[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ДЕКАБРЬ 2010 ХЕШВАН 5771 – 12(224)
однажды в ВИЛЬНЕ
На четыре вопроса отвечают: Олег Будницкий, Борис Долгин, Ярослав Леонтьев, Исаак Розенталь
Беседу ведет Афанасий Мамедов
Полвека слово «Бунд» было для нас лишь названием еврейской партии, зарегистрированной, как это водится у евреев, «однажды» в Вильне, на Лукишках, практически куличках империи. И вот выходит томище в 1359 (!) страниц под названием «Бунд: Документы и материалы 1894–1921». В нем собраны основные документы партии – которая, оказывается, партией-то и не была, – извещения о съездах и конференциях, протоколы, письма и статьи лидеров Бунда, образцы агитационной литературы, материалы, отражающие участие представителей Бунда в общепартийных съездах и конференциях. То есть все то, что позволяет сегодня составить представление о развитии общественного движения на окраинах Российской империи. Держа сие монументальное творение в руках, задаешься немалым количеством вопросов, один из которых: «Товарищи евреи, и все-таки – нужна нам партия?»
КНИГА ДЛЯ ИСТОРИИ И ИСТОРИКОВ
Олег Будницкий, историк
– Работая с коллегами над этим монументальным трудом, с какого рода сложностями вы сталкивались?
– Хочу уточнить, чтобы не стать главным героем. Я лишь инициатор проекта, с коллегами не работал, только иногда давал кое-какие советы. Наш Международный исследовательский центр российского и восточно-европейского еврейства спонсировал подготовку этой книги. Основную работу проделали Исаак Соломонович Розенталь и Юрий Николаевич Амиантов. Кроме них, еще некоторые исследователи принимали участие в выявлении и подготовке документов. Все работавшие над этим томом – ученые исключительной квалификации. Вообще-то, я хотел бы издать серию документов по истории еврейских политических партий, общественных и культурных организаций и движений. Известен анекдот о еврее, который, оказавшись на необитаемом острове, построил две синагоги. Одна его любимая, а в другой ноги его не бывает. Смысл анекдота – в подчеркивании своенравия и индивидуализма евреев. Ну, на эту тему еще Моисей высказывался. В этом есть доля истины. В то же время евреи проявляли удивительные способности по части политической и общественной самоорганизации. Бунд был вообще первой политической партией в России (1897 год). Российская социал-демократическая партия возникла в следующем году, при участии того же Бунда. Как ни относись к Бунду и к социал-демократии, это история, которую надо знать. История евреев и история России. Хотел бы подчеркнуть, что публикацию книги поддержал Российский гуманитарный научный фонд, что говорит о высоком научном качестве книги: грант выделяется фондом на основе жесткого конкурса. Книга вышла в издательстве «РОССПЭН», где, между прочим, печатается ежегодник «Архив еврейской истории», главным редактором которого я имею честь быть. Если хорошие люди подержат наш фонд, то мы продолжим нашу издательскую деятельность. На мой взгляд, вслед за документами Бунда должны быть изданы материалы «Поалей Цион», других еврейских политических партий и обязательно общественных организаций – ОПЕ, ОРТ, ОЗЕ и так далее.
– Эта книга была издана «в отместку» Ленину и коммунистам?
– Книга издана, конечно, не для того, чтобы уязвить покойника. Тем более что, если бы он воскрес, издание документов Бунда было бы далеко не первым в списке его огорчений. Том рассчитан в первую очередь на живых – на историков. Конечно, мне было бы куда приятнее сказать, что он не только для узких специалистов. Хотя тексты, опубликованные в книге, написаны понятным языком, все-таки эта книга для историков. И для истории. Готовилась она достаточно быстро для такого рода изданий. Основные документы Бунда находились в бывшем Центральном партийном архиве, но, кроме того, документы выявлялись и в других архивохранилищах и библиотеках. На данный момент это самая полная публикация документов Бунда, или так называемого «русского Бунда»: опубликованы материалы только на русском языке. Притом что в фонде Бунда есть материалы на идише, немецком, польском и других языках. Однако основным «партийным» языком бундовцев в Российской империи все-таки был русский. Хотя «еврейская улица» говорила, конечно, на идише.
– То, что тринадцать евреев решили провести I съезд Бунда в Йом Кипур, – случайность или они этим хотели что-то сказать?
– Не думаю, что это была какая-то демонстрация в пику Г-споду Б-гу. Может, то была такая своеобразная форма поста. Бунд ведь был секулярной, атеистической партией. Думаю, что отношение к субботе у каждого члена партии было свое, а степень богоборчества зависела от конкретной ситуации.
– Говорят, основание Бунда не обошлось без помощи товарища Плеханова, помогали и Аксельрод, и Вера Засулич, и другие основоположники русского марксизма. Правда ли это? Когда Плеханов уже не скрывал своего негодования по поводу «националистических проявлений» бундовцев?
– Знаете, я все-таки не историк партии… я имею в виду коммунистической… Мне, честно говоря, неизвестны такие детали. Тут можно говорить о бесспорном идейном влиянии первых русских марксистов. Плеханов был таким божком первых русских социал-демократов. Но когда они познакомились с ним как с человеком, выяснилось, что и на солнце бывают пятна. Что касается второй части вопроса, то Плеханов начал негодовать, когда дело шло уже ко II съезду РСДРП. Ну а впоследствии и вовсе высказывался в таком духе, что «бундовец – это сионист, который боится, что его укачает во время переезда в Палестину». Его с удовольствием цитировал Сталин: «Товарищ Плеханов был тысячу раз прав, говоря, что Бунд “приспособляет социализм к национализму”». Замечу, что борьба российских социал-демократов против бундовского сепаратизма в начале века выглядела довольно забавно, учитывая то обстоятельство, что Бунд тогда превосходил по численности российскую социал-демократию. Летом 1904 года Бунд насчитывал около 23 тысяч членов, в 1905–1907 годах – около 34 тысяч. Для сравнения: вся Российская социал-демократическая рабочая партия в начале 1905 года насчитывала приблизительно 8400 членов. Бунд стал частью РСДРП, но если сравнить эту часть с другими частями, она была больше, причем временами в два-три раза. Но тут надо иметь в виду не очень строгую партийную дисциплину. В ту пору записаться в партию и выйти из нее было проще. В 1908–1910 годах, когда революционные настроения резко пошли на спад, численность Бунда упала до 2 тысяч. Это касалось не только Бунда, это касалось всех радикальных партий. Появляются Дума, относительная свобода печати. Появляются легальные формы выражения социального протеста, политических мнений. Естественно, крайние партии начинают терять своих приверженцев. Сочетание такого пряника и кнута привело к фактическому распаду революционных партий, и если мы говорим о Ленине и его соратниках, то это была кучка эмигрантов, о чем-то спорящая в Париже. И если бы не европейская катастрофа – первая мировая война, не было бы никакой революции и товарищ Ленин проходил бы в качестве примечания в учебнике истории.
НИ ЕВРЕЯМ, НИ РАЗНОСЧИКАМ ПИЦЦЫ
Борис Долгин, научный редактор «Полит.ру»
– Нужна ли российским евреям сегодня партия образца Бунда или же им вполне хватает ФЕОР с Берлом Лазаром?
– Политическая система современной России строится не вокруг партий, политика живет не там. Содержательные вопросы всерьез обсуждаются и решаются за их пределами. Механизм партий используется либо для оформления принятых решений, либо для того, чтобы условно обозначать какие-то сегменты в рамках политического спектра. На данный момент бессмысленно думать о партиях как об инструменте влияния на ситуацию в стране – хоть евреям, хоть разносчикам пиццы. Совершенно другой вопрос – нужны ли вообще «национальные» партии. Логика бундовцев была в том, что для них защита интересов еврейского трудящегося никогда не должна уйти на второй план, – в отличие от общероссийских партий, которые, по их мнению, этими интересами могли бы поступиться как менее значимыми. Здесь они оказались и правы, и неправы. Правы, потому что большевики на определенных этапах позволяли себе жертвовать интересами евреев – вспомним разные антисемитские кампании советского времени. Неправы, потому что интересами остальных они жертвовали с не меньшей готовностью. А еще потому, что деятельность «национальных» партий этому никак не могла бы помешать. Хотя бы в силу однопартийности советской системы. Нет сомнений в том, что нужны организации, защищающие общие интересы любой группы, а каждый из нас – зона пересечения множества групп. Это, конечно, относится и к евреям – в любом понимании этого слова. Есть интерес общий не только для тех, кто себя идентифицирует в этом качестве, но даже и для тех, кто всего лишь воспринимается окружающими как еврей, – это сохранение гражданского равноправия, отсутствие каких бы то ни было форм угроз, дискриминации, притеснений по «национальному» признаку. Этой цели могут служить как разные общинные структуры, включая упомянутую вами ФЕОР, так и правозащитные организации широкого профиля. Есть другие типы интересов – менее «универсальные», но тоже важные – поддержка развития образования и научных исследований в области иудаики, еврейской культуры и так далее. Организация этой сферы – более специфическая зона ответственности «национальных» структур.
– Название книги связано с датами. Чем обусловлен выбор именно этого временного промежутка?
– Насколько я понимаю, эта замечательная серия изданий «РОССПЭНа» в архивной части базируется в первую очередь на тех документах, которые отложились в российских хранилищах. В данном случае – на фонде 271 РГАСПИ. Даты основной массы документов там – 1894–1921 годы. В 1921 году юридически закончилось существование Бунда в Советской России – ЦК Бунда принял решение о самороспуске. На территориях, которые не входили в состав СССР, деятельность Бунда продолжалась, но документы о деятельности Бунда за пределами СССР находятся, думаю, в основном не там. Целевая аудитория издания – это, вероятно, студенты, которые смогут работать с уже подобранными в рамках книг этой серии источниками по отечественной политической истории рубежа XIX–ХХ веков, а также исследователи, для которых история, идеология Бунда окажутся интересным, но не центральным сюжетом собственных занятий. Работы же по истории еврейского социал-демократического движения должны будут, конечно, опираться и на это издание, но не смогут ограничиваться ни им, ни этими хронологическими рамками.
– Каким было отношение Бунда к иудаизму и сионизму?
– Бунд – органическая часть социал-демократического движения. Поэтому ничего хорошего в отношении религии или опирающегося на нее социального порядка там не могло быть. Бундовцы не были, конечно, ассимиляторами – они не отрекались от своего еврейства, выступая за национально-культурную автономию, за развитие образования и культуры на идише. Что же касается сионизма, то он представлял враждебное, конкурирующее течение, в том числе в социалистическом движении. Это были две принципиально разные установки. Одна – строить справедливое, новое общество на нынешней земле для уже живущего на ней человека, вместе с соседями-единомышленниками, сосуществуя с ними на принципах своего рода автономизма. Другая – строить нового человека на старо-новой, возрождаемо-создаваемой земле Эрец-Исраэль. Первая утопия гораздо более приземленна, вторая – более национал-романтична. Что не помешало реализоваться именно второй. Хотя, как это всегда случается с утопиями – в существенно измененном виде. Остатки вражды между этими течениями мы видим как в деятельности Евсекций в СССР (заметную часть в них составляли бывшие бундовцы), боровшихся с ивритом и остатками традиционного социального порядка, так и в определенном антиидишизме на ранних этапах истории Израиля.
– Кто финансировал Бунд и случалось ли так, что деньги шли в казну противоборствующих еврейских партий из одних и тех же источников?
– Никогда этим вопросом не занимался, но источники финансирования – всегда материя темная. Особенно для подпольных и полуподпольных организаций. Конечно, среди людей с радикальными взглядами были и выходцы из зажиточных семей. Некоторые из них сохранили какой-то доступ к семейным ресурсам. Но если подтекст вопроса – предположение, что наиболее богатые семейства хотели расшатать систему, то оно выглядит несколько комично. Тем, кто делает бизнес, меньше всего нужны революционные преобразования. Не вызывает доверия и идея, что эти семейства клали яйца в разные корзины, чтобы хеджировать риски. Но совершенно нормальна ситуация, когда одни члены семейства могли сочувствовать бундовцам, другие – сионистам, а третьи – надеяться на продолжение существующего порядка вещей. Не менее реалистично выглядит и ситуация, когда деньги давались на, скажем, культурные проекты без внимательного анализа их связей с теми или иными идеологическими течениями. Вообще, конспирология – одна из самых бессмысленных интеллектуальных отмычек. Анализ ресурсных потоков в политической борьбе может помочь понять какие-то особенности социального устройства, систему ценностей / интересов доноров и реципиентов этих потоков, иногда – локальные флуктуации в позициях и механике, но никак не природу политических движений или сущностные механизмы их деятельности.
«ЖЕЛТАЯ СУПЕРОБЛОЖКА»
Ярослав Леонтьев, историк
– Выход книги «Бунд. Документы и материалы 1894–1921» является большим событием или эта книга была рассчитана изначально на узкую аудиторию, в основном на специалистов?
– «Желтая суперобложка» – обычно так называют серию «Документальное наследие» политических партий, которая несколько лет назад стала лауреатом Госпремии по науке и технике, и после этого вышло еще энное количество томов, я затрудняюсь точно сказать, сколько именно. В них представлен широкий спектр наследия российских политических партий самых разных ориентаций: от крайне правых черносотенцев до ультралевых анархистов. Как я понимаю, эта книга стоит немного особняком в серии как посвященная национальной партии, потому что все прежние тома относятся именно к общероссийским партиям. Что касается аудитории, думаю, что эта книга не для массовой, широкой аудитории, но в то же время я бы не относил ее к исследованиям, интересным лишь узким специалистам. Книги этой серии поступают (это обычная практика рассылок) в российские университеты и в ведущие библиотеки. Они охотно приобретаются зарубежными университетами и научными центрами. Это важно, особенно для провинциальной аудитории, у которой нет возможности копаться в московских архивах. И конечно же, вся эта серия и данная книга в частности будут востребованы определенной частью политизированного сообщества и журналистами, которые тоже не пойдут искать в архивах, но отсюда почерпнут интересующие их идеологемы и мифологемы, смогут сверить устоявшиеся стереотипы с первоисточниками.
– Нашел в Интернете: «Троцкий выражал взгляды Бунда, от которого отпочковались все революционные партии и который дал 90% всех революционных лидеров».
– Как эксперт по политической истории ХХ века, отвечу одним словом: полная галиматья. Да тут и антисемитский душок, но еще больше – полное невежество. Троцкий никогда никакого отношения к Бунду не имел. Выходцев из Бунда, которые бы как личности сложились в других политических партиях, можно пересчитать по пальцам. К примеру, Мартов имел недолгое отношение к Бунду в Вильно, хотя Цедербаум к этому времени был уже сложившимся социал-демократом. Когда он оказался в ссылке, он, естественно, работал с той средой, которая там была. А дальше путь Мартова расходился с идеологией Бунда. Мог бы еще назвать эсера-максималиста Аарона Зверина, который тоже далеко отошел от бундовских и вообще от марксистских установок. Если отвлечься от этой утрированной, грубой постановки вопроса и порассуждать, насколько действительно был весом процент евреев в российском революционном движении и в российских политических партиях, то тут, несомненно, имеется определенная дифференциация. В одних партиях он был высоким – особенно на начальном этапе создания РСДРП. Процент евреев в руководстве был достаточно велик и в дальнейшем, когда в Центральном Комитете начались фракционные расколы. Но применительно к комитетам вне черт оседлости, где-нибудь на Урале или в Поволжье, это не было нормой. Да и само российское еврейство не было явлением однозначным, и если для одних фигур решение еврейского вопроса наряду с общими революционными вопросами имело принципиальное значение, то для других, скажем для того же Троцкого, абсолютно никакого значения не имело. Что касается другой массовой партии – эсеров, то хотя и там присутствовало определенное количество евреев в руководстве партии, в основном это были ассимилированные евреи, для них еврейский вопрос тоже не играл никакого значения. Хотя случались и исключения, такие, например, как Исаак Штейнберг, который был верующим человеком и стал одним из создателей Всемирного еврейского конгресса. Но опять-таки повторюсь: ни о каких 90% речи быть не может. Право, для меня как истинно русского человека это было бы даже оскорбительно!
– Как Бунд вписывался в другие еврейские организации, вообще в контекст бурной российской политики начала ХХ века?
– Здесь надо отметить, что в различные периоды своего существования эта организация проводила достаточно полярные тактические линии и даже политические курсы. Если, скажем, в период первой революции 1905–1907 годов по своей тактике Бунд был нацелен на вооруженное восстание, то есть стоял ближе к большевикам, то в дальнейшем была четкая трансформация Бунда в сторону меньшевиков. Хотя в самом Бунде тоже не было единства мнений: одни склонялись к меньшевикам-партийцам, выступавшим за сохранение социал-демократов в качестве нелегальных партий, другие поддерживали меньшевиков-ликвидаторов, выступавших за превращение социал-демократов в абсолютно легальное движение. В 1917 году лидеры Бунда, каким, к примеру, являлся Михаил Исаакович Либер, шли на самом правом фланге меньшевизма. Возникла даже такая карикатурная присказка Демьяна Бедного, начавшая гулять по газетным публикациям. Она объединяла имена лидеров правых меньшевиков и эсеров: «ГоцЛиберДан». Бунд, как наиболее крупная политическая организация, рассматривал себя в еврейском партийном движении в роли главенствующей партии, каковой он, в сущности, и был, по крайней мере по численности. Бундовцы могли найти общий язык с «поалейционистами», но не с примыкавшими к кадетам членами Еврейской Народной партии во главе с Семеном Дубновым. Конкурентами Бунда были сионисты, особенно не социалистической ориентации, и неонародническая СЕРП (Социалистическая Еврейская рабочая партия во главе с Марком Ратнером). Конечно, бундовцы входили в единое сообщество со всеми остальными социалистами и в период советских репрессий, когда они вместе отбывали срок в тюрьмах и ссылках.
– Как долго оглядывался «Альгемайнер-Юдише-Арбайтер-Бунд» на «Альгемайнер-Дойтшер-Арбайтер-Бунд» времен Лассаля, который действовал в эпоху, по словам одного из основоположников Бунда Абрама Яковлевича Мутника (кличка Глеб), «когда германский пролетариат ставил себе задачи, аналогичные с российским революционным движением»?
– На следствии по делу декабристов подследственный Василий Львович Давыдов, подтрунивая над следователями, замечательно ответил: «Не к немецкому “Тугенбунду”, а просто к бунту я принадлежал». Бунд вовсе не на «Альгемайнер-Дойтшер-Арбайтер-Бунд» оглядывался, он тоже к русскому бунту принадлежал. Но и здесь, конечно же, надо понимать, что все было в достаточной степени дифференцированно. С одной стороны, многие бундовцы оказались на самом-самом умеренно-социалистическом фланге, поддерживали Временное правительство, лозунг войны до победы и так далее. Но были же и очень левые бундовцы, которые потом раскололи Бунд, образовав Еврейский Коммунистический Союз Украины (Комфарбанда), и вот эти-то как раз принадлежали к русскому или к украинскому бунту.
БУНД – ОРГАНИЗАЦИЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ
Исаак Розенталь, историк, один из составителей книги
– Бунд сыграл важную роль в революции 1905 года, а каково было его влияние на революцию 1917 года?
– Бунд был радикальной социал-демократической организацией, объединявшей еврейских рабочих. Автономной частью РСДРП. Среди еврейских организаций России Бунд находился на левом фланге. Когда в РСДРП образовались два течения, две фракции – большевики и меньшевики, Бунд должен был решать, на чью сторону встать. Тактика Бунда в ходе революции 1905 года почти во всем совпадала с большевистской. Бунд ориентировался на крайние формы борьбы – всеобщую стачку и вооруженное восстание. Отказывался от каких-либо соглашений с еврейскими и не еврейскими политическими организациями. Бойкотировал выборы в первую Государственную думу. К 1917 году положение изменилось, большевики и меньшевики окончательно разошлись, оформились в две отдельные партии. Бунд стал частью партии меньшевиков. В меньшевистском руководстве играли видную роль такие лидеры Бунда, как Абрамович, Либер, Эрлих… Бунд поддержал Временное правительство, отменившее все законы и распоряжения царского времени, ограничивавшие евреев в правах. Был категорически против установки Ленина на развязывание так называемой социалистической революции. Когда большевики захватили власть, Бунд осудил Октябрьский переворот и создание однопартийного правительства из одних большевиков. Правда, левые меньшевики во главе с Мартовым, а с ними и Бунд не были последовательными: критиковали красный террор, но были за отпор белогвардейцам. Когда в ходе войны войска белогвардейцев начали приближаться к Москве, Бунд объявил мобилизацию своих членов в Красную Армию. Они сражались и на Южном, и на Польском фронтах. Но в годы Гражданской войны часть бундовцев вышла из партии. А в начале 1920 года, после погромов на Украине, произошли перемены в настроении еврейского населения и, естественно, в настроениях членов Бунда тоже. Конференция Бунда приняла решение о вступлении Бунда в РКП (б), то есть о самоликвидации. Коммунистов, бывших бундовцев, это не спасло в годы сталинского террора.
– Известно, что бундовцы ставили классовые интересы выше национальных. Солженицын в книге «Двести лет вместе» пишет о расправах евреев-рабочих над фабрикантами-евреями. Можно ли доверять Солженицыну, отношение которого к евреям назовем специфическим, и какую роль в этих погромах играли бундовцы?
– Солженицын в данном случае фиксирует реальный факт. Бунд, как и другие социал-демократы, следовал марксистскому учению о непримиримости классовых противоречий. Еврейские фабриканты в глазах сторонников Бунда были такими же классовыми врагами, как и любые другие капиталисты. Никакой солидарности всех евреев Бунд не признавал. По мнению Семена Дубнова, бундовцы, или бундисты, были фанатиками марксизма, разрушающими единство народа. Один из современников, посетивший в те годы Вильну, центр Бунда, наблюдал там среди бундовцев безграничную ненависть к существующему строю, вызывавшую одновременно взрывы самопожертвования и нетерпимость к инакомыслящим. Тут Бунд не отличался от других революционных партий.
– Что значила для бундовцев «национально-культурная автономия»? Какие еще еврейские партии, кроме Бунда, стояли на позициях автономии евреев в странах их проживания?
– Бунд не мог игнорировать национальную специфику той среды, которая составляла его опору – язык, психологию, исторические традиции. Он по-своему реагировал на антисемитизм и политику дискриминации еврейского населения России. Не мог он не считаться и с еврейскими погромами (кишиневским 1903 года и особенно погромами 1905–1906 годов). Бунд ответил на это созданием отрядов самообороны. Между тем лидеры РСДРП инкриминировали Бунду национализм. В этом проявлялась характерная и для большевиков, и для меньшевиков недооценка национального вопроса. Они были уверены, что еврейский вопрос будет сразу и навсегда решен в результате свержения самодержавия. Не Ленин, не Мартов, лидер меньшевиков, не считали евреев нацией. Так же как, впрочем, и Маркс. На обвинение в национализме лидеры Бунда отвечали: Бунд организация не националистическая, а национальная. Они решили, что общая программа РСДРП, которую они признавали, должна быть дополнена собственной национальной программой. Такой программой явилась программа национально-культурной автономии. Она была заимствована у австрийских социал-демократов и принята VI съездом Бунда в октябре 1905 года. Согласно этой программе, из ведения центральной государственной власти изымались функции, касающиеся культуры евреев, и передавались учреждениям, избранным еврейским населением.
– Жаботинский писал: «Наша еврейская затрата на дело обновления России не была соразмерна ни с нашими интересами, ни с нашим значением, ни с нашими силами <…> мы заплатили больше, непомерно, безумно больше того, что могли заплатить, и того, что стоило заплатить…» Эти слова можно отнести и в адрес Бунда?
– Было ли несоразмерным, то есть чрезмерным, участие евреев в русской революции? Предъявлять претензии ушедшим поколениям – бессмысленно. Нужно понять, в силу каких причин они действовали так, а не иначе. Нужно знать, каким было это участие. Евреи примыкали к разным партиям. Соотношение между ними менялось. Бунд в пору своих наибольших успехов – в 1906 году – насчитывал около 34 тысяч членов, а в 1917 году – за список Бунда голосовала 31 тысяча избирателей. Значительно меньше, чем за блок религиозных партий и сионистов, за которых проголосовало свыше 400 тысяч. А между тем накануне первой мировой войны еврейское население России составляло около 7 миллионов человек. Если же говорить об общероссийских революционных партиях, то евреев было больше среди меньшевиков. Сравнительно умеренной фракции, по сравнению с большевиками. Но и те и другие чувствовали себя и вели себя как интернационалисты. Еврейство как таковое было им чуждо. Это относится и к Троцкому – второму человеку у большевиков, и к Мартову, самому популярному из меньшевиков. Так что, во-первых, нужно различать участие в революционном движении и сочувствие ему, которое тоже не было всеобщим, и, во-вторых, считаться с тем, что социалистические идеи в то время были распространены во всем мире, не только в России.
Эта книга о Бунде, конечно, помимо всего прочего, «партийно-исторического», еще и книга о вековечных чаяниях угнетенного народа, о том, какими путями-дорогами пробивался он к заветной мечте. Какая из них оказалась истинной, и по выходу этой книги неясно. Но на вопрос: «Нужна ли сегодня партия еврею?» – ответить, пожалуй, можно: пока что нет.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.