[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2011 ТАМУЗ 5771 – 7(231)
А ГЕРМАНА ВСЕ НЕТ
Майя Волчек
Враги. История любви
Театр «Современник»
Режиссер Евгений Арье
Роман Исаака Башевиса Зингера «Враги. История любви» имеет не слишком богатую историю театральных интерпретаций: переполнен рефлексиями и философскими отступлениями.
У Евгения Арье, поставившего «Врагов» сначала в родном для него театре «Гешер», а теперь и на сцене «Современника», нашелся, кажется, изящный и стильный ответ.
Действие «Врагов» происходит в 1949 году в Америке. Герман Бродер (Сергей Юшкевич) во время второй мировой жил в Польше с женой и двумя детьми. Жену и детей расстреляли нацисты, а Герман выжил — бывшая прислуга Ядвига (Алена Бабенко) три года прятала его на сеновале, рискуя жизнью не только своей, но и своей семьи. После войны Герман переехал в Америку, из благодарности женился на Ядвиге и закрутил сумасшедший роман с роковой красавицей, бывшей узницей концлагеря Машей (Чулпан Хаматова). Кое-как он существует между двумя женщинами, каждая из которых пытается стать для него единственной, но тут в его жизни появляется первая жена — Тамара (Евгения Симонова), которой удалось чудом выжить после расстрела.
«Врагов» часто сравнивают с «Осенним марафоном», но сходство героев и ситуаций тут, конечно, чисто внешнее. Бузыкин из «Марафона» — слабый, потерянный, издерганный, но абсолютно живой. А Герман жить не может, хоть и пишет заказные статьи, жалеет Ядвигу, любит Машу и ревнует Тамару. Он ближе «живому трупу» Протасову, только еще мертвее — даже покончить с собой сил у него нет. Герман в войну выжил, но так ее и не пережил. Ему кажется, что время для него остановилось в тот момент, когда он прятался в стоге сена, а пришедший с обыском нацист тыкал ему штыком в висок. Разбитый, сломленный человек — за что же любят его такие разные женщины? Любят настолько, что, когда Маша кончает с собой, ненавидевшая соперницу Ядвига называет дочь ее именем, а Тамара помогает ей растить ребенка и твердит, что снова замуж она выйдет разве что в следующей жизни и только за Германа.
Возможно, дело в том, что Герман не просто рефлексирует — он ищет Б-га. Отвергает, проклинает — и ищет снова. Поиск не поможет ему собрать себя, разбитого, по кусочкам, но даже раздавленный, почти мертвый, он непостижимым образом не утрачивает какой-то высокой человечности. Именно из-за Германа роман Зингера невозможно представить как традиционную мелодраму. И Евгений Арье это отлично понимает. Аскетизм декораций, минимум сценических приемов — все направлено на то, чтобы дистанцироваться от сентиментальной love story. Метафизика не потерялась на фоне любовных переживаний, актуальная во все времена «еврейская тема» подается почти без нажима...
И вот на фоне такого редкого в наши дни «единства формы и содержания» актерская игра вызывает некоторое недоумение. Нет, дело не в том, что кто-то играет плохо. Просто в какой-то момент складывается впечатление, что часть артистов выступает в одном спектакле, а их партнеры в каком-то другом. В концепцию осознанно четкого, строгого действа идеально попадают Сергей Юшкевич и Евгения Симонова, играющие своих героев точно, ярко и без малейшего пережима. Остальные же словно выламываются из черного, почти без декораций, сценического пространства. Маша Чулпан Хаматовой всем хороша, но уж такая femme, такая fatale, что хоть святых выноси. Ну почему роковая женщина должна непременно ходить либо в распахнутом неглиже, либо в красном и обтягивающем? Алена Бабенко очень интересно играет Ядвигу, но так усердствует с воспроизведением польского акцента, что кажется будто на сцене Ингеборга Дапкунайте, малость подзабывшая русский. Если появляется еврей — непременно с местечковым говорком, если персонаж — артист, непременно начнет жеманиться, ну и так далее. Возможно, с помощью привычных для публики штампов постановщик пытался облегчить восприятие спектакля? Но этой постановке с ее отличным ритмом, изящным оформлением и удачной трактовкой такая «игра в поддавки» со зрителем уж точно ни к чему.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.