[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ НОЯБРЬ 2010 ХЕШВАН 5771 – 11(223)
НЕ НАЧАЛО ЛИ ПЕРЕМЕНЫ?
Михаил Эдельштейн
Церемония вручения главной телевизионной премии «ТЭФИ» в этом году неожиданно закончилась скандалом. Точнее говоря – церемонии закончились скандалами. Потому что церемоний было две, а скандалов – три. И это только настоящих, полноформатных. Мелкие на таком роскошном фоне как-то и считать лень. Можно сказать, что «ТЭФИ» оказалась напичкана скандалами, как филипповская булка изюмом. По случаю все это великолепие разразилось в ту же неделю, что и отставка Лужкова, – так вот, по частоте упоминаний в СМИ события на «ТЭФИ» лишь чуть-чуть уступили изгнанию московского мэра.
Феликс Дектор зачитывает письмо Олега Дормана на церемонии вручения «ТЭФИ». Петербург. 25 сентября 2010 года
Итак, обо всем по порядку. Сначала 20 сентября телеакадемики собрались в Москве, чтобы вручить премии в категории «Профессии». И обнесли наградами режиссера сериала «Школа» Валерию Гай-Германику и автора документального фильма «Зворыкин-Муромец» Леонида Парфенова. После чего интеллигентный Парфенов промолчал, а буйная Германика, наоборот, дала матерное интервью «Комсомольской правде», где, среди прочего, заявила, что пенсионеры, засевшие в Академии, понятия не имеют о профессии и потому она уходит мыть полы в «Макдональдсе». Общественное мнение отреагировало на истерику быстро и жестко. Сочувствующих девушке, кажется, не нашлось, отклики различались не столько по содержанию, сколько по интонации – кто клеймил позором, кто просто стебался: «Валерию Гай-Германику обидели на “ТЭФИ”. Первый приз достался режиссеру Гей-Славянике».
Хотя понять Германику вполне можно: «Школа», конечно, не шедевр, но, по крайней мере, вещь яркая и неординарная, тогда как продукт Андрея Кравчука, получившего приз за сериал «Адмиралъ», – просто помпезная псевдоисторическая лажа. Понятно и молчание Парфенова. Награда за лучший документальный фильм досталась проекту под названием «Массовка», который, согласно положению о премии, вообще не должен был участвовать в конкурсе, так как появился на экранах позже 31 мая 2010 года. Но автор сценария «Массовки» известный телевизионщик Марк Глейхенгауз тяжело болен, и Академия согласилась допустить его работу к конкурсу вне регламента. Какие уж тут споры о сравнительных профессиональных достоинствах проектов!
Но все это оказалось легкой разминкой перед вручением «ТЭФИ» в категории «Лица», прошедшим 25 сентября в Петербурге. Специальный приз Телеакадемии был присужден документальному сериалу «Подстрочник» (см. о нем: Лехаим. 2009. № 10). Однако вышедший на сцену продюсер сериала Феликс Дектор статуэтку не принял, а вместо этого зачитал письмо режиссера Олега Дормана:
Уважаемые коллеги,
когда Академия предложила нам выставить фильм «Подстрочник» для участия в соревновании, мы отказались. Мы не хотели получать премию «ТЭФИ» и не хотели объяснять, почему. Тем не менее премия присуждена. Я не могу ее принять и вынужден объяснить причины публично. <...>
Среди членов Академии, ее жюри, учредителей и так далее – люди, из-за которых наш фильм одиннадцать лет не мог попасть к зрителям. Люди, которые презирают публику и которые сделали телевидение главным фактором нравственной и общественной катастрофы, произошедшей за десять последних лет. <...>
Получив в руки величайшую власть, какой, увы, обладает у нас телевидение, его руководители, редакторы, продюсеры, журналисты не смеют делать зрителей хуже. Они не имеют права развращать, превращать нас в сброд, в злую, алчную, пошлую толпу. У них нет права давать награды «Подстрочнику». Успех Лилианны Зиновьевны Лунгиной им не принадлежит.
Когда письмо было дочитано до конца, зал встал и долго стоя аплодировал отсутствующему Дорману. И эта-то овация, разумеется, является самой интригующей частью всего происшедшего. Людей только что публично выпороли, а они встают и дружно благодарят экзекутора – как это понимать? Президент Академии российского телевидения и по совместительству ведущий церемонии Михаил Швыдкой предложил было рассматривать случившееся как «еще одно свидетельство того, что на телевидении работают умные, талантливые люди, которые своими аплодисментами оценили этот жест». Но спустя несколько дней все же не выдержал и в интервью «Известиям» расценил поведение коллег как мазохизм: «Олегу Вениаминовичу присутствующие устроили овацию, хотя он их обвинял в том, что они оболванивают народ и виноваты в его деградации».
Раздражение Швыдкого понятно: у него есть все основания считать, что слова Дормана относятся в первую очередь к нему (ну, или напополам с Константином Эрнстом). В марте он уже вручал режиссеру премию «Ника» и тогда выслушал от Дормана примерно следующее: «Если бы 11 лет бесчисленные продюсеры и чиновники, в том числе и Михаил Ефимович Швыдкой, не объясняли мне, что этот фильм никому не нужен, то эту премию могла бы получить Лилианна Зиновьевна Лунгина». Экс-министр культуры считает эти претензии нелепыми и не понимает, почему он оказался крайним: «Видит Б-г, если бы я знал, что они ему нужны, я бы эти деньги дал – я к тому же и с семьей Лунгиных хорошо знаком и с большой теплотой и уважением к ним отношусь». Впрочем, видимо, за время, прошедшее с раздачи статуэток, Швыдкого так допекли вопросами о Дормане, что он решил перейти в контрнаступление и несколько раз публично повторил: устраивать шоу из отказа от премии – «это не лучший способ утверждать себя в жизни», а в поведении Дормана присутствует «какая-то истеричная неинтеллигентность».
Но вернемся к тем самым аплодисментам. Феликс Дектор полагает, что особого значения овации предавать не стоит. «Эти люди просто соблюдают условности светской жизни. Говорит Швыдкой – они аплодируют. Зачитали телеграмму премьер-министра – аплодируют. Прозвучало письмо Дормана – опять аплодируют. То есть одни и те же люди аплодируют и туда и сюда». Сходное мнение сформулировал литературный критик и просто умный человек Александр Гаврилов: «В андерсеновской сказке факт того, что король голый шастает перед подданными, делал его меньше королем. А когда король говорит: “Назначаю этого юношу придворным говорителем правды. Правда нам нужна, попросту говоря, необходима для поднятия уровня морали в королевстве” – и все это время продолжая помахивать срамным удом перед изумленными горожанками – в этом есть какая-то ужасающая непробиваемость».
На мой, возможно, неоправданно оптимистичный и человеколюбивый взгляд, дело обстоит все же несколько по-иному. Суть происшедшего видится мне в том, что телевизионщики сами устали от своего конформизма и от своего продукта. И Дорман – может быть, неожиданно для себя – озвучил их коллективное бессознательное. Понятно же, что речь в его письме шла не о том, что кто-то кому-то не дал денег, а о том, что уважаемые члены высокого ареопага создали ситуацию, при которой все мало-мальски вменяемое отсекается на дальних подступах к экрану в качестве неформата. И вот эта-то ситуация всерьез утомила даже тех, кто ее долгие годы в поте лица отстраивал.
Усталость телевизионного сообщества от собственного убожества и лжи подчеркнул скандал, разразившийся на той же церемонии (вернее, сразу после нее) вокруг награждения Мананы Асламазян. Перед началом «ТЭФИ» присутствующим был роздан пресс-релиз, из которого следовало, что Асламазян получила премию в самой почетной номинации: «За личный вклад в развитие российского телевидения». Однако со сцены имя Асламазян не прозвучало, что и послужило непосредственной причиной бучи. Владимир Познер и Светлана Сорокина даже пригрозили выходом из состава Академии, если им не представят убедительных объяснений случившегося.
Разгадка столь бурной реакции проста. Асламазян полтора десятилетия руководила организацией «Интерньюс», занимавшейся гуманитарными проектами в области электронных СМИ, в первую очередь подготовкой кадров для регионального телевидения. В январе 2007 года ее задержали на шереметьевской таможне и через некоторое время предъявили обвинение в контрабанде валюты. Сомнения в политической подоплеке происходящего окончательно отпали через пару месяцев, когда в офисе «Интерньюс» был проведен обыск, сопровождавшийся изъятием документации и серверов. И хотя дело Асламазян вскоре дошло до Конституционного суда и было прекращено, сама она с тех пор живет во Франции, а ее проекты в России свернуты.
Отдуваться за умолчание вновь пришлось Швыдкому. Возмущение коллег и прессы он назвал «непонятным цирком», а ситуацию объяснил просто: награждение отсутствующего лауреата нетелегенично, «Пятому каналу» пришлось бы вырезать эти кадры, и, чтобы никто не мог обвинить телевизионщиков в цензуре, ведущий предпочел вызвать огонь на себя. В итоге правление Телеакадемии через три дня собралось на специальное заседание и признало поведение ведущего ошибочным. Швыдкой заявление правления подписал, но постфактум не отказал себе в удовольствии съязвить: «Я рад, что Академия российского телевидения <…> сумела исправить ошибку руководителя и хотя бы частично отмыться от упреков в Кремлебоязни. Я рад, что тем самым Академия подвела черту под событиями 2007 года, когда она не только не решилась проголосовать за вручение премии “ТЭФИ” Манане Асламазян, но и не поддержала ее в трудную минуту».
На самом деле все это ужасно напоминает год эдак 1989-й: телевизионщики фрондируют, начальство фронду в душе поддерживает, но на всякий случай на публике чего-то недоговаривает – скорее по привычке, чем по необходимости. Телевидение ведь, кроме всего прочего, большое и чуткое ухо, локатор, первым улавливающий разницу между «еще нельзя» и «уже можно». И случившееся на «ТЭФИ» – вполне типичный конфликт начального этапа оттепели, перестройки тож. Причем налицо даже некоторый прогресс: Швыдкой на порядок обаятельнее Кравченко, да и Медведев не Горбачев, при всем уважении к последнему.
А оттепель несет с собой не только либерализацию, но и интеллектуализацию. И если сам Дорман отказывается видеть в выходе его фильма на экраны тенденцию («это не тенденция, а ситуация, на телевидении ничего не меняется»), то для зрителя «Подстрочник» вместе, скажем, с недавним «Отделом» Александра Архангельского складываются во вполне очевидную линию. Другое дело, что процесс этот имеет естественные ограничители – телевидение вообще придумано не для нас, а для тех, кто выбирает между «Смехопанорамой» и «Comedy Club» (ну хорошо, хорошо, добавлю «Прожекторперисхилтон», чтобы никого не обидеть). По формулировке Александра Архангельского, ТВ – «машина, работающая 24 часа в сутки», и возможности индивидуального творчества на этом конвейере заведомо ограничены: начальство, озадаченное созданием поточного продукта, «не будет специально заказывать штучный товар». Однако, если нестандартный проект, как то было с «Подстрочником», все же пробивается самотеком к телевизионному начальству сквозь плотный слой по определению инертных менеджеров среднего звена, – он имеет все шансы выйти в эфир. Тем более что в последнее время, констатирует Архангельский, телевидение «на ощупь, как слепой, начинает искать возможность говорить чуть более содержательно, чуть более сложно, чем раньше. И предложение такого разговора пока гораздо ниже, чем спрос».
Так что кое-что интересное нам в ближайшие пару лет все же покажут.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.