[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2011 ТИШРЕЙ 5772 – 10(234)
Ответственные суслики
Линор Горалик
В издательстве «Книжники» готовится выход сборника Линор Горалик, в который войдут эссе об Израиле. Фрагменты будущей книги впервые публикуются на сайте «Букник». Мы также предоставляем нашим читателям возможность ознакомиться с некоторыми эссе до выхода книги.
Выйди из ковчега ты и жена твоя,
и сыновья твои,
и жены сынов твоих с тобою;
выведи с собою всех
животных <...>
И не буду больше поражать
всего живущего.
Берешит, 8:15-8:21
С чувством опасности тут особые отношения: оно не то чтобы притуплено — на него просто сил нет. Силы уходят на то, чтобы убедить родственников за тебя не волноваться. Родственников много, пока всех убедишь — глядь, и война прошла. Как прекрасно говорит один городской сумасшедший, обитающий в Иерусалиме возле автобусной станции, делая три-четыре шага вслед случайному прохожему: «Ой, я за вас, уважаемый, совершенно не волнуюсь! По вам видно, что вы такой человек, за которого не надо волноваться!» И тут же другому прохожему: «Вы ж мой хороший! Вот за вас я ну совершенно не волнуюсь! Вы ж явно такой человек, за которого и волноваться нечего!..» Очень напоминает типичный разговор израильтянина с заграничным родственником после очередного взрыва, теракта, ракетного обстрела, военного демарша: «Ниночка! Ну перестань за нас волноваться! Тебе же нельзя волноваться! Если ты за нас волнуешься, то мы за тебя волнуемся, а у нас тут и без тебя хватает поводов волноваться! То есть, я хотела сказать, за нас совершенно нет поводов волноваться! Ниночка! Ниночка, перестань волноваться! Ниночка! Нет, я же слышу, что ты волнуешься, — когда ты волнуешься, у тебя зубной протез в трубку щелкает!»
Приезжаешь к родителям на пару дней отдохнуть. Родители живут в Беэр-Шеве, самом, как мне кажется, еврейском городе мира: университет, плюс больница, плюс 4 тыс. сотрудников муниципалитета. Лежишь в пижаме посреди гостиной, вокруг красиво расставлена мамина еда: богатая палитра, крупные мазки — рыбы заливной килограмма три, борща небольшое ведро, поднос жареных кабачков, торт домашний средней пушистости. Два пульта от телевизора — чтобы деточке не наклоняться, если она вдруг один уронит. Вдруг сирена: бомбят, значит, ракетами. По квартире проносится тихий вой: никому не хочется идти в защищенную комнату[1] — отрываться от компьютера, книжки, в случае некоторых — от творожной запеканки, там еще как минимум полтора кило недоеденных. Но все друг другу демонстрируют, что ответственные люди и вообще, — встают, идут. Сирена воет. В защищенной комнате прохладно, все садятся на табуреточки.
— Деточка, ты водички хочешь?
Водички стоит запас года на три. Еще шоколад, крекеры, консервы, противогазы, ведро, чтобы в него это самое. Нашли время бомбить, суки, — оторвали ребенка от обеда. Вообще-то мы в ЗК бегать привыкли — при Шамире бегали, при Рабине бегали, при Бараке бегали. При Ольмерте тоже бегали. Очень надоело бегать, но все ответственные же люди — приплелись, сели на табуреточки. Сидим, как смирные суслики. Сирена стихла или не стихла? Папа, включи радио! Радио почему-то настроено не на новости, а на волну со сказками и песнями для самых маленьких. Все с интересом смотрят на папу. Предлагают принести ему сюда матрас и бутылочку, пусть засыпает тут каждую ночь, нам не жалко, только если будут бомбить — мы его случайно затопчем. Папа делает вид, что радио переключилось само, и торопливо крутит ручки. Вдруг ба-бах — музыка из «Терминатора». Всем смешно. Но главное — на стенке приклеена специальная бумажка: кому после отмены тревоги надо позвонить, чтобы не волновались. Двадцать одно имя, в шести странах мира. Всем надо сказать разное, у всех больное сердце, все нас любят. Обзвон — часа на два. Зато у нас тут много консервов! Интересно, а консервный ключ у нас тут есть? Консервного ключа нет. От общего хохота радио падает на пол и настраивается на новости. Тревогу пока не отменили.
— Ребята, а давайте пописаем в ведро? Двадцать лет бегаем в ЗК — и никогда не писали в ведро…
К сожалению, тревогу отменяют, ведру опять не повезло.
— Деточка, ты хочешь мороженого?
— Не-е-е-ет.
— Боря, все твой дурацкий аварийный шоколад. Ребенок наелся в ЗК шоколаду и не хочет мороженого. Вот же.
На следующий день ты возвращаешься в Тель-Авив. В дороге слушаешь новости. Среди прочего: забастовка врачей подходит к концу, новорожденный барханный котенок в зоопарке чувствует себя прекрасно, в Иерусалиме запустили трамвай, Беэр-Шеву бомбят. Ну, то есть, весь юг бомбят, но для меня это, конечно, значит, что Беэр-Шеву бомбят. Ты, мягко скажем, волнуешься. Звонишь родителям.
— Мам, ну будьте вы людьми, ну переедьте вы ко мне на несколько дней!
— Деточка, ну что ты в самом деле! И вообще, это же все глупости, ничего такого не происходит, ты же знаешь, у нас везде бомбоубежища.
— Ну хоть не ходите из дому никуда!
— Так мы же не ходим! Я вот пришла к парикмахеру и сижу, никуда не иду!
— Мама!!!
— А чего? Тут такая же ЗК, как у нас! Даже ведро такое же, как у нас…
Звонишь Хаюту, говоришь: «Хают, ну если они продолжат бомбить, я обратно поеду, быть с родителями».
— Давай-давай, — говорит Хают. — Так им и скажи; их инфаркт хватит вне всякого бомбоубежища.
— Хают, — говорю, — ну я так не могу, я за них нервничаю.
— А ты надень противогаз, запрись в шкафу, сядь на ведро и нервничай, — предлагает Хают. — Сопереживай. Share the experience!
Хают черствый, он с соседским младенцем играл в «Железный купол»[2]: «Полетели-полетели-полетели — и промахнулись по вражеской ракете!.. Полетели-полетели-полетели — и промахнулись по вражеской ракете!..» Страшный человек.
— Пап, ну серьезно, приезжайте вы!
— Детка, ну мы же ответственные суслики, мы же, если что…
Что-то делаешь, куда-то ходишь, то, се. Лезешь в новости. Среди прочего: молодой израильский дизайнер покоряет американские подиумы, в Ришоне начинается гастрономический фестиваль «Мир вкуса», актриса Хиам Аббас выступит в качестве режиссера. Беэр-Шеву бомбят. «Деревню Гадюкино смыло». Звонишь родителям.
— Мама! Ну же!!!
— Детка, ну прекрати, это же все чепуха, тут все прекрасно. А вот я была у Миры на работе, там одна женщина сегодня такой пирог вишневый принесла, обалдеть. Мы его в бомбоубежище ели, я тебе такой сделаю, это пять минут. У них там каждый день кто-нибудь приносит пирог и прямо с утра в бомбоубежище относит, чтобы под сирену съесть.
— Мам, а как насчет не ходить на работу пару дней?
— Детка, ну вот же мы сейчас дома, мы тут подготовленные, это же все чепуха. Я отнесла в ЗК всего Пушкина, а папа надел трусы. А то я в прошлую сирену, как дура, бегала, искала, какую с собой книжку взять, и все не то попадалось. Нет, папа трусы не искал, трусы у него всегда под рукой. Мы даже собрали все деньги и документы, я ему говорю: «Боря, собери деньги и документы!», а он ржет, а я ему говорю: «Чего ты ржешь?» (Голос отца на заднем плане: «Папа еще в жопу их себе засунет, чтобы было как нас опознать и на что похоронить!»)
— Мам, дай ему от меня в глаз?
Быстрый топот убегающего отца.
— Деточка, ты лучше скажи мне, как ты себя чувствуешь. Хочешь, мы тебе в пятницу привезем такой шоколад, как ты у нас в ЗК ела? Он тебе понравился?
— Мам, вы лучше останьтесь у меня в пятницу.
— Детка, ну перестань волноваться. Мы же ответственные суслики, ты же знаешь, если бы было надо, мы бы остались.
— А по-моему, вы козлы, а не суслики.
— Вот так, значит, с родителями, да? А сама ты тогда кто, если родители у тебя козлы?
Напоследок мама жалуется, что это свинство с их стороны — бомбить людей во время сериала «Друзья». Испоганили вечер.
Утром просыпаешься, лезешь в новости, чего уж там. Ну, понятно, то, се. Израильская сборная по баскетболу отлично выступила в Европе, в клубе «Барби» сыграет «Maghreb Orchestra», вышел новый роман Эшколя Нево. Беэр-Шева со вчерашнего вечера в своем репертуаре. Звонишь родителям. «Набегались, небось, да?» Набегались, но ко мне не переедут. Вкрадчиво: «Детка, если ты не перестанешь волноваться, мы все бросим и переедем к тебе в Москву, ты этого хочешь?» — «Переходим, значит, на шантаж и угрозы?!» — «Ты первая начала!» Долгие попытки выбрать между пирогом слоеным с вишнями и пирогом сдобным с яблоками; что-то подсказывает мне, что в пятницу мне доставят оба. «Мам, вы хоть поспали?» — «Ну конечно! Я положила рядом с собой лифчик и противогаз, мне очень удобно — встал и пошел. А еще тут наши сбили в воздухе два “Града”, это была такая красота! Дядя Марик просто в восторге, он тебе найдет видео в Интернете».
— Мама, ты что, выходила смотреть?!
— С ума сошла, деточка, мы же ответственные лю…
(Голос отца, язвительно: «Ответственные-ответственные, а кто творог в ванной забыл?..»)
— Ой, деточка, мы тут делали для тебя домашний творог и из-за бомбежек забыли его снять на ночь с отвески, так он получился еще в два раза лучше, чем предыдущий. Так что видишь, как у нас все хорошо? У нас все в два раза лучше, чем до бомбежек!
Приедут в пятницу, с борщом, творогом, пирогами, с видео «Градов» из Интернета, Б-г знает, с чем еще. Непременно проверят (тайком, конечно), в порядке ли мой противогаз, засунутый в ванной под ведро с половыми тряпками, послушают новости и вечером уедут обратно в Беэр-Шеву. Сесть в шкафу на ведро, сунуть в рот шоколадку, сидеть в темноте и думать: что за поразительные люди? Тоже мне — ответственные суслики. Слов нет. Как будто не понимают, что ты за них волнуешься. Вот же. И ведь дочь у них — рассудительная, осторожная женщина. Не самовольная, не упрямая. Как получилось? В кого пошла?
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.