[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ИЮНЬ 2011 СИВАН 5771 – 6(230)
ШУМ РИМА
продолжение диалога, начатого в книге «разговоры с раввином адином штейнзальцем»
«Мудрец брадатый» — Зенон Элейский
Михаил Горелик
Адин Штейнзальц Два мудреца предстали перед царем. Один восхвалял искусство риторики. Второй стал превозносить молчание. Ритор влепил молчальнику оплеуху.
Михаил Горелик Хорошая история. Но ведь, дав оплеуху, своего рода молчаливое красное словцо, ритор оказался столь же непоследователен: молчальник, начав говорить, признал, что риторика сильнее молчания, ритор, отказавшись от слов, — что оплеуха сильнее риторики. А поскольку он влепил оплеуху молча, то признал превосходство молчания. И с этой точки зрения сам заслужил оплеуху. У Пушкина есть стихотворение с Зеноном[1] — тоже с молчаливым аргументом: «Движенья нет, сказал мудрец брадатый. / Другой смолчал, но стал пред ним ходить. / Сильнее бы не мог он возразить; / Хвалили все ответ замысловатый».
АШ Говорить необязательно словами: улыбка, взгляд, жест. Вот даже и пройтись при случае можно.
МГ Можно и оплеуху дать.
АШ Почему бы и нет. У буддистов учитель, бывает, разговаривает с учеником ударом палки.
МГ Вы, должно быть, помните религиозный диспут двенадцатилетнего Смердякова со своим приемным отцом Григорием. Тот его Библии учил. Пытливый мальчик спрашивает: как же так — Г-сподь Б-г создал свет в первый день, а Солнце, Луну и звезды — только в четвертый: откуда ж свет тогда? Простой человек Григорий отвечает ученику молчаливой буддийской оплеухой.
АШ Не уверен, что Достоевский счел бы ее буддийской. Вы назвали Смердякова пытливым. Что в нем такого особенно пытливого? Вопрос вовсе не продиктован интеллектуальным любопытством. Весь этот эпизод — хороший пример молчаливого диалога: все содержательное находится по ту сторону слов. Сам по себе вопрос невинный, но в контексте разговора теряет свою невинность: мальчик хочет унизить своего учителя. Оба это понимают. На невербальный вопрос Григорий отвечает невербальным ответом.
У меня есть приятель. Хороший скульптор. Я иногда захожу к нему в мастерскую. Он работает и непрерывно разговаривает. Я ему сказал: знаешь, руками у тебя все-таки как-то лучше получается. Он обиделся. В юности я занимался скульптурой. С тех пор даже остались кое-какие поделки. Например, произведение с названием «Антиимпериалисты».
МГ Хорошее название. Ироническое?
АШ Почему ироническое? Совсем нет.
МГ С каким материалом вы работали?
АШ С глиной. Разные люди работают с глиной по-разному: одни добавляют — другие снимают. Вопрос не столько технологии, сколько личности.
МГ Кажется, Микеланджело сказал: беру мрамор и снимаю все лишнее. Или Роден? В мраморе никакой альтернативы.
АШ В мраморе — да, но я говорю о глине.
МГ Это имеет отношение к молчанию? Или мы уже перешли к глине?
АШ Когда вы убираете лишний шум, вы можете услышать то, чего раньше не слышали. В Талмуде говорится: три крика звучат от края до края Вселенной: крик рожающей женщины, крик змеи, меняющей кожу, и крик солнца, идущего по небесам. Возникает вопрос, почему эти крики не слышны.
МГ В отличие от змеи и солнца, крик женщины все-таки слышен.
АШ Слышен. Тем, кто рядом. Но не от края до края Вселенной, как об этом говорит Талмуд.
МГ И почему эти космические крики не слышны?
АШ Шум Рима заглушает их.
МГ Но ведь Рима — того Рима — давно уже нет.
АШ Рима нет — шум остался. Парадокс в том, что ничтожное заглушает великое. Великое не повышает голос, не хочет никого перекричать. Ничтожное крикливо: бессмысленный шум ненависти, властолюбия, глупости, суеты, жадности, тщеславия, бряцание всяческих железок, мода, развлечения — все это само по себе ничего не стоит, но мы этот шум только и слышим.
МГ Вы против моды и развлечений?
АШ Я против шума. Рим шумит не только снаружи, но и внутри — что несравненно хуже. От внешнего шума, приложив некоторые усилия, можно избавиться. От внутреннего — гораздо сложнее.
МГ Многие ли этого хотят?
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1]. Зенон Эле́йский (ок. 490 до н. э. — ок. 430 до н. э.) — древнегреческий философ. Знаменит своими апориями (парадоксами), доказывающими невозможность движения.