[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАРТ 2011 АДАР 5771 – 3(227)
ЮБИЛЕЙ нашего КНИГОНОШИ
На четыре вопроса отвечают: Михаил Крутиков, Александра Полян, Велвл Чернин, Дмитрий Якиревич
Беседу ведет Афанасий Мамедов
В этом году мы отмечаем 175-летие Менделе Мойхер-Сфорима (1836–1917), Менделе-Книгоноши — Шолома-Якова Абрамовича, основоположника еврейской литературы, одного из старейших ее классиков. Казалось, юбилей этот еврейское сообщество отметит широко, но с классиками всегда непросто, особенно если классик оказывается каким-то книгоношей… Поэт и переводчик Дмитрий Якиревич сказал мне, когда я попросил его ответить на вопросы: «Благодарю “Лехаим”, что он обращается к великому гуманисту, просветителю, педагогу, основоположнику нашей литературы в дни — едва мерцающего во мраке — юбилея, ставшего нашим национальным позором. 175-летие Менделе не заметили, по существу, ни в Израиле, ни в многочисленных еврейских конгрессах, ваадах, хеседах и так далее. Внедряя “самоидентификацию” в еврейские массы, они добились столь заметных “успехов”, что имя Менделе уже незнакомо большинству выходцев из СССР в Израиле: “такая труднопроизносимая фамилия”, “этот ваш писатель”, “произносите, пожалуйста, эту фамилию более внятно”, — слышал я не раз». Возможно ли избежать «национального позора»?.. Вот вопрос, интересовавший меня все время беседы.
ЛИТЕРАТУРНЫЙ ОБРАЗ — ИСТОРИЧЕСКИЙ ФАКТ
Михаил Крутиков
Профессор славистики и иудаики Мичиганского университета в Энн-Арборе
Афанасий Мамедов «“Кошер!” — решает раввин. Беня выходит, и вбегает женщина с криком и плачем: “Ребе, сил моих больше нет выдержать такое!”» Скажите, и в оригинальных текстах Менделе так же заметно, откуда черпали вдохновение некоторые классики советской литературы, еврейского происхождения?
МИХАИЛ КРУТИКОВ На русском языке сложился свой стиль перевода с идиша, ориентированный на разговорную «еврейскую» речь. Этот стиль хорошо подходит для диалога или монолога, но не для передачи литературного авторского голоса. Достижение же Абрамовича как писателя именно в изобретении Менделе, одновременно рассказчика и персонажа, чья речь насыщена сложными образами и аллюзиями. При переводе эта сложность сглаживается, и остается один Беня. В целом советской литературе гораздо ближе Шолом-Алейхем. Некоторая непрямая связь с традицией Менделе присутствует у Фридриха Горенштейна в пьесе «Бердичев» и у Олега Юрьева в романе «Винета».
АМ В своем эссе «Штетл» вы из пассажа Иcроэля Аксенфельда выводите некую классификацию еврейских как бы городских поселений. Вписывается ли в эту схему творчество Менделе Мойхер-Сфорима?
МК Абрамович и Шолом-Алейхем были прямыми последователями Аксенфельда, придумавшего абстрактное, но при этом узнаваемое подольское местечко «Лойгойополе» — «Небывалое» в русском варианте. Из него выросли Глупск, Кабцанск и Тунеядовка, а также Касриловка, Мазеповка и Козодоевка. В разной степени они имели конкретные прототипы (Глупск — Бердичев, Касриловка — Воронков), но при этом были частью мифологической еврейской страны — «Идишланд», — расположенной между Киевом (Днепровиц у Менделе, Егупец у Шолом-Алейхема) и Одессой. Эта страна и стала пространством еврейской литературы. Только там ее герои чувствовали себя дома.
АМ «Маленький человечек», «Фишка хромой», «Путешествие Вениамина третьего»… Современная историография активно занимается изучением штетла. Опираются ли ученые в своем исследовании на наследие «дедушки Менделе»?
МК В начале ХХ века Давид Фришман сказал, что если все местечки вместе с их обитателями вдруг будут снесены с лица земли каким-то новым потопом (тогда для него это была чисто риторическая фигура), то по произведениям Абрамовича можно будет восстановить еврейскую жизнь в мельчайших деталях. Как показал Дан Мирон, Фришман был неправ. Абрамович был прежде всего художником, а не бытописателем или этнографом. Любая деталь в его тексте несет исключительно литературный смысл. При этом он был мастером создания иллюзии реальности, но это был лишь самый поверхностный слой, под которым он прятал более глубокие смыслы. Мне кажется, современная историография еще просто не доросла до понимания, что литературные образы, метафоры, символы являются точно такими же историческими фактами, как архивные документы или статистические данные.
КНИГОНОША ТВОРИТ СЮЖЕТ СТРАНСТВИЙ
Александра Полян
Лингвист, преподаватель, научный сотрудник ИСАА МГУ
АМ Мойхер-Сфорима принято считать зачинателем еврейской светской литературы. Но он не был первым «светским», писал еще и на иврите, и не только писал, но и переводил…
Александра ПОЛЯН Абрамович не был первым ни в литературе на идише, ни в литературе на иврите. Собственно, и разделять эти две литературы не стоило бы, потому что подавляющее большинство писателей его поколения (а также предшествующего и последующего) писали или хотя бы пробовали писать на обоих языках. Как отмечает современный историк литературы на идише Новерштерн, каждый «светский» автор того времени в начале творческого пути оказывался перед проблемой языкового выбора, и на выбор влияла степень владения ивритом. Так вот, предшественниками Менделе в этой иврито-идишеязычной литературе были, конечно, просветители. Как мыслители: Шлойме Раппопорт, Нахман Крохмал, Ицхак-Бер Левинзон и многие другие, так и писатели: Йосеф Перл, Исроэль Аксенфельд, Шлойме Эттингер, Авром-Бер Готлобер, Айзик-Меир Дик… Можно вспомнить великого переводчика Меира Летериса и великого просветительского сатирика, который переводил свои произведения с одного языка на другой, — Ицхака Эртера. Просветителям наследовал Менделе и в публицистике, и в переводческой деятельности (в 1860-х годах, например, он перевел некое немецкое сочинение по естествознанию).
АМ Каково было культурное влияние книгоноши в местечках и как оно связано с псевдонимом писателя?
АП Книгоноши были посредниками между печатным текстом и людьми: откуда простой читатель мог взять что-нибудь печатное? Купить на базаре (именно базар упоминается в виленских еврейских мемуарах конца XIX века как основное место приобретения тоненьких и дешевых книжек с произведениями Дика) — или у книгоноши. Литературные журналы на идише появились лет через двадцать после того, как Абрамович начал свою писательскую карьеру. Однако книгоноши едва ли ставили перед собой задачу познакомить местечковых жителей с новинками современной литературы (хотя и эта продукция ими распространялась): большую часть их багажа составляла религиозная литература. В повести «Маленький человечек» герой так описывает ассортимент книгонош: «...агоды, изложение правил к Пятидесятнице, амулеты, новые современные сказки <…> книги причитаний, молитвы искупления, медные подсвечники, молитвенники на круглый год и другие подобные книги». Источником просветительских художественных новинок была газета «Коль мевасер», которая начала выходить в 1862 году. Книгоноша — это, скорее, человек, привозивший новости из других мест, осуществлявший связь с внешним миром. Псевдоним Абрамовича — Менделе Мойхер-Сфорим — выбран по герою, которого писатель делает рассказчиком во многих своих произведениях. Менделе-Книгоноша — человек, с одной стороны, простой, близкий читателю, а с другой — причастный к литературе, знающий о старых и новых книгах, могущий и сам складно рассказывать сюжеты и писать на обоих еврейских языках. Скажем, в романе «Фишка-хромой» герой гордится своей способностью написать для родственницы письмо на иврите; еще один повод для гордости подает ему заглавный герой Фишка: благородный, но ограниченный и косноязычный, он не может внятно и гладко изложить собственную историю, и рассказчик, не упустив случая отметить свой дар повествователя, пересказывает эту историю за Фишку. Кроме того, книгоноша — человек путешествующий, и выбор именно такого героя в качестве рассказчика позволяет автору строить сюжет произведения вокруг движения, перемещения, дороги.
АМ Какую роль играли в светской еврейской литературе такие жанры, как роман-воспитание и семейный роман?
АП В еврейской литературе, в сущности, не сложилось романа воспитания в руссоистском вкусе, однако тема воспитания постоянно муссируется как в просветительской литературе, так и позже, в поколении трех классиков. Основным романным жанром просветительской литературы на идише была антихасидская сатира, где нередко изображалось детство и семейное окружение героя. Самый знаменитый такой роман — это «Польский мальчик» Линецкого, который печатался сериями в газете «Коль мевасер». Этот роман, обладающий, вообще говоря, довольно сомнительными художественными достоинствами и изобилующий весьма грубыми шутками, имел огромный успех и принес автору небывалую популярность. Главный герой, как и веком позже герой «Книги рая» Ицика Мангера, рассказывает о своей жизни, начиная свое повествование с событий, которые произошли еще до его рождения. Перед нами — полная коллекция воспитательных ошибок: родители постоянно пугали сына чертями, учили его приметам и суевериям, заставляли соблюдать смешные правила и приводили ему весьма странные примеры благочестия, ребе (учитель в хедере) не мог ничему его научить и пугал наказаниями… Вообще, нещадным бичеванием традиционного хедера с восторгом занималась и просветительская литература (как художественная, так и мемуарная), и Абрамович, и писатели более позднего поколения (самой известной иллюстрацией тут для нас будет сентиментальный роман Динезона «Йоселе», где подробно описываются мучения и экзекуции, которым подвергали в хедере несчастного главного героя, который в конце концов, лишившись родителей и дома, умирает от голода и болезни). Ну а изображение семьи в романной литературе на идише — вещь частая (начиная от Аксенфельда и заканчивая писателями XX века: тут можно вспомнить и Бергельсона, и Кипниса, и Дер Нистера, и Башевиса Зингера…). Если говорить об Абрамовиче, то это, конечно, в первую очередь ивритоязычный роман «Отцы и дети».
АМ Мойхер-Сфорим боролся с религиозным фанатизмом и средневековой отсталостью. Были ли у него проблемы с общинной олигархией?
АП Да, случалось. Известно, что после опубликования пьесы «Такса» (сюжет которой разворачивается вокруг реального происшествия: некий «печальник народного горя», пошедший против общинного руководства [разбирая счета, он доказал, что богачи присвоили себе общинные деньги, и уличил их в махинациях с коробочным сбором — таксой], оказывается в тюрьме) Абрамовичу пришлось уехать из Бердичева.
МЕНДЕЛЕ СЧИТАЛИ ЭЛИТИСТОМ
Велвл Чернин
Поэт-идишист, переводчик
АМ Как в современном Израиле относятся к Менделе Мойхер-Сфориму, вообще к классической еврейской литературе? Не кажется ли она местечковой, нафталинно-нравоучительной?..
Велвл ЧЕРНИН В городах Израиля есть улицы, носящие имя Менделе, о его творчестве пишутся научные исследования, его произведения переиздаются. Термин «классическая идишская литература, пусть и на иврите» мне непонятен. Если речь идет о произведениях классиков еврейской литературы XIX — начала ХХ века, писавших на двух языках, — Ицхака-Лейбуша Переца, Шолом-Алейхема и, конечно, Менделе, а также двуязычных писателей следующих поколений — Хаима-Нахмана Бялика, Йосефа-Хаима Бреннера, Шмуэля-Йосефа Агнона, Ури-Цви Гринберга и других, то к ним относятся как к классике, во многом сохраняющей свою актуальность до сих пор. К сожалению, в Израиле наблюдается характерное и для других стран явление, когда многие люди вообще не интересуются литературой — ни классической, ни современной, ни оригинальной, ни переводной.
АМ Мойхер-Сфорим пишет Шолом-Алейхему: «Я бы Вам не советовал писать романы: Ваш жанр, Ваше призвание — совершенно иного рода. Вообще, если в жизни нaшeгo народа и бывают романы, то они носят весьма своеобразный характер, это надо учесть и писать их по-особому...» Что значит «по-особому» и учел ли это наставление Шолом Алейхем?
ВЧ Принято считать, что Шолом-Алейхем — виртуоз короткого рассказа, максимум повести. Его романы действительно не лишены недостатков. Это и имел в виду Менделе, призывавший Шолом-Алейхема избегать копирования нееврейских образцов, весьма характерного для рассчитанной на массового читателя еврейской прозы XIX века. Самого Менделе многие считали тогда элитистом. Мне кажется, что Шолом-Алейхем учел до определенной степени это замечание Менделе.
АМ Шолом-Алейхем утверждал, что «дедушка» был пребольшим стилистом, подолгу не отпускал от себя фразу. Сегодня большой стиль чувствуется в его прозе?
ВЧ Менделе Мойхер-Сфорим сформировал новый литературный стиль и на идише, и на иврите. Есть научные работы, анализирующие различные варианты его известнейших произведений, например «Путешествия Вениамина Третьего». Лично я испытываю большое наслаждение от стиля Менделе, особенно на иврите.
АМ Как влияли русские и европейские классические образцы, «польско-литовские источники» на творчество Мойхер-Сфорима?
ВЧ Бросается в глаза влияние на творчество Менделе Мойхер-Сфорима и на его взгляды русской литературной критики XIX века. Заметны стилистические и сюжетные заимствования из Салтыкова-Щедрина и Сервантеса в его «Путешествии Вениамина Третьего». Что такое «польско-литовские источники» в данном контексте, мне неизвестно. Зять Шолом-Алейхема Ицхак-Дов Беркович отмечал в своих мемуарах, что Менделе, который был уроженцем Белоруссии, упорно продолжал разговаривать на «литовском» идише даже после десятков лет жизни на Украине.
МЕНДЕЛЕ ВЕРИЛ В ПРОГРЕСС
Дмитрий Якиревич
Поэт, переводчик
АМ Шолом Алейхем писал Менделе Мойхер-Сфориму: «Я считаю, что еврейские музыканты — это особый мирок, заслуживающий более внимательного наблюдения, чем это сделано в моем романе». Что это за «особый мирок», что был недостаточно схвачен в романе даже таким мастером, как Шолом-Алейхем?
Дмитрий ЯКИРЕВИЧ Под «особым мирком», наверное, следует понимать мир еврейских народных музыкантов-клезмеров, самоучек, бессребреников, простых людей («фолксмэнчн»), среди которых попадались гении, романтики. Они отличались предрасположенностью к занятиям музыкой, многие самоучки как-то осваивали теоретические музыкальные основы. Зачастую вели кочевой образ жизни, были более свободны в личных отношениях и более открыты к влиянию культуры окружающих народов. Мир бедных талантов, не имевших доступа на большую сцену, игравших на народных торжествах, кстати, не только еврейских. Тех талантов, которые после революции в России стали Столярскими и Ойстрахами, а на Западе — Менухинами, Стернами, Хейфецами и так далее. Замечание Шолом-Алейхема в прологе к роману «Стемпеню» (этот пролог написан в форме письма к Менделе) я понимаю не как недостаток «схваченности», а как, с одной стороны, самокритичность в данном случае, а в других — как самоиронию Шолом-Алейхема как лирического героя, присущую ему в собственных произведениях, с другой — как проявление уважения к «дедушке», родоначальнику нашей литературы.
АМ У каждого языка есть такие метафизические свойства, такая оптика, которая позволяет заглянуть в будущее. Исаак Башевис Зингер говорил, что лучшие идишские писатели предвидели Холокост. Предвидел ли Холокост в своих произведениях Менделе Мойхер-Сфорима?
ДЯ Я не обнаружил у Менделе предвидения каких-либо сценариев апокалиптического развития в будущем. Он видел достаточно ужасов как раз в настоящем, причем не только в сфере дискриминации евреев, но и на внутриобщинном уровне. А что касается будущего, то Менделе верил в прогресс, он верил в лучшую долю воспитанников своей талмуд торы в Одессе — на основе овладения всесторонними знаниями, языком страны проживания и, если выразиться современным языком, получения политехнического образования. Хотя, понятно, буквально этой терминологией он, как и все в то время, не пользовался.
АМ Еврейскую литературу от многих мировых отличает одно «восточное» свойство, чрезвычайно подвижное, — многоязычность, вобрать ее всю не представляется возможным, поклонник еврейской литературы изначально стоит перед выбором. Что влияет на этот выбор сегодня в мире «открытых границ»?
ДЯ Думаю, сегодня на этот выбор влияет предшествующий культурный опыт, в частности, влияют языки, которыми владеет читатель. Собственно, так было, наверное, всегда. Но лет восемьдесят-сто тому назад вопрос ставился уже. Под еврейским языком понимался все-таки идиш. И основная масса читающих евреев пользовалась им. Даже газета ревизионистского направления на языке идиш, издававшаяся Жаботинским, «Дер эмес» («Правда»), вела борьбу с идишем на… идише, ибо он был языком ее читателей.
АМ Часто приходится слышать, вы, мол, просто не с той вещи начали читать этого писателя. Действительно, важный момент. На ваш взгляд, визитная карточка Менделе Мойхер-Сфорима?
ДЯ Несмотря на то что самая известная вещь Менделе — это «Путешествие Вениамина Третьего», в которой, наверное, на каждой странице, в каждой строке присутствует великий писатель, мне кажется, его кредо наиболее полно выражено в «Маленьком человечке». А еще попробую удивить вас и читателей. Его жизненная позиция предстает особенно отчетливо в составленном из новелл романе Ирмы Друкера «Дер зейде Менделе» («Дедушка Менделе»). На русский язык эта вещь никогда не переводилась, а издана была в Польше в 1964 году, в период относительного ренессанса еврейской культуры в этой стране.
Хочется верить, что «еврейского национального позора» удастся избежать, и не потому, что наш журнал вспомнил о «дедушке», а потому, что Менделе-Книгоноша писал не для чествования своих юбилеев. И еврейская литература существует не во имя праздных целей. В задачи ее входит спасать нас, вечно погребенных под спудом бытовых обстоятельств, которые с течением времени всегда оказываются второстепенными.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.