[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮЛЬ 2011 ТАМУЗ 5771 – 7(231)
Еврейские трактаты как посланцы каталонской культуры
Анна Школьник
В мае—июне этого года Библиотека иностранной литературы и Институт Сервантеса в Москве организовали выставку под названием «Дар испанского народа». Событие примечательное, в нем — хитросплетение мифических сюжетов и конкретных судеб — книг, людей и даже языков. История выставки напоминает, на мой взгляд, детектив, но в некоем авангардном духе, когда отнюдь не все ружья стреляют, а сюжеты могут и не заканчиваться, но в целом интригуют, и весьма. Литературность истории выставки во всем. Во-первых, в самом даре и том, как он к нам попал. Во-вторых, в экспозиции, в которой, как в хорошем тексте, просматриваются неожиданные повороты, не менее увлекательные, чем центральный сюжет.
Обложка собрания офортов Гойи, переданная в дар республиканским правительством Испании. Музей современной истории России
Обложка одной из книг, переданной в дар Советскому Союзу
Дар — это 1500 книг на испанском и каталонском языках, рисунки испанских детей, репродукции работ испанских художников, коллекция национального прикладного искусства и офорты Гойи, полные четыре серии («Капричос», «Бедствия войны», «Тавромахия» и «Пословицы»). Офорты переплетены в красную кожу, а на обложке надпись: «Cultura popular a la U.R.S.S.» («Народная культура — Советскому Союзу»), профиль Гойи и сонм кошмаров с его гравюр. Часть книг тоже в красных обложках с гербом Советского Союза. Передача дара состоялась в 1937 году, в разгар гражданской войны в Испании, и его можно смело считать плодом того мифа о Советской России, который владел умами испанских интеллигентов, вошедших в Народный фронт, и многих простых испанцев, поддерживавших Республику. В этом ценнейшем даре (а ведь эти офорты Гойи стали последними оттисками, сделанными с оригинальных досок) не следует видеть политическую манипуляцию. Россия щедро помогала Испанской Республике (так как Сталин счел нужным участвовать в этом конфликте, послужившем репетицией следующих войн) и оказывала ей поддержку, на которую в Европе никто не решился. Россию любили, испанские литераторы приезжали на советские съезды писателей, дружили с Кольцовым и Эренбургом, испанистами Савичем и Кельиным, организовывали разного рода антифашистские форумы и общества испано-советской дружбы. Советские люди собирали деньги для воюющей Испании, а испанские дети рисунками поздравляли своих советских ровесников с 20-летием Октябрьской революции.
Попав в Советский Союз, дар потерял свою целостность. Так, офорты Гойи были переданы в Музей революции, а книги — в Библиотеку иностранной литературы. Эти книги стали не просто очередным библиотечным фондом. Они повлияли на судьбы испанистики в СССР, ведь в этой коллекции — и классики, и современные авторы, и переводы русских писателей на испанский, и научные труды, и альбомы по искусству. В ВГБИЛ тогда же открылись курсы испанского языка, а книги изучались и переводились. Именно с этих изданий делались, например, переводы Тирсо де Молины или Лорки.
Если рассматривать коллекцию как чисто утилитарное собрание «the best» для любителей испанской словесности, одна ее часть вызывает некоторое недоумение. Это 500 томов изданий на каталонском языке, причем некоторые из них — переводы. Представьте себе Москву 1930–1950-х годов и библиотечные полки, уставленные классиками античности на каталонском языке. Кто и когда мог их читать? Каталонистика в России весьма молода, язык начали преподавать в конце 1970-х, а до того были лишь одиночки-энтузиасты.
Каталонская часть коллекции показывает, что дар помимо очевидного просветительского имел и имиджевое значение. Потому что Каталонии на тот момент было чем гордиться, в том числе и отношением к еврейскому наследию. Тут мы, наконец, приблизились к протагонистам нашего детектива. Проходя мимо витрин и рассматривая разнокалиберные тома, я увидела две книги под табличкой «Гебраистика»: первая — «Мегилат а-мегале» («Свиток избавителя») Авраама бар Хии а-Наси (1065—1136), барселонского философа и астронома, а вторая — «Сефер а-шаашуим» («Книга увеселений») Йосефа Ибн-Забары, поэта, сатирика и врача, жившего в XIII веке и тоже в Каталонии.
Авраам бар Хия был одним из первых еврейских философов. Его книга посвящена не только вычислениям даты приходя Машиаха, но и астрономическим расчетам в целом, а также рассуждениям об этапах создания мира, грехопадении Адама, тройственном составе души и прочим философским вопросам, которые занимали умы его современников.
Переводчик Авраама бар Хии Жозеп Мария Мильяс Вальикроса (1897—1970) переводил с ивритского издания, подготовленного известным историком еврейской философии Юлиусом Гутманом. В каталонском издании сохранено обширное предисловие Гутмана и добавлено введение самого переводчика, человека, который сделал огромный вклад в изучение каталонских евреев: он не только участвовал в создании Коллекции гебраистики Фонда Медже, но и первым изучил надписи на плитах и рукописи на еврейско-каталонском языке, хранящиеся в барселонских архивах. Он составил библиографию еврейско-каталонских книг в библиотеке Ватикана, печатался в сефардских журналах, был видным историком науки и коллекционером средневековых измерительных приборов.
«Книга увеселений» Йосефа Ибн-Забары предназначалась для развлекательного и нравоучительного чтения. Она живописует человеческие пороки и дурные привычки в форме рассказа о путешествии автора в компании с дьяволом, на каждом шагу искушающим праведников. В повествование вплетены сказки, эпиграммы, агадические истории и сюжеты, почерпнутые из арабской литературы.
Переводил Забару филолог и ориенталист Игнасио Гонсалес Льюбера (1883—1962), который, покинув Испанию, 40 лет преподавал в Белфасте, а последние годы — в Кембридже. Он был крупным специалистом по еврейско-каталонской литературе и культуре, способствовал изданию «Книги странствий» Биньямина Тудельского и других сочинений сефардских авторов.
Титульный разворот книги
Авраама бар Хии а-Наси «Мегилат а-мегале» («Свиток избавителя»). Барселона. 1929 год
Два средневековых трактата двух каталонских евреев, переведенные блистательными учеными на каталонский язык, лежали в шкафах Иностранки с 1937 года и ждали своего часа. О чем они могут рассказать въедливому посетителю? Для начала въедливый посетитель попытался разузнать, заказывал ли их кто-нибудь в читальных залах библиотеки. Этот путь оказался тупиковым — узнать ничего не удалось. Тогда я обратилась к истории их издания в Испании, которая, как мне казалось, могла бы пролить свет на то, как трактаты оказались в Иностранке. Каталонская словесность возрождалась энтузиастами с середины XIX века. Наивысшего подъема каталонский патриотизм достиг в годы испанской катастрофы 1898 года: потеря колоний полностью дискредитировала испанское государство, к тому же в Испанию вернулись значительные каталонские капиталы, вложенные до того в Новый Свет. Каталонские политики начинают играть важную роль во властных структурах; не последнюю роль сыграли они и в деле установления республики. Расцвет каталонской культуры чувствовался во всем: в архитектуре, бизнесе и, конечно же, книгоиздании. Республика 1931 года даровала Каталонии автономный статус, каталонский язык зажил полноценной и равноправной жизнью. От собраний каталонских авторов и переводов в витринах Иностранки кружится голова — и все это подготовлено и издано менее чем за 10 лет! Дело не обошлось без харизматичных Сытиных: оба наших трактата вышли благодаря тому, что блистательный политик, либерал Франческ Камбо, министр в нескольких правых правительствах, меценат и ученый, основал в 1922 году Фонд имени Берната Медже, каталонского писателя XIV века, чтобы издавать античных и средневековых авторов в переводах на каталонский язык. Фонд начал выпускать коллекцию гебраистики, равной которой (если бы весь замысел воплотился) не было бы в Европе. Но в серии «Biblioteca hebraica catalana» успели увидеть свет только четыре книги, потому что франкизм затормозил развитие каталонской культуры на сорок лет.
«Зачем было потрачено столько сил и средств на переводы античных и средневековых классиков на каталонский, на котором тогда говорило около двух с половиной миллионов человек?» — задала я вопрос директору Института Сервантеса в Москве Жозепу Марии Сагарре. Он удивился, но терпеливо объяснил: «Политическая цель была понятна — создать коллекцию изданий классиков, создать библиотеку, которая бы была не хуже Бодлианской библиотеки в Оксфорде или коллекции Гийома Бюде [давшей начало Национальной библиотеке Франции. — А. Ш.]. Такое книжное собрание послужило бы делу распространения каталонской культуры во всем мире. А что касается внутрикаталонских процессов, то переводные книги Фонда Берната Медже обогатили каталонский язык. Появление книг латинских, греческих и еврейских классиков положительно повлияло на каталонскую литературу, которая достигла весьма высокого уровня в ту эпоху».
На открытии выставки «Дар Испанской Народной Республики Советскому Союзу» в Библиотеке иностранной литературы. 1938 год
Действительно, очевидна же связь между возможностью читать классиков и созданием своей национальной литературы. А также между музеями — и ростом самосознания граждан. Франческ Камбо не только издал огромное количество книг — он собрал великолепную коллекцию живописи (Боттичелли, Рубенс, Тьеполо и пр.) и передал ее в барселонские музеи. Исповедуя правые взгляды, в гражданской войне он поддерживал мятежников (в том числе и материально), потому что, как и многие его современники, видел в Народном фронте явственную коммунистическую угрозу. Знал бы он, что плод его книгоиздательской деятельности будет вручен советским писателям от имени республиканского правительства и всего испанского народа. И следующий вираж сюжета: Камбо прожил до 1947 года и успел узнать, что поддержанный им Франко, точнее, один из его генералов назвал Каталонию «раковой опухолью на теле Испании», а после победы франкистов о каталонской независимости речи вообще не шло, как и о развитии каталонского языка и литературы. А ведь этого проницательного политика мог бы насторожить инцидент эпохи другой испанской диктатуры — Примо де Риверы (1923—1929), когда будущему переводчику Авраама бар Хии не дали заведовать кафедрой гебраистики в Барселоне, потому что он представил на конкурс работу на каталонском языке.
История издания томов из коллекции Фонда Берната Медже, их странного путешествия в Москву 1937 года и дальнейшей рецепции еще совсем не изучена. Я не очень удивлюсь, если мы вдруг узнаем, что тома эти все же побывали в руках отечественных гебраистов и внесли свою лепту в развитие российской иудаики.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.