрано никак не меньше четверти миллиона книг, а некоторые утверждают, что там было 600 тыс.томов (Королевская библиотека в Париже, одна из богатейших в Европе, в то время насчитывала 200 томов). А еще в Кордове было полтора десятка медресе и 70 биб­лиотек. Андалусия и ее столица Кордова были центром мировой учености.

Андалусия — это родина еврейской испанской культуры, место встречи с арабской поэзией, определившей облик поэзии испанских евреев. Именно там жили рабби Шломо Ибн-Гвироль и рабби Моше Ибн-Эзра, рабби Авраам Ибн-Эзра и рабби Йеуда Галеви, которые составили цвет еврейской поэзии и философии Средневековья. Там подхватили факел еврейской философии, зажженный в Багдаде трудами рабби Саадьи-гаона; их книги по философии определили магистральное направление еврейской мысли. Все они, кроме рабби Авраама Ибн-Эзры, писали на родном для них арабском языке, правда, еврейскими буквами. Однако следует заметить, что в течение длительного времени испанское еврейство сильно уступало Востоку в талмудической учености.

Все изменилось, когда величайший талмудист эпохи рабби Ицхак Альфаси из-за доноса был вынужден спешно оставить Кайруан, что в Северной Африке. В 1088 году он прибыл в Андалусию, где в городе Лусене основал знаменитейшую ешиву, в которой, если верить биографам, учились абсолютно все великие люди еврейской Испании, — бывают эпохи, которые порождают плеяду гениев. Ешива эта просуществовала не так долго — в 1146 году она, как и весь город, была разрушена. Однако в период своего существования ешива оказалась центром талмудической учености всей Испании. После смерти рабби Ицхака Альфаси в 1103 году ешиву возглавил его ученик рабби Йосеф Ибн-Мигаш.

Современники и ученые следующих поколений чрезвычайно высоко оценивали рабби Йосефа Ибн-Мигаша, хотя от всего его творчества сохранилось только небольшое число разбросанных по произведениям разных авторов ответов на раввинские вопросы. Именно в этой ешиве учился отец Рамбама, рабби Маймон бен Йосеф. Его сын рабби Моше, тот, кого впоследствии назовут «великим орлом», учиться у рабби Йосефа Ибн-Мигаша никак не мог, хотя бы потому, что последний умер в 1141 году, когда рабби Моше было не больше шести, а вероятнее — всего три года от роду. Все это нисколько не мешало Рамбаму в дальнейшем ссылаться на «своего учителя рабби Йосефа Ибн-Мигаша», равно как и на «своего учителя рабби Ицхака Альфаси».

О детстве Рамбама ничего не известно. Все попытки реконструкции опираются на сообщения о том, что, когда он прибыл в Фес в 1160 году, то есть в возрасте около двадцати пяти лет, он уже был человеком выдающейся еврейской учености, к тому же весьма сведущим в светских науках. Иными словами, детство прошло в учебе. Существует довольно известная история о рождении, детстве и начале учебы Рамбама, которая кочует из книги в книгу. История в кратком изложении выглядит так. Рабби Маймон денно и нощно учился, а женитьбу все откладывал и откладывал. Как-то к нему во сне явился благообразный старец, который сказал, что рабби Маймону следует отправиться в близлежащий городок, найти там местного мясника и взять в жены его дочь (имена указываются). Рабби Маймон не придал значения сну. Но старец продолжал преследовать его в сновидениях, поэтому он все же пошел в тот городок и нашел там мясника. Оказалось, что того зовут именно так, как назвал его старец из сна. Делать нечего, пришлось жениться на дочери мясника. Далее следует длинное описание достоинств жены ученого, краткое содержание: эта достойная женщина всемерно способствовала учебе мужа. Вот от этой дочери мясника накануне Песаха и родился «великий орел» рабби Моше. Увы, мать умерла родами, поэтому ребенка вскормили самые благородные донны еврейской общины.

Когда дело дошло до учебы, то выяснилось… Существуют две версии.

Версия первая. Когда дело дошло до учебы, то выяснилось, что ребенок талантлив, но учиться совсем не хочет. Сбегает из школы, бегает по полям, ловит птиц. И никакие наставления и увещева­ния[1] усидчивым ребенка не делают.

Версия вторая. Когда дело дошло до учебы, то выяснилось, что ребенок исключительно туп, учиться хочет, но не может. И никакие наставления и увещевания не делают его умнее[2].

Далее сюжет во всех версиях совпадает. Отец всячески ругал ребенка и иначе как «отродьем мясника» его не называл. Однажды поздним вечером обиженный мальчик сбежал в синагогу, где молился о даровании ему благоразумия, и там, в молитве и слезах, заснул. Проснулся он другим человеком и вскоре обнаружил, что учение дается ему с великой легкостью. Поэтому он сбежал из дома в ешиву Лусены, возглавляемую рабби Йосефом Ибн-Мигашем, который вспомнил о своем ученике — судье Кордовы рабби Маймоне —
и принял Моше в ешиву[3], где тот и учился так упорно, что пред ним открылись невиданные горизонты. Умирая же, рабби Йосеф Ибн-Мигаш благословил Моше, и это благословение сопутствовало Рамбаму всю жизнь. Моше вернулся в Кордову, пришел в синагогу и прочел замечательную лекцию о Торе и ее тайнах. Тут его узнал судья Маймон, обнял и признал своим сыном. Сын вернулся домой и больше никогда не баловался, а только учился.

Здесь эта замечательная история кончается — хотя бы потому, что в 1145 году, когда герою биографии исполняется то ли десять, то ли восемь лет, заканчивается благополучная жизнь в Кордове и начинается весьма темный период в жизни семьи рабби Маймона.

 

Aльмохады

Разобраться со следующим этапом биографии Рамбама без некоторых представлений о политических событиях на Иберийском полуострове в этот период невозможно.

Все началось с того, что в 1110 году некий марокканец по имени Ибн-Тумарт отправился учить Коран в Багдад, где проникся исламом в такой степени, что, вернувшись на родину в Марокко, пытался всех мусульман обратить в истинный ислам. Так начало складываться движение альмохадов. Не найдя отклика у властей предержащих, Ибн-Тумарт отправился в горы Атласа, где стал проповедовать свое учение берберам, и столь им понравился, что его провозгласили аль-махди — непогрешимым имамом. Берберы навели у себя строгие мусульманские порядки, а по смерти учителя во главе течения встал Абд аль-Мумин и в 1130 году принял титул халифа. Постепенно к 1147 году он захватил все Марокко, основав новую династию Альмохадов (название династии совпадает с названием секты). Проводимый Альмохадами в жизнь принцип тимъяз («чистка») выражался в массовых казнях, репрессиях и изгнаниях. Пришельцы с гор Атласа были столь «праведны», что даже остальных мусульман считали иноверцами и обложили их тем же налогом, каким облагали только христиан и иудеев.

Войска Альмохадов при захвате городов мусульманской Африки вели себя последовательно — они грабили города и, вырезав часть населения, остальных — мусульман, христиан или иудеев — продавали в рабство. Повторим, что для Альмохадов и остальные мусульмане были «ненастоящими». Впрочем, иногда они поступались принципами и предлагали всем иноверцам выбрать между казнью и обращением в ислам (несмотря на то, что это противоречит шариату, то есть законам ислама[4]). Например, при захвате города Седжельмесе «Абд аль-Мумин собрал всех евреев и предложил им перейти в ислам. Уговоры продолжались семь месяцев… после чего сто пятьдесят человек выбрали смерть, а остальные приняли ислам»[5]. Взятие Марракеша (в марте 1147 года) сопровождалось массовыми убийствами и грабежом, но требования сменить веру под страхом смерти не последовало. Точнее, иноверцам было предложено либо сменить веру, либо покинуть страну. Некоторые евреи оставили Марокко, другие решили для виду принять ислам, в основном по чисто финансовым соображениям.

Судьба тех, кто принял ислам, была довольно незавидной, Альмохады сурово относились к недавним иноверцам, ограбить и убить сомнительного мусульманина для них было простым делом. Даже сторонники Альмохадов свидетельствовали, что «в их пределах льется кровь, люди ненавидят друг друга, ищут выгоды, пишут доносы. Там убить человека все равно что убить воробья».

Относительный порядок в войсках Абд аль-Мумин смог навести только около 1160 года. До этого в Северной Африке царило нечто вроде «революционного режима», когда жизнь любого зависела только от настроения человека с оружием. В течение нескольких лет Абд аль-Мумин при помощи созданной еще его предшественником институции, напоминавшей католическую инквизицию, устанавливал порядок, казнив под предлогом «недостатка чистоты веры» особо рьяных грабителей. Но жизнь на фоне инквизиционных процессов, часто не очень логичных, была опасной не только для иноверцев, но и для мусульман, многие из которых предпочитали бежать от новых властей как можно дальше. Впрочем, иногда Аль-Мумин решал, что политика выше религиозных убеждений, и частенько к религиозным предпочтениям своих подданных относился с полным политическим равнодушием. Скажем, он сохранил на службе воинский отряд «Ифрахи», который целиком состоял из христиан, и не обращал внимания на то, что торговлю с Венецией и Генуей ведут его подданные, соблюдающие предписания иудейской религии. Так обстояли дела в Северной Африке.

Около 1145 года на Иберийском полуострове началась гражданская война, дополнительно осложненная вторжением извне. Христиане воевали с мусульманами, мусульмане воевали между собой. В 1144 году горожане Кордовы во главе с местным кадием восстали против правящей мусульманской династии Альморавидов, той самой, которую Абд аль-Мумин сверг в Северной Африке. Для спасения города от верных династии войск мусульманские жители Кордовы заключили парадоксальный союз с королем христианского Арагона Альфонсо VII, приславшим им на помощь войска под водительством мусульманина Сафадалы, который взял город под свой контроль. Таковы особенности гражданской войны — в мусульманском городе мирно стоят войска союзников христиан и мусульман для защиты города от других мусульман. Но уже в следующем году началось вторжение берберской династии Альмохадов в Испанию. Вой­ска Альфонсо vii оставили Кордову, предварительно ее разрушив, и поспешили навстречу врагу.

Франсиско де Паула ван Хален. Битва при Лас-Навас-де-Толоса (16 июля 1212 года соединенные силы католических королевств Кастилии, Арагона, Наварры и Португалии сразились с армией Альмохадов). 1887 год. Дворец Сенадо, Мадрид

 

годы скитаний

После этих событий след семьи судьи Маймона теряется. Многие историки полагают, что в этот период она находилась в христианской части Испании. Другие ученые считают, что семья перебралась в Толедо, — в основном потому, что в Толедо переехал, например, сын рабби Йосефа Ибн-Мигаша, а они с рабби Маймоном дружили еще со времен учебы в Лусене. Вполне вероятно, что семья бывала в Севилье, а может быть, и жила там некоторое время. Следует помнить, что в те времена евреи, родившиеся в мусульманской части Испании, предпочитали перебираться в мусульманские же края, а евреи, жившие в христианских королевствах, выбирали христианские земли. Да и дальнейшая биография Рамбама свидетельствует, что он предпочитал близкие ему в культурном отношении мусульманские страны. На шестом десятке лет он напишет в алахическом послании о плавании по рекам в субботу:

 

Известно, что [по] реке[6] [от] Севильи до моря 80 милей, а по ней ходят корабли, на которые грузят масло и по реке спускают в море, и они идут до Аль-Искандера[7], и на них плавают евреи… А река [у] Севильи не очень широкая, и тот, кто по ней плывет, видит оба берега реки или хотя бы один[8].

 

Можно предположить, что Рамбам вспоминает о юности, проведенной в Севилье[9]. Севилья в те времена была замечательным мес­том, правда, не столько городом науки, сколько городом искусств. Сравнивая Кордову с Севильей, современники говорили, что, когда в Кордове умирает музыкант, его инструмент везут на продажу в Севилью[10], а когда в Севилье умирает ученый, то на его книги в Кордове всегда найдется покупатель. Разумеется, нельзя исключить, что Рамбам просто проплывал мимо Севильи, а его семья в это время проживала в другом месте, тоже в мусульманской части Испании, но не в той, что принадлежала Альмохадам, не на территории Кордовского эмирата[11].

Из рассеянных тут и там замечаний становится ясно, что рабби Моше общался с арабскими учеными Андалусии. Его представления об астрономии принадлежат именно андалусской школе, и никакой другой[12]. Он походя упоминает об изучении медицины в Андалусии. Например, он пишет о диабете: «Я не сталкивался ни с одним случаем в Магрибе, и ни один из наставников на моей родине [Андалусии] не признался, что сталкивался с диабетом, когда я зачитывал перед ними это [отрывок из Галена о диабете]»[13]. То есть учился он на родине и описывает принятый в то время метод обучения — ученик читает по учебнику, а учитель объясняет прочитанное. Некоторые исследователи полагают, что какое-то время семья рабби Маймона проживала в Альмерии, на андалусском побережье Средиземного моря. Это предположение высказывается в основном для того, чтобы представить рабби Моше личным другом или учеником Ибн-Рушда, известного в Европе под именем Аверроэс. Ибн-Рушд старше Рамбама лет на пятнадцать. Он тоже родился в Кордове, и его жизнь также связана с Марокко. Легенды нередко описывают встречу двух величайших философов того времени. Так, рассказывается, что Ибн-Рушд, впавший в немилость у султана Марокко, нашел убежище в доме Рамбама в Египте. Сам Рамбам, при безусловном уважении к произведениям Ибн-Рушда, ни разу не упоминает о своих встречах с ним; следует отметить тем не менее, что у Ибн-Рушда и Рамбама было немало общих друзей, так что друг о друге они знали из первых рук. Некоторые исследователи считают, что в Альмерии семья рабби Маймона жила только до 1151 года — в том году в Альмерию пришли Альмохады. В любом случае трудно представить, что тринадцатилетний мальчик вел ученые беседы с двадцатишестилетним ученым.

Утверждения исследователей XIX века о том, что семья Маймонов в этот период исповедовала иудаизм тайно, неубедительны: к 1161 году рабби Моше, по свидетельству его современников, уже свободно владел обоими Талмудами, а следовательно, всю юность провел в благополучии и учебе. Да и он сам пишет, что еще до того, как в возрасте двадцати трех лет приступил к комментированию Мишны, он уже написал комментарии к сложным фрагментам Талмуда. Вероятно, именно в тот период Рамбам составил книгу «Гильхот
Йерушальми», которая должна была дополнить бессмертный труд Ицхака Альфаси. Только если Альфаси подвел итоги дискуссий Вавилонского Талмуда, Рамбам в своей книге подводит итоги дискуссий Талмуда Иеру­салимского. В семье Рамбама долгое время хранился еще один его труд, написанный в годы юности, а именно возражения Рамбама к «Гильхот Риф» («Книге алахи») Альфаси. Все это свидетельствует в пользу того, что юность Рамбама прошла в спокойной обстановке, располагавшей к учению.

В 1160 году, как раз в тот момент, когда Альмохады начали новый поход на Испанию, семья рабби Маймона внезапно объявилась в Фесе[14].

Продолжение следует

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 

 


[1].       О характере увещеваний в xii веке можно составить представление на основании Мишне Тора, Законы изучения Торы, 2:2.

 

[2].       Вероятно, подразумеваются те же методы увещевания, что и в первой версии, но уже в xii веке такие методы обучения не одобрялись (см.: Мишне Тора, Законы изучения Торы, 4:4).

 

[3].       Точно известно, что р. Маймон учился у р. Й. Ибн-Мигаша. Р. Моше бен Маймон, как мы уже писали, учиться у него никак не мог. Хотя во многих книгах написано, что Рамбам — ученик р. Йосефа Ибн-Мигаша, это явная ошибка. Кроме всего прочего, ешива прекратила свое существование в 1146 году, когда Рамбаму было восемь (или одиннадцать) лет, — это слишком ранний возраст для обучения в таком заведении.

 

[4].       По закону шариата христиане, иудеи, а также зороастрийцы признаются «народами Книги» и насильственному обращению в ислам не подлежат (впрочем, в истории ислама случалось немало нарушений этого закона). При этом они должны признавать свое униженное по сравнению с мусульманами положение, никогда не говорить плохо об исламе и платить двойной подушный налог.

 

[5].       Из письма Абу Зхарьи-Йеуды а-Коена, датированного зимой 1148 года (публикация Х.-З. Гиршберга).

 

[6].       Эта река — Гвадалквивир.

 

[7].       Так по-арабски называлась Александрия.

 

[8].       «Респонсы Рамбама», изд. Й. Блау, 310; «Послания Рамбама», изд. И. Шилата, 22.

 

[9].       Примечанием р. И. Шилата о том, что река Гвадалквивир протекает и возле Кордовы, города юности Рамбама, следует пренебречь: от Кордовы до моря не 80 милей (в еврейском миле чуть меньше километра), а 200, поэтому Рамбам говорит именно о Севилье.

 

[10].      Вопреки тому, что шариат запрещает игру на музыкальных инструментах.

 

[11].      Кордовский халифат после 1130 года распался на несколько эмиратов. В описываемый период Кордова не была частью Кордовского эмирата (она была республикой), а столицей Кордовского эмирата была Гранада.

 

[12].      См.: Море невухим, 2:24; написанное в этой главе целиком соответствует андалусской школе, и во времена Рамбама столь пристальное внимание к противоречию между аристотелевой космологией и птолемеевским математическим аппаратом астрономических расчетов можно обнаружить только там.

 

[13].      «Медицинские афоризмы Моше», 23:94 и 24:40 (нумерация параграфов медицинских трактатов Рамбама в настоящем издании следует изданию
З. Монтнера).

 

[14].      Одно из писем р. Маймона помечено: «1471 год по счислению документов, в Фесе», то есть 1159 или 1160 год.