[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2011 ТЕВЕТ 5771 – 1(225)
Евреи Будапешта в 1944 году: «дипломатическое спасение»
Даниил Романовский
В ночь c 17 на 18 марта 1944 года немецкие войска оккупировали союзную Германии Венгрию. Оккупация была вызвана глубоким недоверием немцев к своему союзнику, и для этого недоверия имелись основания: диктатор Венгрии «регент» Миклош Хорти, давно разочаровавшийся в Германии и не веривший в ее победу, искал способ выйти из войны. Другим признаком ненадежности Венгрии в глазах Гитлера было упорное нежелание Хорти приступить у себя в стране к «решению еврейского вопроса» по немецкому образцу. В 1938–1942 годах венгерские власти наложили на евреев целый ряд ограничений и ввели для мужчин-евреев трудовую повинность, заменявшую воинскую, – но на этом дело остановилось. На фоне того, что происходило в других странах: расстрелов в Бабьих Ярах, депортаций в лагеря уничтожения, Венгрия до марта 1944 года казалась безопасной гаванью для евреев.
Колонна евреев направляется на принудительные работы. Шарошпатак, Венгрия. 1941 год
Но сразу же после оккупации в Венгрии появились Адольф Эйхман и его подручные. При содействии венгерских властей и при активной помощи венгерской полиции нацисты с 15 мая по 6 июля 1944 года вывезли в Аушвиц, точнее, в лагерь уничтожения Биркенау 430 тыс. евреев венгерских провинций (включая аннексированные территории). В июле настала очередь двухсот с лишним тысяч евреев Будапешта – как вдруг нацистская кампания остановилась. 7 июля регент Хорти приказал прекратить депортации евреев; что побудило его, антисемита «старой школы», издать такой приказ, не вполне ясно историкам до сих пор.
Возможно, сказалось волнение мирового сообщества. На Хорти с разных сторон посыпались протесты и «предупреждения». Дипломаты нейтральных стран, аккредитованные в Будапеште, и представитель Ватикана выступили с инициативами спасения евреев столицы.
До лета 1944 года страны свободного мира – как державы антигитлеровской коалиции, так и нейтральные – не проявляли интереса к нацистскому геноциду евреев. За три предыдущих года нацисты и их пособники уничтожили более 5 млн евреев Европы – от Советского Союза до Нидерландов. Объединенные Нации ограничивались выпуском деклараций, ни одна из которых не обязывала Великобританию, СССР или США предпринять что-либо конкретное, чтобы остановить Холокост. Ни союзники, ни нейтральные государства не открыли свои границы для евреев-беженцев.
Молниеносная депортация нацистами сотен тысяч евреев из венгерских провинций в мае–июне 1944 года не прошла не замеченной союзниками и нейтралами, однако и не побудила их начать кампанию спасения венгерских евреев. Так, папский нунций в Будапеште Анджело Ротта сделал несколько резких заявлений венгерским властям, осуждая «эксцессы» по отношению к евреям. Однако на этой ранней стадии он был более всего озабочен судьбой евреев, принявших католицизм.
Неожиданный перелом наступил в последней декаде июня 1944 года. Он начался с волны протестов и предупреждений. 21 июня 1944 года, через Швейцарию, Хорти было послано предупреждение сената США. 25 июня 1944 года впервые с протестом против нацистского геноцида выступил папа Пий XII. 26 июня Хорти было передано серьезное предупреждение Рузвельта, 30 июня последовала телеграмма Густава V, короля Швеции. 2 июля состоялся воздушный налет на Будапешт, который все связывали с предупреждением Рузвельта.
В этот же период начались и попытки спасения евреев Будапешта путем выдачи им временных паспортов и охранных удостоверений нейтральных государств и иными консульскими мерами.
Как объяснить такой перелом в отношении западных стран к Холокосту? Что дало толчок волне протестов, а потом и попыткам дипломатического спасения? Одним из главных факторов здесь было распространение в странах свободного мира документа, получившего название «Аушвицкий протокол».
В апреле 1944 года из лагеря уничтожения Биркенау, он же Аушвиц-2, сумели бежать два словацких еврея: Рудольф Врба и Альфред Вецлер. Они добрались до Словакии и, находясь в подполье, сообщили о происходящем в лагере представителям еврейских организаций. В конце мая из Биркенау бежало еще два узника-еврея, которые также дали свои показания. Из сообщений отважной четверки в Словакии был подготовлен доклад – «Аушвицкий протокол», который в середине июня был переправлен в Швейцарию и предан огласке. Публикации о Биркенау и о том, что там творится, попали в швейцарскую печать, а затем и в шведскую. Тайное наконец стало явным: общественность узнала, что Биркенау – не лагерь принудительного труда, а лагерь смерти, и почти все евреи, прибывшие туда в 1942 году, были сразу же уничтожены – в газовых камерах и крематориях. В нейтральных странах поднялась волна возмущения.
Справедливо заметить, что доклад четверки беглецов был не первым сообщением о нацистском Холокосте, попавшим на Запад. Например, в августе 1942 года шведский консул в Штеттине получил свидетельство эсэсовского офицера Герштейна о лагере уничтожения Белжец и довел это свидетельство до сведения своего МИДа. Свидетельство Герштейна не побудило Швецию вступиться за евреев Польши. Знаменитый курьер Польского правительства в изгнании Ян Карский в июле 1943 года был принят Рузвельтом и доложил о процессе уничтожения евреев Польши. Тогда доклад Карского не побудил президента США сделать серьезное предупреждение Германии. По-видимому, не только «Аушвицкий протокол» заставил нейтралов и союзников летом 1944 года обратить столь пристальное внимание на судьбу евреев Будапешта – действовали и другие факторы.
Одним из таких факторов было создание в январе 1944 года по приказу Рузвельта Комитета по делам беженцев войны (War Refugee Board). Комитет пообещал нейтральным государствам, что США позаботятся о судьбе евреев-беженцев, прибывающих в эти страны, и предложил им расширить консульский штат на территориях, контролируемых странами «Оси», с тем чтобы выдавать тем евреям, кому возможно, паспорта и охранные свидетельства. Предложение исходило от правительственного органа США, и в июне 1944 года нейтралы действительно расширили свой консульский штат в Будапеште.
Консул швейцарского посольства Карл Лутц
Главное же – Германия со всей очевидностью проигрывала войну. 4 июня 1944 года Рим был взят союзниками, а 6 июня началась высадка в Нормандии. Хорти было ясно: надо как можно скорее выходить из войны и мириться с союзниками. Нейтралы также могли более не бояться Германии. Для них теперь важнее было наладить хорошие отношения с будущими победителями – США и Великобританией, ведь до 1943 года считалось, что нейтральные Швеция, Швейцария и Испания симпатизируют Германии. И поскольку правящие круги нейтральных стран не меньше, чем их восточноевропейские собратья, верили в то, что «великие западные демократии» управляются евреями или, по крайней мере, доброжелательствуют евреям, то участие в спасении евреев казалось им хорошим способом завоевать расположение победителей.
17–18 июля режим Хорти распространил через Швейцарию два заявления: о том, что венгерское правительство согласно на эмиграцию значительной части своих евреев в нейтральные страны и в Палестину и что правительство Германии готово выдать таким эмигрантам пропуска для следования через контролируемые ею территории.
Итак, все факторы благоприятствовали тому, чтобы иностранные дипломаты вмешались в события в Будапеште и попытались спасти евреев.
История «дипломатического спасения» в Будапеште делится на две части: до переворота Салаши 15 октября 1944 года и после него. До переворота задачей консулов, занимавшихся венгерскими евреями, было снабжать их документами нейтральных стран, а также создать сносные условия существования тем, кто уже получил такие документы. Режим Хорти признавал паспорта и охранные свидетельства нейтральных стран, и они служили хорошей защитой их владельцам. После переворота, устроенного фашистской партией «Ньилашкерестес» («Скрещенные стрелы») под руководством Ференца Салаши, установился новый режим, который не особенно уважал иностранные документы. Тогда задачей дипломатов стало защищать своих подопечных – часто физически – от фашистских властей и особенно милиции, а также от немцев.
Систему дипломатического спасения, которую впоследствии начали копировать все остальные дипломаты нейтральных стран, изобрел генеральный консул швейцарского посольства Карл Лутц. Посольство Швейцарии в Будапеште играло особую роль: оно представляло здесь интересы Великобритании и США; в частности, именно оно получало и распределяло присланные Еврейским агентством британские сертификаты на въезд в Палестину. К июню 1944 года в Будапеште было 7 тыс. человек с сертификатими или с британскими предложениями о допуске в Палестину. Еще 26 апреля швейцарское посольство запросило выездные визы для них.
Очередь у дверей шведского посольства. Будапешт. Лето 1944 года
В июне Швеция и Швейцария от своего имени и от имени союзников предложили венгерскому правительству спонсировать эмиграцию 7800 евреев. Эмиграцию 300–400 человек, у которых были связи со Швецией, брали на себя шведы, и эмиграцию 7 тыс., собиравшихся въехать в Палестину, брали на себя швейцарцы. Венгерские власти, знавшие о мощной антивенгерской кампании в Швейцарии и Швеции, согласились выдать визы, но немцы затягивали выдачу «дурхласс-шайне» – пропусков через оккупированную территорию. Сам Гитлер 10 июля согласился на эмиграцию части евреев из Будапешта при условии, что немедленно возобновятся депортации всех остальных.
В ситуации, когда Лутц не мог вывезти 7 тыс. человек в Палестину, его задачей было спасти их от произвола венгерских и немецких властей. В частности, он отверг предложение венгров о размещении будущих эмигрантов в специальных лагерях (ведь ничто не мешало немцам нарушить все договоренности и депортировать евреев из этих лагерей), а вместо этого добился права поселить своих подопечных в специальных «экстерриториальных» домах в Будапеште, принадлежавших швейцарскому посольству. Первым таким домом стал так называемый Стеклянный дом на улице Вадас, 29, по соседству с посольством; его владелец, крупный венгерский еврейский промышленник Артур Вайсс, передал его швейцарцам.
Кроме того, Лутц начал выдавать охранные свидетельства («шуцпасс») членам семей будущих эмигрантов в Палестину и также переводить их в «экстерриториальные» дома.
Была разработана схема эмиграции из Будапешта в Палестину через Румынию и Турцию; Румыния выдала требуемое количество транзитных виз. 3 августа все документы были поданы на одобрение немецким властям в Венгрии – и те отказали. Вместо этого немцы предложили схему эмиграции через рейх и Португалию, явно не оставляя надежды перехватить эмигрантов на полпути и отправить их в лагеря смерти. Переговоры затянулись. 23 августа Румыния перешла на сторону антигитлеровской коалиции, и вся схема рухнула.
После переворота Салаши Лутц, представитель Швеции Рауль Валленберг и папский нунций Ротта потребовали у новых властей уважения к паспортам и охранным свидетельствам, выданным при предыдущем режиме. Ньилашисты согласились, но потребовали до 20 ноября перевести всех покровительствуемых евреев в специальное «международное» гетто в Пеште; для остальных евреев создавалось «большое» гетто.
К январю 1945 года в «международном» гетто было 33 тыс. человек, из них 23 тыс. жило в «швейцарских» домах. У одной трети обитателей этого гетто охранные документы были фальшивыми.
Дальнейшие акции спасения Лутц проводил совместно с Валленбергом. Отметим, что визы, выдаваемые консулом Карлом Лутцем, обеспечивали их обладателям въезд не в Швейцарию, а в далекую Палестину; охранные свидетельства также не давали права на въезд в Швейцарию. Тем не менее по возвращении на родину Лутц получил выговор от МИДа за то, что выдал слишком много швейцарских документов, обладатели которых могли бы претендовать на швейцарское гражданство.
Швеция впервые отреагировала на происходящее с венгерскими евреями 11 июня 1944 года, когда депортации уже шли полным ходом. Посол Ивар Даниэльссон попросил разрешить эмиграцию 300–400 евреев, имевших родственников в Швеции или поддерживавших деловые связи со Швецией; им король предоставит шведское гражданство. 26 июня венгерское правительство одобрило план Даниэльссона.
На улице, где находилось посольство Швеции, выстроилась очередь. К началу июля секретарь посольства Пер Ангер выпустил 450 временных шведских паспортов. Следующей стадией в попытках шведских дипломатов спасти хотя бы часть венгерских евреев была деятельность Рауля Валленберга.
Валленберг прибыл в Будапешт 9 июля, через два дня после того, как Хорти приказал остановить депортации. Приказ Хорти многим казался лишь временной остановкой; ходили слухи, что в августе депортации возобновятся. Еще в Стокгольме Валленбергу прямо поручили организовать широкомасштабную помощь преследуемым евреям и «меньшинствам». Его также предупредили, что фактически он является не только секретарем шведского посольства, но и негласным представителем американского Комитета по делам беженцев войны. Валленберг быстро вошел в курс дела (он бывал в Будапеште и раньше и немного знал венгерский язык); в частности, он побывал у Карла Лутца и ознакомился с его методами выдачи временных паспортов и охранных удостоверений.
Первой самостоятельной акцией Валленберга было создание организации для оказания помощи; при ней имелось две больницы и кухня, а главное, в ней состояло 355 служащих, почти все – будапештские евреи или «неарийские христиане». Служба у секретаря шведского посольства давала иммунитет служащим и их семьям. Некоторые работники со временем получили шведское подданство.
Аппарат Валленберга начал выдавать евреям Будапешта паспорта, временные паспорта и охранные удостоверения. К 15 октября 4500 человек получили разного рода шведские документы. К началу 1945 года около 10 тыс. человек имели шведские охранные грамоты, часть из них – фальшивые, изготовленные подпольным комитетом «Гехалуц»; шведы смотрели на это сквозь пальцы. Валленберг изобрел и новый охранный документ – на желто-голубой бумаге, с гербом Швеции – он гласил: «Королевское шведское посольство в Будапеште подтверждает, что упомянутый выше обладатель данного свидетельства уезжает в Швецию <...> До репатриации обладатель данного свидетельства и его семья находятся под покровительством Королевского шведского посольства. Действительно в течение 14 дней с момента въезда в Швецию». Обратим внимание на последнюю формулу: ни один из шведских охранных документов, кроме немногочисленных постоянных паспортов, не давал права на иммиграцию в Швецию.
Тем не менее до переворота Салаши охранные документы – как шведские, так и других стран – обеспечивали безопасность их обладателям. Хортистские власти уважали их, равно как и «экстерриториальные» дома под шведским флагом, которые, следуя примеру Карла Лутца, Валленберг приобрел в Будапеште и куда он поместил евреев – обладателей шведских бумаг.
Все переменилось после 15 октября. Режим Салаши как будто собирался соблюдать договоренности предшествующего режима с нейтральными государствами, но вожди «Ньилашкерестес» уже не контролировали собственную милицию; в Будапеште царила анархия. Задачей Валленберга стала защита евреев, находившихся под покровительством Швеции, от новых венгерских властей, а также от вновь появившегося в городе Эйхмана.
Ньилашистская милиция стала являться в «экстерриториальные» дома и проверять подлинность документов у их обитателей. Застигнутых с фальшивыми охранными свидетельствами ньилашисты выводили на берег Дуная и расстреливали, а тела сбрасывали в воду; чаще же их избивали и отправляли в будапештское «большое» гетто. Эйхман потребовал 25 тыс. здоровых евреев на строительство оборонительных укреплений в Австрии – и с 8 ноября в Венгрии начались «марши смерти» к австрийской границе. Чтобы выполнить квоту, полиция и ньилашисты являлись в «международное» гетто и забирали оттуда евреев, не обращая внимания на их документы. Валленбергу и Лутцу приходилось спасать своих подопечных. Как только становилось известно, что ньилашисты забрали евреев из «экстерриториальных» домов, они являлись во двор кирпичного завода в Обуде, на северозападной окраине Будапешта, откуда обычно начинался «марш смерти», и требовали назад «своих». При этом Валленберг, носивший с собой сине-желтые бланки, еще успевал заполнять и выдавать охранные свидетельства некоторым евреям из «большого» гетто, приведенным туда же. Однажды Валленберг увел из Обуды 150 человек, из которых только у двоих были настоящие охранные свидетельства. Чтобы венгерские жандармы не проверяли документы освобождаемых, Валленбергу приходилось давать жандармам взятки.
Шведский дипломат Рауль Валленберг.
1940-е годы
В тех случаях, когда евреев для Эйхмана отправляли в поездах, Валленберг являлся на вокзал и забирал «своих» евреев из поезда. В одном случае, когда поезд успел уйти, Валленберг добрался на автомобиле до пограничного пункта Хедьешхалом, где депортированных принимали эсэсовцы, и заставил венгров и немцев освободить из эшелона тех евреев, которые были в его списках. По оценкам, в ноябре–декабре только Валленберг возвратил из «маршей смерти» и депортаций 1500 человек.
В тех случаях, когда Валленберг был не в состоянии вернуть людей с «маршей смерти», он пытался облегчить их участь. Автомобиль Валленберга сопровождал колонны евреев по заснеженной венгерской равнине, и шведский дипломат раздавал конвоируемым продовольствие.
Шведское посольство признавало, что «методы Валленберга» опасны. Эйхман, встретившись с Валленбергом, пригрозил, что его жизнь будет в опасности, если он не прекратит вмешиваться. После этого Валленберг был вынужден каждую ночь ночевать в разных местах. Но все понимали, что идут последние дни нацистского рейха, и попыток убрать шведского дипломата не было.
В январе 1945 года поползли слухи, что немцы перед отступлением взорвут «большое» гетто. Валленберг пригрозил немецкому коменданту района и начальнику венгерской полиции, что после войны они будут наказаны как военные преступники. Возникла легенда о том, что Валленберг спас 70 тыс. евреев «большого» гетто; неясно, впрочем, действительно ли немцы собирались взрывать гетто.
Трудно оценить, сколько евреев спас Валленберг. Часто говорят о 7–9 тыс. – это те, кто жил в «международном» гетто в шведских домах. «Международное» гетто не давало стопроцентной защиты от террора Ньилаша; с другой стороны, большинство евреев «большого» гетто, которых никто не спасал, также пережили войну.
Испания обратила внимание на события в Венгрии только тогда, когда депортации из провинций закончились. Толчок к вступлению Испании в деятельность по спасению будапештских евреев дала встреча 5 июля 1944 года в Лиссабоне двух еврейских представителей с испанским послом. Элияу Добкин, от Еврейского агентства, предложил послу помочь сефардам – евреям испанского происхождения.
Неделю спустя Еврейский совет Будапешта получил телеграмму от Танжерского комитета помощи беженцам (Танжер был под испанской оккупацией) о том, что Танжер примет 500 детей: 200 из них выберет Комитет, 300 – сам будапештский Еврейский совет. Вне всякого сомнения, инициатива исходила от правительства Франко. Совет немедленно обратился к Анхелю Санс-Брису, испанскому поверенному в делах. Санс-Брис предложил, чтобы Совет просил Мадрид выслать визы 500 детям и 50–70 взрослым для сопровождения. Пока шли переговоры между Еврейским советом и посольством и между последним и испанским МИДом, Санс-Брис, следуя примеру Швейцарии и Швеции, выпустил некоторое количество охранных свидетельств для будапештских «сефардов».
Ни один из детей и взрослых, взятых под покровительство испанским посольством, не доехал ни до Танжера, ни до Испании. Разрешений на их выезд немцы так и не выдали. После переворота Салаши они были помещены в «международное» гетто.
После переворота Санс-Брис, боявшийся, что русские возьмут Будапешт и расстреляют его, вернулся в Испанию, а его функции перешли к Джорджо Перласка. Итальянец Перласка когда-то воевал на стороне Франко и ввиду этого имел право на испанское гражданство. В Будапеште он оказался в 1941 году как торговый агент итальянской фирмы. После того как в сентябре 1943 года Муссолини под давлением немцев провозгласил Итальянскую социальную республику (Республику Сало) и тем самым легализовал немецкий оккупационный режим, Перласка отказался возвращаться на родину и ушел в подполье. В начале ноября 1944 года он получил у Санс-Бриса испанский паспорт и стал фактически послом Испании в Венгрии. В частности, Санс-Брис просил его взять на себя дела «испанских» евреев. За короткое время Перласка выпустил 3 тыс. охранных свидетельств Испании. В «международном» гетто Будапешта появились испанские дома.
Парадоксальным образом, испанцы – так же, как и португальцы, – имели в Будапеште большую свободу действий в спасении евреев. Во второй половине 1944 года и в 1945 году венгерские лидеры – как хортисты, так и ньилашисты – задумывались о том, где им искать убежище после войны. Прежде всего, они рассчитывали на гостеприимство братьев-фашистов в Испании и Португалии (и не напрасно рассчитывали – Хорти умер в 1957 году в Лиссабоне), поэтому отношения с этими странами старались не портить.
Португальский посол Лиз-Тейшейра Бранкинью включился в спасение будапештских евреев только после переворота Салаши. Он выпустил 698 паспортов и охранных свидетельств – все его подопечные были переведены в «международное» гетто. Однако 26 ноября ньилашистская милиция явилась в «португальские дома» в гетто, забрала мужчин, подлежавших по возрасту трудовой мобилизации и отправила их на фортификационные работы на австрийскую границу.
Сто девятнадцать тысяч евреев Будапешта пережили войну. Чья это заслуга? «Умеренного» Хорти, как утверждают его апологеты? Салаши, который будто бы не собирался убивать евреев? Гиммлера, который в конце 1944 года потерял интерес к «окончательному решению еврейского вопроса» и более не поддерживал Эйхмана? Или дипломатов нейтральных стран?
Спасли ли кого-то в действительности спасители-дипломаты в Будапеште? Ответ на этот вопрос совсем не очевиден. При Хорти, вероятно, нет, ибо депортация из столицы при нем так и не состоялась. Дипломаты, раздававшие паспорта и охранные свидетельства своих стран, самое большее – спасли своих подопечных от действия унизительных антиеврейских законов; в частности, они были освобождены от ношения нашивки в виде звезды Давида.
При Салаши ситуация была более сложной. Деятельность дипломатов нейтральных стран привела 15 ноября 1944 года к созданию «международного» гетто в Будапеште. Евреи, оказавшиеся в нем, едва ли выиграли от этого. Они оказались в большей тесноте и скученности, чем евреи в «большом» гетто. Временами в «большом» гетто было безопаснее, чем в «малом». Ньилашисты, невзирая на охранные грамоты, брали на «марши смерти» или просто расстреливали по своему произволу евреев и оттуда, и оттуда. Валленбергу, Лутцу и другим приходилось спасать некоторых из «привилегированных» евреев по два-три раза. Издевательств «привилегированные» претерпели больше, чем «непривилегированные», – ньилашистская милиция срывала на них свою фрустрацию. Во время ньилашистского террора в Будапеште в ноябре 1944 – феврале 1945 года было убито 9 тыс. евреев; какую часть из них составляли евреи, покровительствуемые посольствами, сейчас сказать трудно, но, безусловно, таких было немало.
Больший смысл имели попытки спасения евреев с «маршей смерти». Этим осмеливались заниматься не все дипломаты – только Лутц и Валленберг, и, видимо, им удалось спасти многих. Между тем Эйхман и его команда добились все-таки депортации из осажденного Советской армией города 25 тыс. евреев – это значит, что на место каждого освобожденного Лутцем или Валленбергом «привилегированного» еврея ньилашисты ставили «непривилегированного».
Венгерские власти осторожничали и терпели «охранные свидетельства» Валленберга, не имевшие законной силы, и «экстерриториальные» дома, для каковых в Европе не было прецедента. Они закрывали глаза на то, как швейцарские и испанские дипломаты превращали временный паспорт на одного человека во временный паспорт на всю его семью. Венгерские лидеры уже больше задумывались не о «законности», а о том, что с ними будет после войны.
Многие дипломаты, участвовавшие в попытках «дипломатического спасения», в послевоенные годы были удостоены в Израиле звания Праведника народов мира. Один из критериев присвоения этого звания: его достойны те, кто, спасая евреев, рисковал своей жизнью или свободой.
Кто из дипломатов рисковал жизнью? С одной стороны, каждый, поскольку шла война, а режим Салаши был анархичен. Если же отрешиться от такого фактора, как «шальная пуля» или «шальной осколок» союзнической бомбы, а брать в расчет только возможные репрессии венгерских властей и немцев, то рисковали жизнью лишь двое: Валленберг (прямые угрозы Эйхмана) и Джорджо Перласка (как фашистский диссидент). Погиб Валленберг, однако, вовсе не от рук фашистов, а в застенках московской Лубянки – 17 января 1945 года его арестовали в Пеште советские освободители; причина ареста неизвестна до сих пор.
Ни один из дипломатов, работавших в 1944 году в Будапеште, не нарушил напрямую инструкций, полученных им от своего МИДа. Некоторые, как португалец Лиз-Тейшейра Бранкинью, получили от своих правительств прямой приказ выдавать временные паспорта евреям. Только у одного дипломата, вследствие его действий в Будапеште, пострадала карьера: в послевоенные годы Карл Лутц был отправлен консулом в маленький австрийский город Брегенц, близ границы со Швейцарией.
И сами нейтральные государства ничем не рисковали, раздавая охранные свидетельства и временные паспорта: дипломатическое покровительство не означало допуска в соответствующую страну, не давало права на иммиграцию куда-либо, кроме подмандатной Палестины. Лишь единицы из покровительствуемых въехали в Швецию и Швейцарию, и ни один из них не сделал этого, пока шла война.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.