[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ЯНВАРЬ 2011 ТЕВЕТ 5771 – 1(225)
КИНО ПРО СЕБЯ
Матвей Ганапольский
Есть какая-то несправедливость в том, что мы часто забываем произведения искусства, на которых выросли, которые в той или иной степени повлияли не только на нашу судьбу, но благословили целые поколения. Напомнить о них, заново пережить в себе – задача нашей новой рубрики.
Режиссер Вуди Аллен
Зелиг
США. 1983 год
Афиша фильма Вуди Аллена «Зелиг».
1983 год
Название статьи не случайно – я позаимствовал его у Петра Вайля, последняя книга которого называлась «Стихи про меня». В своей книге Вайль писал о стихах, сформировавших его мировоззрение, путешествовавших с ним всю жизнь. «Стихи про меня» – о том, как чье-то творчество формирует личность. Этот эффект всегда зеркален – талантливое произведение отображает автора.
Но случаются ситуации необычные, когда произведение поднимается над конкретной личностью и отображает целую историческую эпоху или характер нации. И тут у автора подобного произведения есть два пути. Первый – выдумать Героя, эту историческую эпоху меняющего и приводящего нацию к ее триумфу. Именно по этому пути, пути героизации личности, шел и идет мейнстрим массового искусства. Творения с подобными героями – всегда блокбастеры, да и как может быть иначе, если все они вписываются в простую схему: «Пришел, увидел, победил!»
Но иногда авторы избирают иной путь. В их произведениях присутствует «герой наоборот» – личность маленькая, иногда даже никчемная – вспомним Башмачкина из гоголевской «Шинели». Однако подобный путь позволяет в рассказе не только подробно показать судьбу конкретного человека, но и – сквозь нее – все общество. Точно выписанный отдельный характер во взаимодействии с другими героями рисует образ мира, который героев окружает.
Фильм «Зелиг» Вуди Аллен снял в 1983 году. Те, кто фильм не видел, много потеряли. Во-первых, это технический шедевр, потому что еще до компьютерных спецэффектов и «Форреста Гампа» Роберта Земекиса, Аллен умудряется вставлять своего героя, которого по обычаю сам же и играет, в реальные документальные съемки. Такие эффекты когда-то, в старые времена, называли «комбинированными съемками», и в них всегда были видны швы.
В «Зелиге» швов не видно. Сюжет фильма незатейлив, хотя и фантастичен, вот как излагает его кинокритик Станислав Никулин: «США. Конец 1920-х годов. Эпоха джаза, подпольных клубов и дешевого алкоголя (если, конечно, вы сможете его достать). Газеты готовы растиражировать любой скандал, раздуть из малоинтересного факта сенсацию мирового масштаба. Персона Леонарда Зелига подходит для этого идеально. Зелиг – человек-хамелеон, он с поразительной точностью перенимает повадки людей, с которыми вступает в контакт. Это относится не только к профессии или социальному статусу его окружения, но и к национальности и даже цвету кожи. Только что он был гангстером, вальяжно наблюдающим за танцполом одного из клубов, через несколько минут он уже играет на сцене в составе негритянского оркестра. Врачи помещают Зелига в больницу, где пытаются разобраться в причинах этого феномена. Наблюдение ведет молодой психиатр Эйдора Флетчер. Почуяв “жареное”, журналисты разносят весть о Зелиге по всей стране. США с замиранием сердца следят за судьбой нового любимца нации».
К этому описанию можно кое-что добавить, поскольку фильм многослойный. Есть слой чисто сюжетный: Эйдора Флетчер начинает серию психологических экспериментов над Зелигом, цель которых – не только понять природу его превращений, но и попытаться сделать его полноценным человеком, выявить его сущность и закрепить ее. Эти эксперименты снимаются на кинопленку, и мы видим сеансы психотерапии, где Зелиг рассказывает о себе. Естественно, как и полагается, по ходу фильма между врачом и пациентом возникают любовные чувства. Исследования то прекращаются, то продолжаются, Зелиг сбегает из дома Флетчер, где проводились эксперименты, но доктор не теряет надежды его найти. Она едет в Германию, где Зелига видели в окружении Гитлера (!), находит его, и они спасаются на самолете. Прибыв в Америку, Зелиг снова становится героем, врач и пациент женятся, и все заканчивается хеппи-эндом. Видимо, читатели обратили внимание на то, что автор употребил выражение «снова становится героем». Дело в том, что Зелиг уже был героем, и об этом нужно сказать особо, потому что Вуди Аллен мастерски описывает взлет и падение маленького человека в огромной машине массовой культуры – это особый слой его фильма, слой откровенно издевательский. Свойство Леонарда Зелига меняться вначале вызывает удивление, а потом кто-то произносит, что он меняется, как хамелеон. В наше время сказали бы, что придуман слоган. И вот Аллен с юмором описывает, как Зелига начинают везде приглашать, но с целью демонстрации его как в цирках демонстрируют бородатых женщин и двухголовых мужчин. А потом выражение «как хамелеон» летит в народ, и появляются песенки про хамелеона, танец хамелеонов, стишки для детей, картинки и прочая лабуда, которая, на народном уровне, сопровождает любое крупное и, главное, непонятное явление. Всем, собственно, наплевать, почему в Зелиге развилось подобное свойство, почему неглупый и симпатичный человек, лишь полностью потеряв свое «я» и став незаметным среди окружающих, обретает относительный, хотя и тревожный покой. Это важный слой фильма, хотя не все его замечают за бурлеском сюжета, прекрасных актерских ролей, фонтана юмора. Однако далее, где-то в середине фильма, начинается закономерное падение Зелига, ибо если человек не более чем дополнение к своим диковинным способностям, то нетрудно предположить, что они могут слишком далеко завести своего хозяина. Если что-либо перемножить на ноль, то ноль и получится. И Вуди Аллен в фильме гениально решает эту философскую задачу.
Неожиданно, в то время, когда Зелиг переживает вершину взлета как балаганный персонаж, несколько женщин предъявляют ему иск, так как он является их мужем и отцом их детей. Эти женщины живут в разных местах Америки, но Зелиг в своих путешествиях успел много где побывать и, бесконечно перевоплощаясь, умудрился несколько раз стать мужем и папой. Самое интересное, что перевоплощался Зелиг полностью, поэтому он не помнит, что жил с этими женщинами и что является отцом. Он лишь лепечет, что перед ними всеми он извиняется. Тут, однако, общество ханжески поворачивается к Зелигу спиной. Все требуют немедленного осуждения ярмарочного персонажа и… даже его смерти (его называют угрозой Америке). Причем, если добропорядочные домохозяйки видят в Зелиге только развратника и разрушителя семейных ценностей, то, например, Ку-клукс-клан возмущен тем, что еврей способен превращаться как в индейца, так и в негра. Именно тогда Зелиг, не выдержав травли, убегает. И только врач Флетчер не теряет надежды его найти и отправляется в Германию, о чем уже изложено выше.
Удивительно, сколь о многом можно сказать, просто рассказывая сюжет. Но это восхищение Вуди Алленом только подчеркивает, что о его мировоззренческих идеях следует говорить серьезно, хотя он их нигде особо не декларирует. Истинный философский смысл «Зелига» замечаешь после просмотра ленты в третий-четвертый раз, да и то, если захочешь приглядеться.
Вуди Аллен не навязывается. Даже свое сценическое имя Аллен Стюарт Кенигсберг взял у джазового музыканта Вуди Германа. Он, Вуди Аллен, обожает джаз, оформляет джазовыми мелодиями практически все свои фильмы, пусть даже не к месту, и, говорят, еженедельно играет на кларнете в небольшом джаз-кафе на Манхэттене.
Фильм и самый образ Зелига иногда трактуются вполне традиционно. Чтобы взглянуть на Зелига под другим углом, необходимо внимательно приглядеться к главным сценам фильма, когда Флетчер проводит психотерапевтические сеансы. Вводя Зелига в гипноз, заставляет его рассказывать о себе. И тогда-то, когда из уст героя мы слышим настоящую историю его жизни, многое становится на свои места.
«...Леонард Зелиг – сын еврейского актера Мориса Зелига. Второй брак Зелига-старшего сопровождается постоянными ссорами. В детстве Леонарда часто обижают антисемиты. Но родители никогда не принимали его сторону, а обвиняли во всем, наказывали, закрывая в темном шкафу... На смертном одре Морис Зелиг говорил сыну, что жизнь – это бессмысленный кошмар страданий, и его единственный совет – беречь смычок... Брат Джеки был душевнобольным, сестра Руфь занималась воровством в магазинах, потом стала алкоголичкой».
Непростая биография? Если отбросить юмор, то перед нами еврейский мальчик, подвергаемый насилию, растущий без защиты, не имеющий образца для воспитания собственной личности. Последнее – главное. Не зря, когда Флетчер вводит Зелига в гипноз и старается убедить его, что все, кого он изображает, на самом деле лишь плод его фантазии, пациент, извиваясь как уж в кресле, все время повторяет одну и ту же фразу: «Нет, я никто и ничто!..»
Глядя на эту сцену, понимаешь, что слова эти для него не унижение, а спасительная соломинка привычного.
И именно под воздействием гипноза и, думается, только благодаря ему Леонард Зелиг медленно рассказывает детали своей биографии – типичной биографии ребенка из еврейского района любого большого города или крохотного местечка.
Вопрос – о чем фильм. Почему выбран герой-еврей. Удивительно ли, что он избрал для себя путь сверхконформизма, который реализует не только на ментальном, а даже на физическом уровне.
Один из психиатров говорит о Зелиге: «Думаю, ему хочется быть понятым, принятым, любимым». Но разве Вуди Аллен, у которого еврейская тема видна в каждом фильме, занимается только Зелигом? Рассказ о Леонарде Зелиге – метафорический рассказ о судьбе еврейства, потере самоидентификации, мучительных поисках, как выразить себя. Поисках иногда смешных, иногда грустных. Биография Зелига – вроде бы биография конкретного человека, но это биография целой нации. Разве история еврейства, особенно европейского, не есть история Зелига? Это история народа, рассеянного по Европе, забывшего язык и культуру, старающегося раствориться в местной публике, приспособиться и стать похожим. Чтобы не заметили, что чужой. При этом завет, который дал сыну Морис Зелиг: «Береги смычок», свято выполняется.
«Зелиг» – не осуждение конформизма. Автор не может не любить своего героя, особенно если он сам же его и играет. Леонард Зелиг никому не причиняет вреда. Он просто хочет, чтобы его никто не видел, но это в результате оказывается еще хуже, чем быть заметным. И еврей Зелиг выбирает не какие-нибудь особые формы своего существования – но обычные, цивилизованные. Эта картина о мучительном поиске себя. О преодолеваемой родовой робости. О преодолении привычного опасения, что сейчас будешь бит. О самоуважении и достоинстве, которое иногда старательно прячешь, но которое и определяет твое будущее. В мировой искусствоведческой критике есть весьма справедливое объяснение того, почему классические произведения, написанные много веков тому назад, мы смотрим в театре или в кино, не отрывая взгляда. Считается, что идей в этих произведениях больше, чем вкладывали авторы.
Сам Вуди Аллен не объяснял, что именно в его «Зелиге» было наиболее важным. Как всегда, авторы заявляют, что их произведения – не более чем история любви.
Что ж, пусть будет так. Важно, что для меня этот фильм останется рассказом о преодолении национальной робости и обретении собственного голоса. А через пятьсот лет пусть мои потомки и потомки Леонарда Зелига найдут в этой ленте Вуди Аллена что-то совсем другое. Пусть даже это будет какая-то история про Интернет, хотя в фильме о нем не упоминается.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.