[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2010 АВ 5770 – 8(220)
ТШУВА
Адин Штейнзальц
Слово «тшува» проще всего перевести с иврита как «раскаяние». Но, во-первых, это слово, понятное всем, несет в русском языке христианскую коннотацию, а во-вторых, не передает ряд аспектов еврейского понятия «тшува». Оно определяет процесс возвращения к вере во всей его философско-теологической сложности. Перевод, более близкий и по значению, и этимологически, – «возвращение». Возвращение в поисках того, что утрачено на жизненном пути, к прерванному разговору с собственной душой. Осознав несостоятельность своего представления о мироздании, мы останавливаемся, начинаем размышлять, почему потеряли верное направление, и в конце концов возвращаемся к своим истокам и корням. Впрочем, даже если «возвращающийся» не был изначально религиозным человеком, мы говорим именно о возвращении – если не к личному, то к общееврейскому истоку.
Маршрут этого возвращения каждый выбирает сам. Неповторимость личности человека определяет и уникальность избираемой им дороги, у него нет и не может быть попутчиков. К счастью, врата Небес многочисленны. Каждый, кто ощущает неодолимую потребность вернуться к вере, входит в свои собственные, только для него созданные врата. По этому поводу вспоминается описанная в Талмуде история царя Менаше (одного из неудачнейших правителей в истории Иудеи): когда ангелы закрыли перед ним Врата раскаяния, Сам Всевышний создал для него еще одни.
Потребность раскаяться появляется у человека, когда он осознает необходимость глобального изменения всей сложившейся у него системы ценностей. И здесь важно не переусердствовать в самобичевании: ведь, соприкоснувшись со злом, всегда пачкаешься, как и от соприкосновения с грязью. Люди, в той или иной степени предрасположенные к мазохизму, склонны, осознанно или неосознанно, вновь и вновь возвращаться к воспоминаниям о совершенных ими промахах. Из анализа прошлого следует извлекать практические выводы на будущее, и он не должен превращаться в «расчесывание ран». Тот, кто приближается к раскаянию, тот, кто совершает тшуву, не только приходит к мысли о необходимости исправления, но и ощущает готовность, проанализировав прошлое и допущенные когда-то ошибки, подняться на новый уровень сознания. Тшува ставит перед нами не только психологические, но и общемировоззренческие проблемы, прежде всего, проблему понимания категории времени в традиционном контексте.
Однонаправленность времени считается строго установленным фактом, так что выражение «совершить тшуву» звучит парадоксально: вернуться в прошлое, казалось бы, невозможно. Но ведь процесс духовного возвращения совершается не в обычном мире, а в пространстве, неподвластном физическим законам, где будущее и прошлое существуют одновременно и сливаются в бесконечность. В нем нет «точки невозвращения» и необратимых событий. В процессе тшувы мы оказываемся в реальности, где действуют совсем иные законы, где мы можем полностью измениться, поменяв местами плюсы и минусы или заменив всю систему координат. Это делает понятным следующее свойство тшувы: мы верим, что при определенных условиях она превращает грехи прошлого в заслуги.
Чтобы подняться до этого уровня, необходимо досконально разобраться в себе, проникнув в самые укромные уголки своей души. Впрочем, задача куда сложнее, нежели всеобъемлющий самоанализ. Если мы не просто раскаиваемся в грехах прошлого, но и видим будущее в возвращении к вере, нам приходится погружаться в те сокровеннейшие глубины нашего существа, где душа соприкасается с Б‑гом. Только там, в зоне вечных сумерек, можно найти отправную точку для новой системы ценностей. Возвращающийся к вере должен быть готов к тому, что чувства, которые он при этом испытает, вытеснят прежние, сопровождавшие проступок, да и те, что подтолкнули его к тшуве.
Этот путь особенно сложен, поскольку обычно представляет собой непрерывный процесс, в котором трудно, а то и невозможно поставить точку. Действительно, в какой-то момент мы полагаем, что достигли необходимой глубины, но тут же осознаем, что это не так; процесс продолжается, и мы погружаемся еще глубже. Заметим, что наше изначальное беспокойство не обязательно проистекает из памяти об очевидной ошибке; оно может быть вызвано поступком, представлявшимся нам достойным похвалы; однако в результате нашей духовной эволюции этот поступок стал восприниматься нами как греховный. Таким образом, тшува исправляет не только безусловные грехи, но и нейтральные, а то и добрые дела, совершенные не лучшим образом.
Нам часто хочется однозначности там, где ей нет места. Манихейское, контрастное разделение добра и зла не вписывается в подлинную сложность жизни, ведь даже в таком «однозначном» жанре, как вестерн, хорошие и плохие парни все-таки чем-то схожи. Нельзя ожидать, что столь сложный процесс, как тшува, будет окрашен в черный и белый цвета.
Возвращение к вере – это составление плана на будущее. Его цель – определить новую шкалу ценностей, соответствующую новому духовному уровню. Бесполезно и вредно фиксировать мысли об ошибках, совершенных в прошлом. Они должны стать деталями «машины времени», с помощью которой мы не только ликвидируем ущерб, нанесенный нашей личности в прошлом, но и преобразуем само прошлое.
В основополагающей книге каббалы «Зоар» мы читаем: «Чем более человек способен превратить темноту в свет и горечь в сладость, тем выше ворота, которые для него будут раскрыты». Достижение такого уровня свидетельствует о высокой степени духовного преобразования, ведь критерий совершенной инверсии – именно степень преобразования прошлого. Анализируя свое прошлое, свои проступки, недостаточно лишь молиться о том, чтобы нас простили за зло, причиненное нами кому-то. Это еще не тшува, от нас требуется большее: превратить былые ошибки в отправную точку новой, совершенной биографии. Предельно кратко я сформулировал бы это так: не будьте пленниками былых неудач, стройте будущее из переосмысленного прошлого.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.