[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2010 ХЕШВАН 5771 – 12(224)
ДЖАЗ НОМЕР СЕМЬ
Владимир Мак
24 ноября в Иерусалиме открывается международный фестиваль «Джаз-Глобус», который в этом году проходит в седьмой раз. Само по себе это событие – повод для оптимизма: ни один другой фестиваль, организованный в Израиле за последние годы, не выдержал больше одного повтора. Успех же этого во многом объясняется тем, что его организовал Слава Ганелин. Журналу «Лехаим» об известном пианисте и композиторе, в прошлом участнике знаменитого «Трио Ганелина», рассказал его партнер, музыкальный критик и продюсер фестиваля Владимир Мак.
Вячеслав Ганелин во время своего выступления на 2-м фестивале «Джаз-Глобус». Иерусалим. 2005 год
Переломным моментом в недолгой истории «Джаз-Глобуса» можно считать 2006 год, когда фестиваль состоялся в третий раз. Четвертого фестиваля публика уже ждала. На участие в пятом стояла очередь. А в музыкальном календаре последняя неделя августа, традиционно занятая «Джазом на Красном море» в Эйлате, дополнилась «джазовой» неделей в ноябре.
Только эйлатские залы вмещают до четырех тысяч человек, на набережной диксиленд, фирменные майки, пиво и суперзвезды из Штатов. А в Иерусалиме – маленький зал, пицца – на другой стороне улицы, гостей немного и ни одной афроамериканской звезды. Но – тоже отличный джаз.
Идея вывести на сцену джазменов, приехавших в Израиль в последние годы, родилась у Славы Ганелина в 2003-м. Востребованный исполнитель, педагог и композитор, он возглавил группу «Джаз-глобус», в которой играли выходцы из многих стран, от Мексики до Белоруссии и от Австралии до Франции. Вывел музыкантов на сцену, а потом провел и фестиваль, на котором в компанию к «новым» израильтянам пригласил «старых».
Через год в Иерусалим приехали музыканты из России, Литвы и Германии, среди них – лучший современный валторнист Аркадий Шилклопер. Еще год спустя – легенда советского джаза Алексей Зубов, более четверти века живущий в Америке. В ответ на приглашение ветеран написал: «Почту за честь сыграть на фестивале у Ганелина». Но лишь в 2009-м Слава признал: «Мы провели фестиваль, за который не стыдно». В маленьком зале, почти без рекламы и околофестивальных тусовок, неделю звучала отличная и, что важно, очень разная музыка – диксиленд, джаз-рок, свинг и фьюжн, би-боп, фри-джаз. В этом качестве «Джаз-Глобус» обходит большинство раскрученных фестивалей, на которых звучит лишь мейнстрим и приближенная к джазу попса.
В нынешнем ноябре на сцену выйдут блестящий саксофонист из Литвы, в прошлом – протеже Ганелина Пятрас Вишняускас, Клаус Кугель из Германии, грузинское трио «The Shin», русский басист Антон Горбунов, уже упомянутый Аркадий Шилклопер, пианист Миша Альперин, ныне профессор Академии музыки в Осло, легендарный Анатолий Вапиров, когда-то ленинградский, а ныне болгарский саксофонист. И с ними – десятки лучших израильских музыкантов, часть из которых – ученики Ганелина.
Слава – один из главных участников фестиваля. Он открывает первый концерт и завершает последний. Нынешний фестиваль откроется дебютом в Израиле «Трио Ганелина». Но о трио – позже. Вначале – о Ганелине самом.
Не трогать нацкадры, но душить своих
Впервые я услышал его в 1979 году в составе трио, которое уже после распада назвали «ГТЧ», по именам участников: Ганелин, Тарасов, Чекасин. От ансамбля остались записи и восторг от живых концертов, который и сегодня не забыть. На сцене было действо, мало похожее на джаз в нашем тогдашнем представлении. В действе этом театрализация, виртуозность, неожиданные смены ритмов, диссонансов, консонансов... Не все было принято, но не возникало и отторжения, а к финалу становилась ясна идея, которую сформулировать было невозможно. Рассказывая другим, только восторженно мычал.
Писали тогда о музыке мало, мы пользовались слухами. О Ганелине говорили, что он композитор, пишет серьезную музыку. На афише Камерного музыкального театра Покровского я видел его имя над названием оперы, было оно и в титрах фильма «Смок и малыш», где Вениамин Смехов пел «Люди золото ищут, чтоб его тратили...». Все это не соединялось в сознании с концертами.
В середине 1980-х начали выпускать и стали уезжать. Слава уехал одним из первых – в Израиль, а не в Америку, не подчиняясь законам стада. И двадцать лет в Иерусалиме я слушаю Ганелина. В том числе и то, что он рассказывает о себе:
– Родился под Москвой, в Красково, в 1944-м. Отец был военным, в 1950-м его перевели в Вильнюс, где я окончил музыкальную школу, училище и консерваторию. Мама любила музыку и показала, как играть на аккордеоне, привезенном с войны. Года в четыре я стал что-то сочинять и импровизировать, делая подарки маме, папе и сестре. Заниматься было лень, а мечтать за пианино мог сколько угодно, и маме говорили, что меня надо отдать на композицию. Так и сделали. И в училище, и потом в консерватории я учился сочинять. Для композиторов был предмет «обязательное фортепьяно», а специально фортепьянной игре не учился. Импровизировать любил больше, чем учить, поэтому игра на рояле для меня связана с творчеством, и в джазе, и в академической музыке. Все это привело к моему кредо – сочинение в процессе импровизации, а не импровизация как вид вариации. Конечно, рискованно выйти к публике, не зная, что будешь делать, однако достаточно поймать два-три звука, чтобы от них оттолкнуться…
Вячеслав Ганелин (за фортепиано) и Владимир Тарасов (за ударной установкой) с музыкантами квартета «Rova». Рига. 1980-е годы
Студент Ганелин уже писал музыку к фильму, а затем попал в Вильнюсский русский театр драмы, где заведовал музыкальной частью и вынес из этой работы важный постулат: лучший спектакль – тот, который не нуждается в спасении музыкой. Конечно, он не имеет в виду музыкальный театр.
– Я кончал консерваторию в 1968-м. Еще был «не рекомендован» Стравинский, под вопросом был даже Равель! Единственным счастьем было соседство Литвы с Польшей – к нам попадала музыка с «Варшавской осени», приезжали поляки, мы слушали радио. Атмосфера в Литве была свободнее российской. Там была двуликая любовь к советской власти – партработники сами разрешали больше допустимого.
– Они, видимо, ее тоже видели в гробу?
– Конечно! Именно тогда был расцвет знаменитого театра Мильтиниса. А нашего трио, я уверен, не в Литве не было бы. В других городах были музыканты, игравшие свободно. Их задавили, а нас нет. Видимо, была политика – не трогать нацкадры, но душить своих. Нацкадры имели право даже на рок-оперу. Режиссер Жебрюнас хотел сделать музыкальный фильм на литовский эпический сюжет. Я предложил оперу «Чертова невеста». Под руками симфонический оркестр, все оплачивается, почему бы и нет? Я писал музыку, текст по-русски, а поэт писал стихи по-литовски. Потом был скандал у поэта с режиссером за авторство, перешедший в суд, затянувшийся на два года. За это время вышла опера Журбина «Орфей и Эвридика», которую назвали «первой советской рок-оперой», и мне было обидно за то, что я проиграл в этом детском соревновании. Сейчас эту оперу считают этапом литовской музыки...
– А когда начался джаз?
– В училище. Образцом и пределом красоты был оркестр Карела Влаха – все современное по радио глушилось. Но в четырнадцать лет я играл блюз, не зная, что это блюз. Мой друг дергал струны контрабаса, ему казалось, что он похож на Чемберса… Родилось трио: барабанщик Саша Мельник и басист Гриша Талас. В Таллине, в 1967-м, когда я выступал перед квартетом Чарльза Ллойда с композицией «Серый свет», на меня накинулись: «Ты же играешь свободную музыку, как Ллойд!»
В 1967 году они познакомились с Владимиром Тарасовым, приехавшим из Архангельска, – как раз их барабанщик ушел на заработки – и начали вместе играть в кафе «Неринга» (воспетом Бродским). Потом в армию ушел контрабасист, они попробовали вдвоем и в 1970-м даже получили первую премию на фестивале в Горьком. Через год в Свердловске встретили саксофониста Владимира Чекасина, игравшего на танцах. И почувствовали, что он – свой. Чекасин жил сначала у Ганелина, потом его устроили в духовой оркестр. Басиста не было, но Слава увидел у одного музыканта бассет, совместил его с роялем и сказал, что это – лучший басист. Он не уйдет в армию, не запьет и все поймет, потому что это – он сам. И они остались втроем.
– Мы занимали высокие места в джазовых рейтингах, вокруг в списках стояли одни американцы. Гастролировали в Америке, причем это был первый выезд наших джазменов в Америку. Двадцать дней турне по Штатам и Канаде. Был успех, для трио это была кульминация. Конечно, мы ближе к Европе, чем к Америке, с ее коммерческими требованиями. Менеджер сказал: «Играете хорошо, но мало. Каждое отделение должно продолжаться час…» Американцы так играют. Уже скучно, а они играют, и последние двадцать минут слушатель ждет перерыва. Правда, на фестивале концерты длятся от часа до полутора. Но фестивале ты вышел, выпил пива, зашел на другой концерт и вернулся. Замечательная атмосфера! Правда, все это очень неглубоко. А мне хочется сочинять на ходу и чтобы в этом участвовал слушатель.
Куда, евреи, куда?
Советский период Славы Ганелина закончился в 1987-м: из аэропорта его повезли на джазовый концерт, где играли старые знакомые Кунсман и Переферкович, а рядом сидел корреспондент, бравший у него интервью. Слава сказал, что приехал отдыхать. Так до сих пор и отдыхает – душой.
Поскольку за отдых не платят, он стал преподавать композицию детям. Не зная иврита, с плохим английским и без рояля. Выручила раскрепощенность израильских детей, все хватающих на лету, способных делить себя между музыкой, спортом и компьютерами, а во взрослом возрасте делающих свой выбор. Это Славе нравится. От занятий с детьми он перешел к работе в Иерусалимской академии – помогли рекомендации коллег. Помогли ему, теперь он сидит в комиссии и помогает следующим «новым». И, как и в Союзе, продолжает работать в театре и кино. Со старым другом Вениамином Смеховым они сделали в Иерусалиме «Дон Кихота» и «Голого короля» – в Чикаго. Слава написал музыку для Вениной пьесы «Две сестры». И балет «Маленький принц» для ансамбля Валерия Панова, тоже друга. Создано много киномузыки – к документальному сериалу «Куда, евреи, куда?», к картинам Семена Винокура – «Корчаку» и фильму к юбилею Игоря Губермана, к фильмам Худякова… И существует солидный список академической музыки, в котором сам автор выделяет «Крик тишины», посвященный памяти разрушенных синагог в Вильнюсе. Премьера была в Вильнюсе, и длинный финальный аккорд зал слушал стоя – потомки тех, кто молился в разбитых синагогах, наследники их разрушителей и тех, кто против варварства не возражал.
В свободное от преподавания и сочинительства время Ганелин продолжает играть. Перерывов в выступлениях, собственно, и не было.
Продюсер фестиваля Владимир Мак (третий слева) и трио в
составе:
пианист Вячеслав Ганелин, тубист и вокалист Аркадий Фри-Мэн (Кириченко)
и ударник Аркадий Готтесман (Литва).
Иерусалим. 2005 год
– Моим первым ансамблем здесь было опять трио, с Борей Гаммером и Микой Марковичем. Мика – старый друг по Вильнюсу, Боря из Риги. Они, давно жившие в Израиле, меня как бы представили публике. Потом были и другие, в Израиле и за его пределами, – Фонарев, Готтесман, Вишняускас, Волков, Кугель, Эсти Кинан-Офри, Моти Шмитт, Гершон Вайсерфирер… Одни пришли из джаза, другие изначально играли авангард. Эсти – певица фольклорного направления, мой первый и, по-моему, удачный опыт с вокалом. Моти – старый приятель, отличный академический скрипач. Гершон – один из самых ярких музыкантов, играющий на уде, духовых, терменвоксе! Всех объединяет открытость мышления, умение слышать партнера, ловить его идеи и генерировать в ответ свои.
И снова у Ганелина есть трио – «Priority», существующее уже 11 лет. В нем постоянный состав, но участники живут в разных странах. Иногда играют много, ездят в турне по Европе и Америке, были даже в Австралии. А порой не встречаются подолгу. Считают, что это полезно, – острее радость встречи.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.