[<<Содержание] [Архив]       ЛЕХАИМ  МАЙ 2011 ИЯР 5771 – 5(229)

 

петербургская иудаика как часть европейского тренда

На четыре вопроса отвечают: Исраэль Барталь, Рут Вайс, Аркадий Ковельман, Черен Фриз

Беседу ведет Афанасий Мамедов

Практически во всех ведущих университетах мира сегодня есть кафедры, занимающиеся «еврейскими штудиями». Иудаика заняла свое полноправное место в системе гуманитарных знаний. Вот и в городе на Неве, где академическая иудаика еще до революции поднялась вровень с надменной Адмиралтейской иглой, 5 марта 2011 года приказом ректора старейшего государственного университета профессора Николая Михайловича Кропачева учреждена кафедра еврейской культуры. В век тотальной глобализации у нового поколения появилась возможность запоздало припасть к истокам родной культуры, возросшей на библейском мировоззрении и традициях. Вне сомнений, «вторая кафедра» (первая — в Мос­кве, в ИСАА МГУ) будет играть одну из ключевых ролей в дальнейшем развитии иудаики и еврейской жизни. Поддержку кафедры и ее преподавательского состава намерен осуществлять как сам СПбГУ, так и основные спонсоры, среди которых — Центр Чейса по развитию иудаики на русском языке, Российский еврейский конгресс, Европейский фонд Ротшильда, фонд Genesis и Голландский гуманитарный фонд. И безусловно, фонд Ави Хай, финансировавший Центр иудаики в Петербурге с 2004 года и сыгравший едва ли не ведущую роль в учреждении новой кафедры.

 

ГОВОРИМ ОБ ИУДАИКЕ, ЗНАЧИТ — О ЕДИНОЙ ШКОЛЕ

Исраэль Барталь

Историк, профессор Еврейского университета в Иерусалиме

Афанасий Мамедов Вы принимали активное участие в возрождении российской иудаики. Считаете ли вы, что в России удалось создать самостоятельную и самовоспроизводящуюся научную среду в области иудаики?

Исраэль Барталь Когда мы начали этот проект около 15 лет назад, то ставили перед собой две главные цели по части возрождения иудаики в бывшем Советском Союзе: первой целью было преодолеть разрыв в несколько десятилетий между состоянием дел в западной науке и науке русскоязычной, процветавшей до начала второй декады советского режима; второй — возродить академическую активность на всех уровнях, чтобы сделать иудаику на русском языке неотъемлемой частью международной научной деятельности. Обе цели были достигнуты. Если это произошло не в полной мере, то все равно факт налицо: иудаика в Москве целиком интегрирована в мировую научную среду — в плане публикаций, преподавания и исследовательских проектов…

АМ Институт иудаики в Еврейском университете в Иерусалиме считается «правым»: там работает много «людей в кипах», они сторонники традиционного видения еврейской истории и культуры. А что можно сказать про аналогичные центры/департаменты в Тель-Авивском и Хайфском университетах, Университете Негева?

ИБ Я не разделяю этого поверхностного взгляда (кстати, позвольте маленький комментарий: «правый» не означает «религиозный», а «левый» не означает «светский»). Я активный участник еврейского реформистского движения, голосую за Израильскую партию труда. Значит ли это, что я «религиозный»? Или «левый»? На самом деле все эти ученые из Иерусалимского института иуда­ики, которые носят кипот, представляют самое либеральное крыло национально-религиозного сектора в Израиле. В более ортодоксальных кругах их обычно считают «вольнодумцами»… Что же касается израильских университетов, то все отделения иудаики носят «смешанный» характер — в плане религиозной идентичности. Короче говоря, этот образ, придуманный и пропагандируемый некоторыми израильскими политиками и поддерживаемый некритической израильской прессой, не имеет ничего общего с открытостью израильской академической науки. Поскольку существует по крайней мере семьдесят интерпретаций Торы и почти бесконечное количество интерпретаций иудаизма — от ярых се­ку­ля­рист­ски-на­цио­на­ли­сти­че­ских (Жаботинский) до фанатичнейших антисионистских (некоторые хасидские группы), — то иудаике приходится иметь дело со всеми и быть толерантной ко всем. Так функционирует иудаика в израильских университетах, и именно это имеется в виду в Израиле под «еврейским и демократическим». Руководство общин может ограничивать свою поддержку и поощрение иудаики, но от них не ждут никакого вмешательства в плане содержания и ведения дел.

АМ Развивается ли современенная российская иудаика в отрыве от мировой или является частью европейского тренда?

ИБ Как я уже сказал ранее, иудаика в России стала неотъемлемой частью международной научной деятельности. Я не вижу какой-то ведущей независимой «русской» школы в иудаике, подобной той, что существовала в России в начале XX века. Но когда академические исследования становятся глобальным предприятием, то остается ли место для отдельной школы в той или иной стране? Если сравниваешь исследования в Израиле и США, то приходишь к выводу, что мы говорим сегодня об одной, единой школе иудаики.

АМ Какие концептуальные прорывы произошли в академической иудаике за последние десять-двадцать лет? Я имею в виду не открытие очередного манускрипта, а именно какие-либо парадигматические изменения, способные повлиять на будущее всей науки.

ИБ Главное концептуальное развитие, которое я наблюдаю в академической иудаике — это упадок значения некоторых модернистских идеологий для изучения иудаизма, исчезновение грандиозных схем, которые были столь влиятельны в дни Гершома Шолема, Бен-Циона Динура и Иоси­фа Клаузнера. Парадоксальным образом, когда популярный еврейский дискурс тяготеет к одномерности (в различных направлениях) , то ученый дискурс стремится дистанцироваться от любых масштабных построений.

 

РОССИЯ — «ГОРЯЧАЯ ТОЧКА» СОВРЕМЕННОЙ ИУДАИКИ

Рут Вайс

Историк литературы, профессор Гарвардского университета

АМ Могли бы вы рассказать об основных этапах развития иудаики в ХХ веке? Как все это вписывается в контекст мировой культуры?

Рут Вайс Включение еврейских предметов в учебные планы университетов зависит от преобладающей академической атмосферы, так что ситуация здесь меняется в соответствии с развитием общества. Если в Еврейском университете в Иерусалиме иуда­ика стала частью его raison d’être с момента основания в 1925 году, то другие университеты добавляли «евреев», когда стремились к широте, универсальности. В Соединенных Штатах этот процесс начался в 1960-х годах. Основанная в Америке Ассоциация иудаики, состоявшая из 60 членов в год своего основания (1969), сегодня насчитывает более 1800 членов, представляющих в большинстве своем штатные университетские позиции. Помимо основных предметов, таких, как иврит и идиш, литература, Библия, Талмуд, еврейская история, еврейская философия, а позже израилеведение, многие университеты предлагают соответствующие курсы на различных факультетах гуманитарных и общественных наук. Историческое основание кафедры иудаики в Санкт-Петербургском государственном университете — это часть важного европейского тренда по возрождению иуда­ики там, где она либо прекратила существование после второй мировой войны, либо и раньше не существовала. Особенно это актуально для стран, где евреи являлись частью местного населения. Так, например, курсы по идишу в германских университетах выявляют лингвистические и литературные связи между двумя языками. Иврит и еврейская тематика включаются в программу испанской конвивенции. Непростая история европейских евреев поистине требует академических исследований их судьбы.

АМ В вашей работе «Современный еврейский литературный канон» была сделана попытка определения литературного еврейского канона. Можно ли расширить предложенный вами подход до понятия «еврейская культура»? Как он проявляет себя, к примеру, в невербальных искусствах?

РВ Как я поняла из реакции на мою книгу, некоторые люди не принимают саму мою идею канона, видя в нем репрессивную схему для контроля общества. Ничего не может быть дальше от истинного понимания канона. Динамичное разрастание литературы и искусства в открытых обществах делает очень трудным существование всякой когерентной культуры вне постоянного разговора о сравнительном качестве и художественной долговечности одних работ в сравнении с другими. Возможности общенациональной культуры в открытых обществах будут зависеть от того, что критики и педагоги желают признать лучшим среди просто хорошего и посредственного. Культурная трансмиссия требует, чтобы мы прежде всего выявили то необходимое, что нуждается в трансмиссии, — в литературе и в любом из видов искусств. Иудаизм в особенности зависим от постоянного обращения к базисным текстам. Его наиболее сакральный предмет — свиток с текстом. Без Библии и традиций библейского исследования и комментария евреи не могли бы существовать как народ. Письменное слово всегда занимало центральное место в еврейской жизни, даже в нелитературном культурном окружении. Акцент на чтение, среди прочего, останется непреходящим вкладом евреев в мировую культуру.

АМ Любой разговор о культуре ев­ре­ев-ашкеназов так или иначе затрагивает тему Холокоста. Вы один из крупнейших специалистов по идишской литературе, сталкивались ли вы с таким понятием, как «закрытые документы», «секретные материалы», к которым даже большие ученые не имеют доступа?

РВ По правде говоря, мне приходилось чаще сталкиваться с проблемами «исчезнувших», чем «закрытых» документов. На последнем курсе университета мне выпала удача обнаружить в Еврейской публичной библиотеке в Монреале рукопись пьесы идишско-ивритского писателя Шо­ле­ма-Ян­ке­ва Абрамовича (Менделе Мойхер-Сфо­ри­ма), которую какой-то безалаберный ученый не вернул автору. А поскольку остальная часть архива Менделе, видимо, пропала во время второй мировой войны, у нас почти ничего не осталось от его рукописей (не считая того, что советские идишисты разобрали и опубликовали до 1949 года). Еврейских рукописей в период Холокоста исчезло почти так же много, как и самих писателей. В то же время в «Яд ва-Шем» и других еврейских архивах еще многие тысячи рукописей ожидают своих исследователей. Открытие доступа к российским библиотекам и архивам с 1991 года стало настоящим подарком еврейским историкам Восточной Европы и дало начало целым областям исследований. На рубеже ХХ века Россия была центром жизни еврейского народа, горнилом его ивритской и идишской культуры, инкубатором всех его основных политических движений. И неудивительно, что больший доступ к российским архивам превратил Россию в одну из самых «горячих точек» в современной иудаике.

АМ «Еврейская диаспора — один из крупнейших в истории политических экспериментов», — писали вы в книге «Евреи и власть», которая так же, как «Канон», переведена на русский язык и пользуется не меньшим успехом. Скажите, в рамках вашего подхода, каким видится вам положение российских евреев в теперешней острой политической ситуации?

РВ Спасибо за интерес к моей книге о евреях и власти, которая, по сути дела, есть книга о евреях и политике. Я пытаюсь показать в ней, как еврейский образ жизни, в том числе его политическое устройство, способствовал процветанию евреев (насколько им это было позволено), но одновременно делал их удобной мишенью для народов и правительств, культивировавших обвинительную политику. Если мой анализ верен, то ваш вопрос имеет даже большее значение для будущего России, чем для евреев. Если Россия приветствует открытый рынок идей, принимая соревновательность как часть творческого процесса, если она ощущает больше радости, чем страха, от присутствия меньшинств и различных точек зрения, — короче, если Россия позволит евреям процветать, то самой ей уготовано еще большее процветание. Если же правительство будет проводить репрессивные меры и попытается сделать козлами отпущения евреев, то это очень плохой для нее знак: это в равной степени касается всех обществ. Насколько я знаю, в настоящий момент в России движения и ассоциации имеют больше свободы, чем когда бы то ни было в прошлом. Меня радует существование еврейских школ, общинных центров, культурных программ, публикаций и веб-сайтов, академических программ иудаики. Но вы лучше меня знаете, что страна еще находится на «незавершенном этапе», пытаясь найти альтернативу царскому режиму и советской власти. Как бы странно это не показалось, благосостояние российских евреев будет знаком благосостояния России.

 

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ КАПЕЛЬНОГО ОРОШЕНИЯ

Аркадий Ковельман

Историк, заведующий кафедрой иудаики Института стран Азии и Африки МГУ

АМ Не могли бы вы назвать наиболее яркие моменты пути, пройденного за двенадцать лет возглавляемой вами кафедрой иудаики?

Аркадий Ковельман Самый яркий момент — ежедневное существование. Это как капельное орошение в Израиле: проводим трубочку, в ней делаем дырочки, из них льется вода. Без такого полива ничего не растет. Нужны гранты для преподавателей, поскольку университетских денег не хватает, нужно быстро растить преподавателей из выпускников, потому что времени на раскачку нет, нужно достать книги, потому что библиотеки — нищие, голые и холодные, нужно обеспечить приезд и расселение израильских гостей — без их лекций и семинаров нам не обойтись. Своим чередом идут защиты дипломов, диссертаций, курсовых работ. Иногда случаются радостные минуты: глаза студентов загораются, язык у студентов развязывается, мысли приходят студентам на ум. Все остальное — бесконечное мытье полов.

АМ Что вам дало преобразование Центра иудаики в кафедру, в чем вообще смысл этого «перевоплощения»: больше студентов? больше курсов? или просто большая стабильность структуры? И почему в Питере произошло сейчас то же самое — Центр превратился в кафедру?

АК Центр, по терминологии МГУ, — хозрасчетное учебно-научное подразделение. Центры создают и упраздняют, они живут в гостях. Кафедра — органическая часть университета. Для нас это особенно важно, с нашим комплексом бездомности. Мы начали чувствовать себя в ИСАА дома, когда появилась кафедра. Нет ничего странного, что наши друзья в Питере пошли по тому же пути. Я очень рад, что у них получилось.

АМ На конференции, приуроченной к пятилетию кафедры иудаики ИСАА МГУ, предшественником которой был Центр иудаики и еврейской цивилизации (ЦИЕЦ), глава центра «Петербургская иудаика» Валерий Дымшиц предложил для решения проблем академической иудаики взять в качестве примера для подражания США. «В Европе и даже в Израиле, — заметил Валерий Дымшиц, — иудаика занимает маргинальное положение. В то время как в США академическая иудаика представлена широко». Вы согласны с этим утверждением коллеги?

АК В США, действительно, функции иуда­ики совершенно особые, отличные от функций иудаики в Израиле или в Европе. Иудаика в США выросла из раввинистических семинарий (реформистских и консервативных). Отсюда центральное положение иудаики: ведь семинарии реформистов и консерваторов — наследники старых ешив, а ешива — центр еврейского мира. В Европе эти семинарии погибли вместе с профессорами и студентами. Здесь иудаика родилась после войны заново как чисто академическая сфера деятельности. В Израиле иудаика с самого начала была частью университетской жизни. В последние десятилетия выросли кафедры иудаики и в университетах США. Но они сохраняют связь с религиозной и общинной жизнью еврейства. Кроме кафедр в США имеются центры и программы. Зачастую в такой программе есть один «остепененный» специалист по Талмуду или еврейской философии и имеется сборная солянка курсов, которые читают люди, не имеющие к иудаике никакого отношения (например, «Евреи в Голливуде»). По системе кредитов каждый студент обязан выбрать себе какие-то гуманитарные предметы, и многие еврейские студенты выбирают еврейские курсы. У нас иудаику изучают только те студенты, которые в ней специализируются. И таких студентов по необходимости много быть не может. За отсутствием раввинистических семинарий иудаика в России — чисто светская дисциплина, центром религиозной жизни наши кафедры не являются. Но они действительно очень важны для общинной жизни, для светской культуры русских евреев. Так что, несмотря на общие черты (положение диаспорной науки), российская иудаика сильно отличается от американской. Как обычно, Россия выбирает особый путь.

АМ В чем характерные особенности двух кафедр иудаики — московской (в ИСАА МГУ) и только что образованной на базе философского факультета СПбГУ?

АК Отличия вытекают из принадлежности кафедр. ИСАА — востоковедная школа МГУ. Здесь изучают восточные языки и цивилизации. На мощное языковое образование накладывается специфика отделений — социально-экономического, филологического и исторического. В нашем случае это экономика Израиля, теория и история иврита и других еврейских языков, история евреев. Студенты, которые учатся на нашей кафедре, разделяются по трем специализациям (историки, экономисты и филологи). Философский факультет СПбГУ, очевидно, дает образование в сфере философии и истории культуры.

 

ИУДАИКА ДЛЯ МЕНЯ — ИДЕАЛЬНАЯ ПРОФЕССИЯ

Черен Фриз

Историк, культуролог, профессор Университета Брандейса

АМ Что сегодня входит в понятие «современная академическая иудаика»? Как осуществляется взаимодействие таких смежных дисциплин, как израилеведение и иудаика?

Черен Фриз Иудаика сегодня — одна из уникальнейших областей академических исследований, выделяющаяся по хронологическому и географическому охвату и количеству изучаемых дисциплин. Ученые стали все больше рассматривать развитие еврейской истории и культуры как процесс напряженного творческого взаимодействия с другими религиозными и национальными группами. Это, в свою очередь, привело к большей интеграции иудаики в социально-гу­ма­ни­тар­ные исследования в американских университетах. Такая сравнительно новая область, как израилеведение, помогла изменить взгляды на Израиль — уже не как на конфликтный регион, а как на страну, достойную самоценного изуче­ния. Израильская литература, кино, музыка, социо­логия, экономика и география стали предметом научных исследований, в качестве интегральных составляющих еврейского бытия. Создание кафедры на базе Центра библеистики и иудаики в СПбГУ — ценное прибавление к мировому сообществу исследователей иудаики.

АМ Что вы сегодня можете сказать о научных работах российских специалистов в области иудаики? Как бы вы их оценили?

ЧФ В отличие от других областей иудаики, история российских евреев все еще остается только зарождающейся, хотя уже давшей пышные плоды областью исследований. Оказавшиеся доступными после распада Советского Союза еврейские архивные материалы сделали возможными новые направления работы ученых. В недавних трудах были поставлены под сомнение германоцентричность еврейской истории и традиционные парадигмы эмансипации и ассимиляции, которыми издавна определялись категории еврейской современности. В новых работах (Михаэля Стани­славского, Джона Клира, Бенджамина Натанса, Юджина Аврутин) акцент сделан на уникальные условия интеграции и гражданства в Российской империи, где разрыв между имперскими идеалами и административными реалиями породил абсурдные противоречия в законе и повсе­дневной жизни. Исследования в области социальной истории и культурологии (Ольги Литвак, Шауля Штампфера, Ирис Паруш, Стивена Зипперстайна, Габриэлы Сафран, Кеннета Мосса, Дэвида Шнира, Джеффри Вейдлингера, Анны Штерншис) также умножили наши знания о семейной жизни, сексуальности, обращении в христианство, навыке чтения, религиозной субкультуре, литературной и художественной продукции, материальной культуре, национализме в России и Советском Союзе.

АМ Вы автор книги «Еврейский брак и развод в Российской империи», получившей сразу несколько премий. Почему вас заинтересовали именно гендерные аспекты дореволюционного российского еврейства?

ЧФ Мой труд о гендерных отношениях в истории российского еврейства изначально был обусловлен желанием восстановить женский голос и опыт, выпавшие из господствующих исторических нарративов. Однако помимо задачи восполнить наши знания, мне было интересно понять, каким образом создавалась и поддерживалась гендерная иерархия, как женщины преодолевали свое подчиненное положение ради достижения высших целей. Архивные разыскания помогли мне понять сложность взаимоотношений «пол—на­цио­наль­ность—го­су­дар­ство». Например, еврейки могли обратиться в Императорскую канцелярию по принятию прошений за получением отдельного паспорта, с тем чтобы проживать отдельно от своих мужей; тем самым патриархальные права мужа урезались, а российское государство побуждали вторгаться в частную еврейскую жизнь. Вопросы о гендере, власти и действиях женщин занимают центральное место в моем исследовании.

АМ Иудаика — дисциплина, возникшая как движение еврейской интеллигенции. Тем не менее она не имеет ни национальной, ни государственной принадлежности: присутствие в ней людей различных национальностей и вероисповеданий — факт не­оспоримый. Как вы пришли в академическую иуда­ику и чем она стала для вас?

ЧФ В отличие от большинства моих коллег в области иудаики, я не еврейка, а кореянка по национальности. Интерес к еврейской и русской истории возник у меня в марксистской Эфиопии, где моя семья часто общалась с русскими коллегами-медиками моего отца. По сути дела, русскому языку меня обучил врач-украинец в Аддис-Абебе. К еврейской истории я пришла через книги, особенно романы американских еврейских писателей, которые меня по-настоящему захватили. Формально же я начала изучать еврейскую историю в магистратуре Университета Брандейса, где я получила солидное образование в этой области, а также изучила иврит и идиш. В качестве преподавателя я продолжала накапливать знания, читая курсы лекций по интересующим меня предметам (еврейская идентичность, сексуальность, семейная жизнь), работая в российских архивах и библиотеках. В настоящее время я работаю над дневниками Зинаиды Поляковой, еврейской женщины знатного рода, жившей в Москве в XIX веке. Будучи сама человеком, переезжающим из страны в страну, я прочно ассоциирую себя с евреями, о которых пишу и которые большую часть своей истории находились в рассеянии в разных странах и на разных континентах. Нет ничего лучше, чем тихо сидеть в уголке с хорошим еврейским текстом или архивным файлом. Иудаика для меня — идеальная профессия.

 

«Скрипача на крыше» знают практически все, он и сейчас, в относительно благостные для еврейства времена, символизирует горькую, затянувшуюся борьбу за возможность быть самим собой. Для евреев — евреем. Не зря же ФЕОР ежегодно вручает статуэтку «Скрипач на крыше» «Человеку года». А вот о «студенте на крыше», полагаю, забыли. По крайней мере, я что-то не встречал ни одной статуэтки замерзшего, покрытого снегом Гилеля, оказавшегося на крыше у окна мудрецов только потому, что у него не было денег заплатить привратнику за вход в академию. Меж тем именно Гилель символизирует мудрость нации, ее вековечное стремление к обретению знаний. От найденного на иерусалимской крыше любознательного вавилонского юноши и случившегося в Петербурге знаменательного события дистанция длиною в новую эру. Этот двухтысячелетний путь убеждает нас в том, что не случайно между русским и еврейским народами складываются сегодня особые, взвешенные мудростью веков, «гилельные» отношения. Поощрять которые было бы совсем неплохо бронзовым «Гилелем на крыше». Поздравляем кафедру еврейской культуры СПбГУ!

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.