ИЗ-ПОД ПРОПаГАНДЫ

Алексей Мокроусов

 

Режиссер Яэль Херсонски

Неоконченный фильм (Shtikat Haarchion)

Израиль; Германия, 2009

Участник 32-го ММКФ

В 1942 году в Варшаву из Германии прибыла группа кинооператоров. Им поручили снимать повседневную жизнь еврейского гетто, не объяснив целей таких съемок. Сохранившийся материал продолжительностью в 62 минуты так и не был смонтирован. Коробки с пленками нашли после войны, их передали на хранение в один из архивов ГДР. Съемки сочли подлинными, их использовали в документальных лентах по истории нацизма. Но впервые кинопленки из Варшавского гетто стали предметом специального расследования.

По-прежнему остается неясным, кто тогда снимал, каковы были цели заказчика. Съемки прекратились незадолго до начала ликвидации гетто, массовой депортации его жителей в концлагерь. Между тем камера настаивает на обыденности запечатленной жизни, которая вдруг разрушается демонизацией происходящего, болезненным контрастом между богатыми и нищими, чудовищным расслоением общества. Одни сидят в ресторанах, танцуют, пьют шампанское, покупают мясо. Другие попрошайничают и выволакивают по утрам трупы из квартир на тротуар у подъезда. Кажется, это выглядит нормой: люди идут мимо, перешагивают через мертвых, словно их не замечая, будто это привычное дело – лежащее тело, за которым рано или поздно при­едут двое с тележкой. Потом по длинному желобу трупы сваливают в одну большую яму. Камера бесстрастно наблюдает за процессом.

Яэль Херсонски попыталась восстановить историю фильма. Она проанализировала множество документов, связанных с гетто, мемуары и дневники, запечатлевшие жизнь его обитателей. Так, переживший Холокост Владислав Шпильман вспоминает, как «немцы нашли себе новое занятие – начали ежедневно снимать нас на кинопленку. Зачем? Они вбегали в ресторан, приказывали официантам поставить на стол лучшие блюда и дорогой алкоголь, посетителям приказывали улыбаться, есть и пить, и это зрелище запечатлевали на пленке. В кинотеатре “Фемина” на улице Лсшно снимали спектакли оперетты и выступления симфонического оркестра под управлением Мариана Нойтеха, которые проходили там раз в неделю. <…> Однажды согнали мужчин и женщин в баню, всем приказали раздеться донага и мыться в общем помещении, и эту странную сцену тоже во всех деталях запечатлели на пленке» (из книги В. Шпильмана «Пианист. Варшавские дневники 1939–1945» (М.;
Иерусалим: Мосты культуры/Гешарим, 2003).

Глава юденрата (еврейского органа самоуправления гетто) бывший польский сенатор Адам Черняков в своих дневниках прописал обстоятельства съемок фильма (английский перевод вышел в 1979 году). Это была не хроникальная, но постановочная лента. Сцены режиссировались согласно неизвестному сценарию. Черняков должен был разыскать людей для сцены в ресторане и предоставить еду и напитки за счет общины. Он принимал у себя делегацию старейшин и приводил к себе посторонних людей, которые выглядели в фильме так, словно находятся у себя дома.

В рабочих материалах фильма Херсонски удалось найти подтверждение описанному. Из-за незавершенности процесса монтажа сохранились дубли некоторых сцен, их не успели уничтожить. Разница в версиях незначительна, но именно она доказывает постановочный характер того, что должно было выглядеть запечатленной реальностью. На некоторых кадрах – например, в сцене в мясной лавке, торгующей кониной, – можно увидеть операторов, участвующих в съемках и дающих указания статистам. Имена операторов долгое время оставались неизвестны, пока не обнаружились следы одного из них. После войны тот поменял профессию, но, как утверждается в «Неоконченном фильме», старательно уничтожал пленки, которые снимал для нацистов. В 60‑х годах его допрашивали по другому делу, в протоколах сохранились и вопросы-ответы, связанные с Варшавским гетто.

Поначалу допрашиваемый мало что помнил, утверждал, например, что был командирован в польскую столицу зимой, а не в мае 1942 года, незадолго до начала депортации. Память улучшалась по мере предъявления документов 1942 года, например датированного билета в Варшаву на его имя. Съемками руководил какой-то офицер из местной части. Должен ли был фильм обеспечить идеологическое прикрытие уже тогда планировавшейся депортации? Или, как пишет Шпильман, он «предназначался для заграницы и для немцев в Германии. Если бы какие-то сведения накануне ликвидации гетто просочились наружу, эти фильмы призваны были развеять тревожные слухи, а также послужить доказательством, что евреям в Варшаве живется хорошо и <...> что они лишены нравственности и недостойны уважения, поскольку мужчины и женщины моются вместе, бесстыдно раздеваясь на глазах друг у друга»?

Авторы съемок в гетто проявили виртуозное мастерство в постановке реальности, подменяя суть документального кино при помощи простых, но действенных средств. Потребовалось философское образование Яэль Херсонски, ее прежний опыт режиссера и монтажера – а это ее первая полнометражная лента, – чтобы показать, как функционировала пропагандистская машина Третьего рейха. Фальсифицированная реальность нуждается в манипулируемых образах. Иначе не создать картину мира, которая нужна власти. Хорошо, что иногда правда все же проскальзывает наружу.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.