[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2011 ИЯР 5771 – 5(229)
Венок Савицкому
Москва, галерея Галеева,
до 1.06.2011
Михаил Вогман.
Портрет казаха. 1936 год.
Частная коллекция, Москва
Выставка в Москве памяти директора музея в столице Каракалпакии? Да еще директора советской поры?! Но Игорь Витальевич Савицкий (1915–1984) занимает слишком важное место в истории русского искусства, чтобы чему-то здесь удивляться. Киевлянин с русско-польско-еврейскими корнями, долгие годы живший в Москве, он собрал и сохранил множество работ 1920-1930-х годов, спас от забвения немало имен, от уничтожения — сотни произведений. Основанный Савицким музей русского искусства в Нукусе носит сейчас его имя — и одновременно пребывает в странном состоянии. Обладая одной из крупнейших в мире коллекций русского авангарда, музей практически не выдает своих работ для временных выставок в других городах и странах, что происходит с его запасниками, понять трудно. День работы в фондах стоит «для всех категорий граждан» 2 тыс. рублей, сообщает музейный сайт.
Галерея Галеева так и не смогла получить хотя бы два десятка работ из Нукуса. В итоге здесь сделали выставку памяти Савицкого на основе работ из частных коллекций тех авторов, которых собирали в Каракалпакии. Среди них Фальк и Соломон Никритин, Александр Волков и Меер Аксельрод, а также сам Савицкий (он был неплохим художником). Жаль, что так и не стали возможны замечательные сопоставления и сочетания. У Валентины Марковой (1907–1941) могла бы вновь объединиться семья: два портрета ее мужа (из музея в Нукусе и ташкентской коллекции И. Булкиной) соединились бы с портретом матери художницы из петербургского собрания Д. Кауфман (она предоставила еще несколько работ, в том числе графику Михаила Курзина). Точно так же и работы Льва Гальперина (1886–1938) прибыли бы в Большой Козихинский из разных городов: не только с берегов Невы, из коллекции Ю. Кроля, но и из Нукуса.
Большинство этих произведений впервые оказываются доступны зрителю, они не публиковались раньше, так что каталогу к выставке уготована судьба раритета. Есть в нем и литературный раздел: публикуемые по рукописям тексты самого Савицкого, воспоминания его коллег и друзей. Много архивных материалов и в статьях о самих художниках. Но ничто не заменит общения с оригиналами. Идущие от них токи репродукции передавать еще не научились.
«Мешает жить Париж»
Москва, галерея «Ковчег»,
до 3.07.2011
Мишель Кикоин. Тропа любви (фрагмент). 1946 год.
Частная коллекция
Париж в ХХ веке стал «городом-светочем» — и городом-магнитом. Сюда устремлялись не только путешественники, но и поэты, и художники: учиться, общаться, жить. О нем грезили на всех континентах; название московской выставки — строчка из песни Юрия Кукина, которую в 1960-х распевали геологи.
Галерея «Ковчег» собрала из частных коллекций около сотни работ, посвященных Парижу. Здесь и русские, и французские художники, от ставших классиками авторов начала века до наших современников, навестивших «столицу мира» раз-другой или живших там годами, оставшихся навсегда. Почти у всех — чувства, как у Анастасии Цветаевой: «Я не помню моих первых ощущений в Париже… Никакого „ознакомления“ с ним. Точно я всегда жила в нем, им дышала!» Список участников впечатляет не меньше, чем сами виды: от Редона и Утрилло до Дерена и Марке, от Фалька и Григорьева до Затуловской и Сутягина. Есть здесь и работа Михаила Кикоина (1892–1968), друга Хаима Сутина, с которым они сперва вместе учились в Вильно, а затем поехали на берега Сены, где стали мэтрами парижской школы. Кикоин остался в Париже навсегда, в 1924 году получил французское гражданство, но еще в середине 1930-х выставлялся не как французский, но как русский художник. Он выжил в оккупированном немцами городе, хотя носил желтую звезду (из-за этой звезды даже поссорился с Сутиным). Позднее Кикоину удалось уехать в свободную зону в Тулузу, а после войны вновь вернуться в столицу. Он умер во время работы в мастерской — судьба, о которой мечтают многие.
Марк Шагал и русский авангард
Гренобль, Музей изящных искусств,
до 13.06.2011
Алексей фон Явленский. Византиец с бледными губами. Музей изящных искусств, Гренобль
Вот уже много лет парижский Центр Помпиду показывает свои сокровища в рамках проекта «Вне стен». Это позволяет увидеть его огромную коллекцию в музеях всей Франции, для выставок открывают запасники Центра.
Среди полутора сотен произведений, представленных на выставке «Марк Шагал и русский авангард», тоже немало редкостей, в том числе из полученного не так давно французским государством в виде налога на наследство огромного фонда Натальи Гончаровой и Михаила Ларионова.
Кураторы воссоздали контекст эпохи Шагала, начиная с русского периода его творчества (Витебск и Петербург). Показаны также картины, графика, скульптура и фотографии его современников, от Ивана Пуни до Александра Родченко. Еще одним героем выставки стал Василий Кандинский. Он тоже начинал с интереса к фольклору, отличному от увлеченности примитивизмом Гончаровой и Ларионовым и уж тем более Шагалом.
В Гренобле не обошлись без парижского периода, когда Шагал прививал фольклорному миру еврейских местечек, с его проникнутой фантазмами и фантастикой атмосферой, новейший язык парижского авангарда, пытавшегося радикализацией синтаксиса обновить всю семантику искусства. Портреты с перевернутыми головами, надписи, становящиеся частью рисунка (вроде «Шагал надоел мне думал Пикассо»), — эпоха влияет на важнейшие детали, не лишая шагаловский дух самобытности.
Рой Лихтенстайн. Black & White
Вена, Альбертина,
до 15.05.2011
Рой Лихтенстайн. Чашка кофе. 1961 год. Альбертина, Вена
В начале 1960-х в Рое Лихтенстайне, когда ему было уже далеко за 30, произошла революция. Он увлекся комиксами и газетными иллюстрациями, Микки Маусом и Дональдом Даком, причем настолько, что перестал заниматься картинами в духе царствовавшего абстрактного экспрессионизма, а начал рисовать огромные черно-белые рисунки, имитирующие офсетную литографию и ставшие сегодня классикой поп-арта. С ними напрямую связана его живопись, полная не только икон масскультуры и откровенных цитат из рекламы, но и простодушных и бессмысленных в своей обыденности предметов вроде мячика для гольфа. Пустяк, казалось бы, безделушка, но в мире, павшем жертвой консьюмеризма, уже нет неважных вещей. Рисунки никогда не рассматривались художником как подготовительные, это отдельный жанр. В целом он похож на «классического» Лихтенстайна, заявившего однажды: «Это выглядит механическим, то есть антиискусством, потому что искусство должно обладать чувствами. Но это и есть, конечно же, моя страсть: бесстрастный стиль».
Выставка подготовлена Изабель Дерво из нью-йоркской Библиотеки Моргана. Работы отбирались из европейских и американских собраний, включая частные.
Абстрактное пространство
Вена, MUMOK,
до 29.05.2011
Август Зандер. Дадаист
Рауль
Хаусманн в позе. 1930 год.
Музей современного искусства, фонд Людвига, Вена
Искусство классического модерна — вечный магнит для музейной публики. Именно поэтому модерну противопоказан усталый, приевшийся взгляд. В новых залах венского музея MUMOK коллекцию модерна, обогащенную произведениями из нескольких собраний Австрии и Германии, представляет творчество Герберта Байера и Оскара Кокошки, Оскара Шлеммера и Августа Зандера. Особый интерес вызывают работы Фридерика Кислера (1890–1965). Главный австрийский авангардист, Кислер родился в Черновцах, родине многих гениальных художников и поэтов, самый известный из которых — Пауль Целан. Кислер учился в Вене, а в 1923-м стал самым молодым членом руководимой Мондрианом и Ван Дусбургом голландской группы «Стиль». В 1924-м он начинает работу над грандиозным утопическим проектом — «Бесконечным театром», рассчитанным на 100 тыс. зрителей. Как и большинство других его идей, эта так никогда и не была реализована. Что, впрочем, не помешало Кислеру оказаться в истории среди крупнейших архитекторов века, таких, как Ле Корбюзье и Фрэнк Ллойд Райт. Не помешало — а может, так даже и помогло. Неслучившееся обладает даром редкого притяжения — не только в отношениях двух людей. Даже в искусстве.
Алексей Мокроусов
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.