[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2011 ИЯР 5771 – 5(229)
В чем виноват жираф?
Зная о репутации Алена Бадью, от его книги об Израиле ожидаешь какой-нибудь особо выдающейся дикости — вроде призыва утопить израильских евреев в море, запереть их в резервацию, расселить обратно по странам, откуда пришли, и т. д. Но ничего такого здесь нет. «Обстоятельства» Бадью неожиданно оказываются не столько отвратительны, сколько скучны. Скучны настолько, что, оказавшись перед необходимостью написать на них рецензию, пребываешь в некоторой растерянности: не очень понятно, о чем тут, собственно, писать. Мононациональные государства не имеют права на существование, одна страна для двух народов, антисионизм не то же самое, что антисемитизм, — практически каждый их тезис легко обнаруживается в любом номере левой французской газеты, даже не «Юманите», а «Либерасьон», скажем. Разве что некоторые из этих положений высказываются у Бадью в форме вольтеровского диалога — но газетная передовица от этого веселее не становится, да и Бадью, по правде говоря, тот еще Вольтер.
На самом деле это тот самый случай, когда контекст куда любопытнее текста. И проходная, казалось бы, книжка дает повод задуматься о действительно серьезных и принципиальных вещах.
Например, о фигуре публичного интеллектуала как таковой. Мы много говорили и говорим о традиционном русском литературоцентризме: поэт в России больше чем поэт, стоит ли воспринимать Толстого и Солженицына как пророков или от этого один вред, имеет ли писатель право в свободное от сочинения романов время пасти народы и т. д. Но специфически русского здесь мало. В той же Франции, например, всяческие гуманитарии всегда проявляли исключительную активность в публичной сфере и были властителями дум. А уж в последние лет 70 не было, кажется, ни одного известного философа или даже теоретика литературы, который по совместительству не выступал бы с регулярными заявлениями на всякие общественно-политические темы. И что в результате?
Коллега и единомышленник Бадью, популярный словенский клоун Славой Жижек, в одной из своих книг с остраненным иронией восторгом писал про иракского министра информации Мухаммеда Саида аль-Сахафа: «Было что-то освежающе избавительное в его выступлениях, которые отражали стремление вырваться из-под власти фактов» — и тут же про необходимость бороться с «соблазном ложной конкретности». Ничуть не хочу умалить заслуг покойного саддамовского министра, но совершенно непонятно, зачем Жижеку понадобилось так далеко ходить в поисках подходящего примера. Сходный эксперимент давно проводится по всей Европе, и результаты вполне впечатляющие. Никакой конкретности, ни ложной, ни истинной, мы не найдем ни у Сартра, ни у Бодрийяра, ни у Деррида, ни у тех же Бадью с Жижеком, сплошные теоретические конструкты, полностью вытеснившие «первую реальность».
Виноваты ли они в этом? Да, конечно. Но с другой стороны, кто велит миллионам людей посещать их открытые лекции, смотреть телепередачи с их участием, раскупать сборники их статей? Никто, разве что давний предрассудок, что человек, добившийся чего-то в одной сфере интеллектуального труда, автоматически становится экспертом и в остальных. Природа популярности Сартра или Бадью как политических мыслителей на самом деле схожа с природой популярности исторических сочинений Фоменко или Шафаревича: «Они же крупные математики, разве могут они нести чушь, когда пишут об истории?» Могут, как видим, и еще какую феерическую!
Я не могу оценить значение Бадью как философа и математика. Но более или менее способен оценить, скажем, Хомского как лингвиста. Хомский — гений, возможно, самый крупный лингвист XX века. И что, поэтому я должен с пиететом воспринимать всю чушь, наговоренную им про Вьетнам и Палестину? Или вот Варгас Льоса, замечательный писатель, только что заявил, что если правые победят на президентских выборах в Перу, то может случиться страшное: экс-президент Фухимори будет освобожден из тюрьмы, где отбывает 25-летний срок за спасение страны от гиперинфляции и разгром левацкой террористической группировки «Сендеро Луминосо». И что, нужно это заявление воспринимать с особым почтением оттого, что мне нравится роман Льосы «Разговор в “Соборе”»?
В общем, как всегда, виновен не жираф, а тот, кто крикнул из ветвей. Но и жираф далеко не безгрешен. Во-первых, если ты называешься философом, то не худо бы придумывать что-то свое, а не повторять леволиберальные штампы с многодесятилетним стажем. Допустим, Бадью пишет об израильских репрессиях (в отношении палестинцев, разумеется), «колониальная природа которых очевидна». Памятуя о «соблазне ложной конкретности», не станем разбирать это утверждение по существу. Но, коль скоро ты философ, то отчего бы не отрефлексировать хотя бы такое весьма неоднозначное понятие, как «колониализм», а не использовать его как «готовую вещь»?
А во-вторых — еще проще. Вот поддерживал ты в свое время Пол Пота. Потом тебе показали по телевизору штабеля трупов, сооруженные Пол Потом при твоей поддержке. Так не стоит ли на будущее — не говорю уйти в монастырь замаливать грехи, но, как минимум, заречься от политических высказываний и перестать поучать окружающих? Не пытаясь остаться почетным красным кхмером, а по нечетным — цветом европейской мысли.
Михаил Эдельштейн
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.