[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2011 ШВАТ 5771 – 2(226)
Смерть негероя
Алексей Мокроусов
Томас Бернхард
Площадь героев
Инсбрук, Тирольский Ландестеатр
Когда-то премьера пьесы Томаса Бернхарда вызвала в Австрии скандал, но сегодня напоминание о темных страницах истории, об аншлюсе и антисемитизме, уже не кажется крамольным.
Огромная комната в стадии то ли разрухи, то ли переезда. Чемоданы, сундуки, дверцы с открытыми шкафами. Рояль без ножек, лежащий на полу.
Молодая женщина тянется на цыпочках, чтобы выглянуть в огромное окно. За ним расстилается Хельденплац – Площадь героев, одна из красивейших в Европе, главная площадь австрийской столицы. Здесь стоит дворец Габсбургов Хофбург, здесь памятники победителю турок принцу Евгению Савойскому и эрцгерцогу Карлу, разгромившему Наполеона. Гитлера на балконе Хофбурга 15 марта 1938 года восторженно приветствовала толпа венцев. Аншлюс состоялся, Австрия вступила в самую черную полосу своей истории.
Действие пьесы Томаса Бернхарда (1931–1989) «Площадь героев» происходит полвека спустя после речи Гитлера. Семья профессора-еврея Шустера собирается уезжать в Оксфорд. Однажды она проделала этот путь, но после войны, так и не став своими людьми в Англии, профессорская чета вернулась домой. Как выяснилось, дома тоже уже не было. Обстоятельства изменились, но что-то в атмосфере осталось неуловимое от прежних времен, когда, «как евреи, они обладали правом жертвы. Как австрийцы, они говорили на языке преступника», – пишет Биньямин Хенрикс о людях, чьи страхи перед нацистами могли бы «показаться бредом, гротескным преувеличением, но их собственная жизнь показала им, как быстро действительность может обогнать любое безумие».
В послевоенной Вене Шустер чувствует себя настолько одиноким, что решается на ре-эмиграцию. Накануне отъезда он выпадает из окна своей квартиры. Было бы удобнее думать, что это несчастный случай. Кажется, разговор родных, собравшихся по такому печальному поводу, не выйдет за рамки благопристойности. Тем более что на поминках не только евреи, – доброжелательные австрийцы, коллеги и знакомые Шустера. Но дочерям Анне (Юдит Келлер) и Ольге (Янине Вегенер) хочется докопаться до правды, ведь их мать (Элли Висмюллер) не может забыть тот давний шум толпы на площади, который порою словно набат разрушает ее сознание. Да и у брата покойного, Роберта (Герд Ригауер), слишком скептичный ум, чтобы забыть происходившее. Прошлое не знает прошедшего времени, оно готово обернуться и настоящим, и будущим, настичь поздним ответом в самый неподходящий час.
Двадцать три года назад премьера «Площади героев» в венском Бургтеатре вызвала немыслимый скандал. Постановку Клауса Пеймана называли антиавстрийской, перед театром еще до премьеры неопубликованной пьесы проходили митинги тех, кто возмущался Бернхардом, и тех, кто спектакль поддерживал. Автор был на особом счету у тех, кто говорил об истории с обаянием маразматика, ведь Бернхард позволял себе высказывания и действия, грозившие гедонистическому обществу слишком многим, шел на конфликты, которых благонамеренные старались избежать любой ценой.
Спектакль, поставленный руководителем Тирольского Ландестеатра Клаусом Рормозером, демонстраций не собирает. Австрия изменилась за два с лишним десятилетия; то, что составляло для страны фрейдовскую фигуру умолчания – антисемитизм, соучастие в нацистских преступлениях, поддержка чудовищного режима, – перестало замалчиваться.
Но не изменилось значение Бернхарда, прозаика и драматурга, все меньше выглядящего провокационным, все больше – обращенным к вечному в человеке и истории, создателем архетипических форм в искусстве.
В одной из российских рецензий начала 2000-х его назвали мизантропом. Это эффектно, но неверно. Драматургов-мизантропов не бывает: литература хоть и остается искусством формального, но занята людьми и создается ради них. Случай Бернхарда, правда, особого рода. Он любит родину, но странною любовью: скепсиса и горечи здесь больше, чем оптимизма; последнего, впрочем, нет и в помине.
То, в чем некоторые готовы были видеть даже ненависть к родине, обернулось славой драматурга и породившей его литературы. Бернхард стал классиком уровня Музиля; с другой стороны, нынешние enfants terribles австрийской словесности Эльфриде Елинек и Петер Хандке словно находятся под его защитой: инакомыслие не является больше преступлением, хоть и уменьшает число поклонников. Поняв это, Австрия позволила себе то, что в ином случае вряд ли бы выглядело извинительным: она не выполнила последнюю волю драматурга. В завещании тот запретил публикацию и постановку своих текстов на родине. Хорошо, что этого не произошло.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.