[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2011 ТЕВЕТ 5771 – 1(225)
Воспоминания сборщика
Абрахам Клейн
Настанет день, когда мой друг и наставник Алтер Ходош[1] наконец отрешится от забот и хлопот и выйдет на пенсию, которую, как говорят, выделяют престарелым сборщикам на дело Сиона, и уж тогда-то он непременно потратит год из оставшихся ему, отныне никчемных, лет на то, чтобы сочинить пособие «Искусство собирать пожертвования». Насколько позволительно судить по его ирландского разлива гебраизмам, я могу предположить, что пособию своему он даст название «Трактат о стратегии вымогательства контрибуций у неподатливых и жестоковыйных евреев, или Добровольный налог и как вынудить его заплатить». Данные для такого рода задачи у него выдающиеся: королем попрошаек я бы его не назвал, но принцем в королевстве попрошаек он был бы по праву. Ведь, если выложить в ряд все пороги, которые он обивал, чтобы доконать врага в его логове, образовался бы мост такой длины, что по нему можно было бы добраться до Эрец-Исраэль из любой страны рассеяния, а если водрузить один на другой все эскалаторы, по которым он поднимался в поисках высокопоставленных жертвователей, они вознесли бы Алтера Ходоша прямехонько к небесным вратам.
А пока Ходошу, всецело предавшемуся фондам, писать некогда. Воспоминания, говорит он, пишут те, кому в этой жизни делать нечего, кроме как вспоминать. А у Алтера Ходоша дел по горло – ему надо выдаивать денежки из раздобревших сынов Израиля.
– Я родился на свет для того, чтобы собирать пожертвования. Даже имя мое родственно «Альтнойланд»[2]. Ради Сиона я лишился покоя.
Чтобы пробудить совесть у погрязших в самодовольстве сынов Израиля, Ходош поднял свои приемы на научный уровень. К каждому еврею у него свой подход. Quot Judаei, tot sententiae[3].
– Тороватее наших – большинства наших – нет людей на земле, – говорит он. – Рахмоним бней рахмоним – у милосердных родителей милосердные дети. Стоит только пустить слезу, поплакаться на мало-мальское вей[4], как над тобой наподобие шатра в пустыне раскинут бумажник. Иногда наши даже слишком, по правде говоря, тороватые: они не творят благотворительность, а навязывают ее. Дают кому попало, без разбору. Сказано же: просишь на ковчег Завета – они дают; просишь на золотого тельца, дают и на него!
Но есть – увы и ах! – есть и другие! Им легче удавиться, чем поделиться. Могилу Моше и то скорее увидишь, чем их руку, протянутую с подаянием. Лакхоним бней рахмоним[5]. Из игры «бери-дай» они освоили лишь первую половину.
Нет-нет, Б-же упаси, я не хочу сказать ничего плохого о нашем народе. Кто ничего не дает, они не плохие, они просто больные. Что с них взять – калеки: то ли у них мозги не на месте, и это им глаза застит, вот они и не видят, что их ждет впереди, то ли у них сердце мхом обросло, а это недуг прилипчивый, он тут же через нагрудный карман перекидывается на чековую книжку. Люди эти, должен заметить, живут, как евреи, недолго: каждый год теряют по месяцу. Ибо тот, у кого широкий лев[6], у того – увы! – слишком часто узкий кис[7], и наоборот. Так что, когда в конце года они сводят дебет с кредитом, оказывается, что кислев[8] у них в минусе.
Нельзя не упомянуть и тех, у кого умственный диабет. У них такая сладкая жизнь, что им не понять, как горько живется их собратьям.
Но хуже всего иметь дело с молчунами. Приходишь к такому, а из него слова не вытянешь. Ты для него за тридевять земель, в Палестине. Ты с ним говоришь, а он как в рот воды набрал и молчание прерывает, только чтобы посмотреть на часы. У такого снега зимой не выпросишь. Случается, правда нечасто, что он снизойдет, распахнет врата своего красноречия во всю ширь и выдавит: «Нет». Он что твой еврей, у которого не борода, а одна видимость: от таких меня предостерегал отец, да упокоится он с миром. Он, бывало, говорил: если у еврея длинная борода, с ним можно иметь дело – попросишь его пожертвовать или занять деньги, он загребет бороду в кулак, огладит ее и скажет: «Надо подумать». Безбородый еврей, тот поскребет щетину и ответит так же. А вот если у еврея короткая борода, он заберет бороду в горсть, дернет ее да как завопит: «Нейн, их гиб ништ»[9].
Такого я вынуждаю говорить, поддеваю, подначиваю. Говорю, что он прибыл на «Мейфлауэре»[10] туристическим классом. Поздравляю с тем, что среди его лучших друзей есть евреи. И лишь когда его упорное молчание загоняет меня в угол и от вида моей карточки ЮПА[11] слезы на глаза наворачиваются – такая она пустая, тогда я напоминаю, что от общины ему не обособиться, что он не сам по себе, и даже если он спит и видит, как ассимилироваться, в его жилах – и от этого никуда не деться – течет кровь его бабки, а то и деда, и что, как говорит Соколов[12]: «Кто сворачивает с прямой дороги закона Моше, тому не миновать последовать кривой линией своего носа».
Не хотелось бы прицеплять мои доводы к носу. Но что поделаешь – традиция обязывает. Ребенок, как гласит древнее предание, еще до рождения знает Тору от начала до конца. Однако, когда он появляется на свет, прилетает ангел, щелкает его по носу, и он забывает все, что знал до рождения, и потом всю жизнь вспоминает то, что забыл. Так что один щелчок по носу отнимает, другой – отдает. Ангел щелкает евреев по носу, чтобы они забыли, кто они, а Алтер Ходош щелкает их по носу, чтобы вспомнили.
Ну а кто полная противоположность молчунам – это болтуны, дипломаты ломберных столиков, государственные мужи из кафе. « И что, – говорит мне один такой, – я буду давать деньги, а в Палестине будут убивать евреев?» Поверьте моему слову, он так плоско не думает, просто ему нужна зацепка для разговора. Ответы на свои вопросы он знает не хуже меня, знает, сколько человек – им велся счет – погибло, возводя будущее нации, и сколько (им счет не велся) испустило дух на затхлых задворках европейского гетто, пропащих жизней, жизней без цели и смысла, – напрасных, тщетных жертв; он знает – а кто не знает? – какая разница между жертвой во благо родины и жизнью, растраченной неизвестно на что, в диаспоре. Вообще-то, в ящике стола у него, скорее всего, уже заготовлен чек с подписью и печатью – все чин чином. Но за свои деньги он хочет покалякать о международной политике, почесать языки про Англию. С ним надо пооткровенничать: рассказать, что планирует предпринять Вейцман[13]. За свои деньги он хочет быть членом кабинета, никак не меньше.
Но самое страшное наказание – это еврей милосердный. Когда-то от кого-то он слышал, что «милосердие надо начинать с ближних»; и всякий раз, когда я переступаю его порог и передаю ему привет из родной страны, у него уже готова западня, и он оглоушивает меня этой цитаткой. Можно подумать, я злейший враг местных сирот и вдовиц! Можно подумать, я пришел вырвать кусок хлеба изо рта у убогих. Впрочем, вскоре я сменяю гнев на жалость. Этого человека надо не укорять, а просвещать. Он не усвоил даже начатков сионизма. Сионизм – это не милосердие с благотворительностью, это построение государства. Тридцать лет назад Нордау[14] начал учить людей своего поколения алфавиту, но и сейчас еще есть евреи, которые дальше алфавита не пошли. Нордау говорил: филантроп, добрая душа, обращается к врагам Израиля так: «Вы нападаете на наших евреев, мы посылаем им помощь, сколько раз вы бы на них ни напали, мы всякий раз будем посылать им помощь, и посмотрим, кто отступится первым».
– Так вот, сионизм – это не соревнование в выносливости. Еврейство больно́, и наша цель – не облегчить его страдания милостыней, а излечить, дав ему родину. Слишком долго в минуты безысходного отчаяния мы хвастались, что пережили всех фараонов, всех Аманов[15], – больше-то хвастаться было нечем, – а раз так, переживем и нынешнего тирана. Наш народ пережил всех. Но теперь, на своей земле, мы хотим просто жить.
А есть и другие братья-евреи. Г-сподь, понимая, насколько неблагодарна работа сборщика, чтобы как-то вознаградить его, среди тех, кого он должен посетить, каких только типов ему ни посылает. Среди них нельзя не упомянуть и патриота. Патриот – это такой тип, который ночей не спит: так боится, что заподозрят, будто он предан не только Канаде, но и Палестине. Вот почему он больший монархист, чем сам король, и больший канадец, чем ирокез. В сионизме он мало что понимает, а в канадских делах и вовсе ничего. Он забыл совет, отмеренный пентаметром, который дал великий англичанин Шекспир: «Но главное: будь верен сам себе; / Тогда как след за днем бывает ночь, / Ты не изменишь и другим»[16]. Но пусть даже он не помнит Шекспира, я все равно подсовываю ему эту цитату, раз Палестина подмандатна Великобритании[17], она как нельзя более кстати. Так-то оно так, но что мне делать, если этот патриот переберется к зятю в Нью-Йорк? Снова подъезжать к нему с Шекспиром?
А теперь, друг мой, прошу извинить, но я должен откланяться: спешу к одному важному типу. Этот еврей сказал мне, что Палестина похожа на его жену. В понедельник она просит у него пять долларов, во вторник десять, в среду опять десять, и так каждый Б-жий день. «И что же, – спросил я, – она делает с этими деньгами?» – « Не знаю, – ответил он. – Я их ей никогда не даю».
Ну а теперь мне пора: не терпится кое-что ему рассказать. Его жена убежала с их жильцом. И я хочу напомнить ему, что у Палестины, которую он так трогательно уподобил своей жене и ведет себя по отношению к ней точно так же, имеется арабский жилец, и он тоже лелеет планы завладеть предметом своих вожделений.
Перевод с английского
Ларисы Беспаловой
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] Вымышленное имя. Означает «старый новый».
[2] «Старая новая земля» (нем.) (1902) – роман основоположника сионизма Теодора Герцля.
[3] Сколько евреев, столько и мнений (лат.).
[4] Горе (идиш).
[5] Те, кто берет, сыновья милосердных родителей (ивр.).
[6] Сердце (ивр.).
[7] Карман (ивр.).
[8] Зимний месяц еврейского календаря.
[9] Нет, ничего не дам (идиш).
[10] «Мейфлауэр» – судно, на котором в 1620 году из Старого Света в Новую Англию приплыли первые поселенцы. Их потомки считаются в США своего рода аристократией.
[11] ЮПА – United Palestine Appeal – Общество помощи Палестине.
[12] Нахум Соколов (1860–1936) – лидер английских сионистов.
[13] Хаим Вейцман (1874–1952) – ученый и государственный деятель, первый президент Всемирной сионистской организации (1920–1930, 1936–1946 годы), президент Израиля.
[14] Макс Нордау (1849–1923) – еврейский интеллектуал и критик, вместе с Теодором Герцлем основал Всемирную сионистскую организацию.
[15] Аман – царский визирь, замышлявший истребить еврейский народ (Мегилат Эстер, 9:24-26).
[16] «Гамлет». Перевод М. Лозинского.
[17] С 1920 по 1947 г. Палестина находилась под мандатным управлением Великобритании.