[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ФЕВРАЛЬ 2011 ШВАТ 5771 – 2(226)
Венецианский маскарад
Аркадий Ковельман
Да разве у жида нет глаз? Разве у жида нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же лекарства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же лето и зима, как и христианина? Если нас уколоть – разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать – разве мы не смеемся? Если нас отравить – разве мы не умираем? А если нас оскорбляют – разве мы не должны мстить? Если мы во всем похожи на вас, то мы хотим походить и в этом.
У. Шекспир.
Венецианский купец.
Перевод Т. Щепкиной-Куперник
Поскольку было все, то было и это. Как-то раз царство зла
запретило евреям учить Тору, обрезать сыновей и соблюдать субботу. Тогда Йеуда
бен Шамуа с товарищами попросил совета у матроны, в доме которой собирались все
знатные римляне. Та сказала: «Встаньте ночью и
возопите». Встали ночью и возопили: «О небо! Разве мы не братья ваши, не дети
одного отца и одной матери? Чем отличаемся мы от всех языков и народов, чем
заслужили наказание?» И запреты были сняты. Так в трактате Таанит (18а).
Морис Москович в роли Шейлока.
Бен Соловей. 1935 год
Удивительно! Разве евреи не знают, чем они отличаются от других народов? Разве не гордятся этим отличием? Но приходят к иноплеменникам с воплями: «Мы такие же, как и вы. Мы – от одного отца и одной матери. Мы – ваши братья. За что же вы обижаете нас?» Этой логике их научила матрона, а ее научили стоики, такие, как Эпиктет. Его спросили, как нужно есть, чтобы угодить богам. Он ответил: «Следует есть умеренно и пристойно. Если слуга вместо горячей воды принесет вам воду чуть теплую, или его не окажется на месте, или он не послушается, то следует воздержаться от гнева». – «Но как стерпеть это от раба?» – «Ты сам раб, если не можешь стерпеть от брата своего! Ведь и он – потомок Зевса, рожденный от излияния небесного семени. Ты поставлен выше его в стране – поведешь ли себя как тиран? Забудешь ли, кто ты и кем правишь? Они – родичи твои, братья твои, дети Зевса». – «Но у меня на них купчая грамота, а не у них на меня». – «Это – по законам земли, по законам могилы, по пустым законам мертвых людей. Лучше обратись к законам богов».
Эпиктет сам бывший раб, он знает, каково быть рабом. От имени рабов он вопиет: «О небо! Разве мы не братья ваши, не дети одного отца и одной матери? Чем отличны мы от вас, чем заслужили наказание?» И евреи вопиют вслед за ним: «Мы – ваши братья, рожденные от единого семени. Если нас уколоть – разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать – разве мы не смеемся? Не обижайте нас, своих братьев». Но если мы – ваши братья, рожденные от единого семени, почему же мы не разделяем с вами трапезу, не смешиваемся в браке, не празднуем и не печалимся вместе? Почему называем Рим, вашу империю, царством зла? И самое главное: если Б-г создал всех, то почему одни – евреи, а другие – язычники?
На этот вопрос многие пытались ответить. Филон отвечал словами Бильама, языческого пророка, который хотел проклясть евреев по просьбе Балака, царя Моавитского, но по внушению Г-спода благословил их: «Вот народ живет отдельно и между народами не числится. Кто исчислит прах Яакова и сочтет пыль Израиля?» (Бемидбар, 23:9-10). Филон истолковал это так: «Живет отдельно и между народами не числится не потому, что страна его отрезана от других стран, но потому, что нравы его не похожи на нравы народов, с которыми он не смешивается <...> Кто исчислил излияние семени, давшее начало их роду? Тела их из семени человеческого образованы, но души их из семени Б-жественного выращены, а потому они близки Б-гу».
Почти через два столетия после Филона рабби Йеуда Князь учил об отделении Израиля от язычников (Сифра, Ахарей мот, 13). Когда Г-сподь давал евреям Тору, Он знал, что сыны Израиля нарушат закон о запретных браках. И потому запечатал этот закон Своим именем: «“Я – Г-сподь, Б-г ваш” (Ваикра, 18:30), знайте, что Я приказал вам». Действительно, евреи преступили заповедь, как сказано: «И услышал Моше, что народ плачет по семьям своим» (Бемидбар, 11:10). Евреи плакали, не желая расставаться с иноплеменными женами, со своими семьями. И так же пророк Малахи сказал им (2:13): «Вот во второй раз вы покрываете слезами алтарь Г-сподень с плачем и стоном». Сказал им пророк: «Это не в первый раз! Уже плакали вы в дни Моше». Сказали ему евреи: «“А разве не Единый сотворил все и не Ему принадлежит всякое дыхание жизни?” (Малахи, 2:15), ведь сотворивший Израиль сотворил и язычников». Сотворивший Израиль сотворил и иноплеменных жен. Ответил пророк Малахи: «А разве Единый не о Б-жественном семени заботится?» И у Филона мы читаем: «Тела их из семени человеческого образованы, но души их из семени Б-жественного выращены, а потому они близки Б-гу».
А вот случай с рабби Акивой. Он отправился в Рим к некоему начальнику, и тот послал ему двух женщин, прекрасных и вымытых, умащенных и украшенных – как невесты под венцом. И всю ночь они наседали на р. Акиву. Одна говорит: «Приласкай меня», и другая говорит: «Приласкай меня». Он же сидел между ними и плевался и не смотрел на них. Бросились они к тому начальнику с жалобой. Сказали: «Лучше нам умереть, чем быть отданными этому человеку!» Послал начальник за р. Акивой, спросил его: «Почему не поступил ты с этими женщинами, как обычно поступают мужчины? Разве не прекрасны они, разве не такие же люди, как ты? Тот, кто сотворил тебя, не сотворил ли Он и их?» Ответил р. Акива: «А что мне было делать? От них воняло падалью и убоиной и гадами – всем, что они употребляют в пищу» (Авот де-рабби Натан, А, 16:2). О запахе говорит и Шейлок, когда его приглашают в гости к христианину: «Конечно, свинину нюхать!»
По мнению Эпиктета, споры рождаются из неумения применять общие понятия к частным случаям. Ведь в благочестие верят все – и евреи, и сирийцы, и египтяне, и греки, и римляне. Вот только не могут договориться, благочестиво ли есть свинину. А мы скажем, что здесь – диалектика различия и тождества. Все – дети Единого, все происходят от одного отца и одной матери, все заслуживают равного обращения. Но есть еще мужчины и женщины, есть господа и слуги, есть евреи и эллины. Эти различия никому не дано отменить. И разве не прав Шейлок, когда так обращается к христианам?
У вас немало купленных рабов;
Их, как своих ослов, мулов и псов,
Вы гоните на рабский труд презренный,
Раз вы купили их. Ну что ж, сказать вам:
«Рабам вы дайте волю; пожените
На ваших детях; чем потеть под ношей,
Пусть спят в постелях мягких, как у вас,
Едят все то, что вы»? В ответ услышу:
«Они – мои рабы».
Мемориальная доска Иосифу Бродскому.
Набережная неисцелимых. Венеция
Не иначе как Шейлок учил слова Эпиктета о рабах: «Они – родичи твои, братья твои, дети Зевса». – «Но у меня на них купчая грамота, не у них на меня». Почему, в самом деле, венецианцы не женят своих детей на детях своих рабов? Впрочем, один из венецианцев женится на Джессике, дочери Шейлока. Она принесет ему богатство, еврейские деньги. «Моя дочь и мои дукаты!» – воскликнет несчастный отец. Ведь он любит дочь и деньги, совсем как христиане в Венеции. И у христиан он учится искусству мщения. Плохой, неумелый ученик, наказанный учителями.
Это венецианский маскарад, отрада прекрасного города, который есть образ мира. Это и город чумы, но ведь маскарад отвращает чуму. От маскарада Шейлок остерегал свою дочь, но Джессика не послушала его, вышла в костюме пажа – еврейка в облике юноши-христианина. А вот – христианин в маске еврея. А вот – некто в обличье венецианского мавра, с лицом, покрытым сапожной ваксой. Еще некто в черном плаще, в белой маске и с косой смерти в руках. Они неисцелимы: проповедуют милосердие и мстят, говорят о любви и ненавидят. Хотят казаться христианами, евреями или свободными философами, а на самом деле не таковы. И об этом сказал Эпиктет: «Зачем ты называешь себя стоиком, зачем обманываешь толпу? Зачем лицемерно зовешь себя евреем, будучи эллином?»
К вечеру уйдем подальше от моста Риальто, где Шейлок зарабатывал честный барыш. Заглянем в венецианское водное зеркало, лагуну в резной оправе. Странная пустота неожиданно вырастет у нас за спиной. Толпы туристов растворятся в воротах кварталов, спрячутся в маленьких гостиницах, рассеются по террасам ночных кафе. На глухой ограде найдем табличку с названием набережной, напоминающим о бедствиях чумы: «Набережная неисцелимых» – Zattere degli Incurabili. И увидим на мраморной доске тяжелый еврейский профиль, прочтем на двух языках слова: «Иосиф Бродский, великий русский поэт, лауреат Нобелевской премии, любил и воспел это местo». Уже давно было замечено: «В сем христианнейшем из миров поэты – жиды!» – «Да разве у жида нет глаз? Разве у жида нет рук, органов, членов тела, чувств, привязанностей, страстей? Разве не та же самая пища насыщает его, разве не то же оружие ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве не те же лекарства исцеляют его?»
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.