[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2010 АВ 5770 – 8(220)
Пьяный силен
Аркадий Ковельман
Хотите –
буду от мяса бешеный
– и, как небо, меняя тона –
хотите –
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а – облако в штанах!
Владимир Маяковский.
Облако в штанах
Это были мои любимые стихи. Их медицинский аспект стал мне ясен, когда я прочел «И восходит солнце» Хемингуэя. В русском переводе роман назывался «Фиеста». Человек получил глупое ранение во время бегства на Итальянском фронте. У такого человека есть лишь одно утешение, да и то отложенное: Г-сподь даст ему «руку и имя» или «место и имя», по-еврейски – яд ва-шем (Йешаяу, 56:4-5). Впрочем, это касается только тех евнухов, которые «крепко держатся завета Моего».
Пьяный силен (фрагмент). Мрамор, II век н. э. Лувр
Здесь самое время сказать что-нибудь банальное и плоское. Например: плотский Израиль – духовный Израиль. Плотский Израиль – евреи, духовный – христиане. Евреи рождают детей, чтобы достичь телесного бессмертия в поколениях. Христиане же идеалом считают монашество, а бессмертие чают в Царствии Небесном. И не только это – Ориген, отец церкви и светоч богословия, оскопил себя в молодости, чтобы исполнилось сказанное в Евангелии: «Ибо есть скопцы, которые из материнского чрева родились так; и есть скопцы, которые оскоплены от людей; и есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царствия Небесного. Кто может вместить, да вместит» (Мф., 19:12).
Когда патриарх Деметрий изгнал Оригена из Александрии Египетской, тот поселился в Кесарии Приморской, столице римской провинции Палестина. И здесь общался с еврейскими мудрецами, у них учился и их учил. Но с рабби Йеошуа бен Кархой у него не было шансов встретиться – разрыв в два поколения. Так что анекдот из трактата Шабат (152а) не про Оригена, а про какого-то другого кастрата. И вот эта история. Некий кастрат спросил у рабби Йеошуа бен Кархи: «Сколько отсюда до Кархины?» Спросил с намеком, ведь карха – лысина, плешь, да и сам рабби был плешив. Ответил ему рабби Йеошуа: «Столько же, сколько до Гавзины». Это тоже намек, ведь гавзаа – кастрат, евнух. И услышал следующее заявление: «Плешивый козел стоит четыре динария». И ответил: «Холощеный козел стоит восемь». Заметил кастрат, что рабби Йеошуа босой, сказал ему: «На коне – царь, на осле – свободный, в обуви – просто человек, а тот, кто не имеет ничего из этого, – хуже мертвеца». «О евнух, евнух, – воскликнул рабби Йеошуа, – о трех вещах ты сказал, о трех вещах услышишь: краса лица – борода, радость сердца – жена, “наследие от Г-спода – дети” (Теилим, 127:3). Да будет благословен Вездесущий, лишивший тебя всего этого». А что евнух, герой этой истории, – христианин, несомненно. Ведь несколько раз называет его рабби Йеошуа еретиком, отступником (минаа).
В этой оппозиции плотского и духовного не все так просто. «Духовный» здесь, конечно, кастрат. А «плотский»? Лысый босяк и грубиян, как сказали бы наши одесские предки. И не он один такой. Вот и рабби Йеошуа бен Хананья был на редкость уродлив. Спросила его дочь кесаря: «Как это так? Прекрасная мудрость в безобразном сосуде!» Ответил ей рабби: «Посмотри на дом своего отца. Где там хранится вино?» «В глиняных сосудах, – сказала она. – Весь мир хранит вино в глиняных сосудах! Неужели и кесарь тоже? Нет, вам надо хранить вино в золотых сосудах и серебряных». Перелила она вино в золотые и серебряные сосуды, и оно скисло. Сказал ей рабби Йеошуа бен Хананья: «Так же и наше учение!» «Но ведь есть среди ученых людей и люди красивые», – сказала дочь кесаря. Ответил ей рабби Йеошуа: «Безобразными они были бы еще ученее!» Таков рассказ из трактата Недарим (50б).
Эти еврейские шуточки мы где-то уже слышали. Где-то уже читали про лысого, с шишкой на лбу, босого мудреца с выпученными глазами и вздернутым носом. Совсем как пьяный силен из тех, что гоняются за нимфами. Но раскройте его, как раскрывают фигурку козлоногого силена или сатира. В таких фигурках греки хранили благовония и драгоценности. Сократ же полон мудростью и добродетелью. И отношение к юношам у него самое платоническое. Ведь для него важна красота сама по себе, а не плотская любовь. От плотской любви он бежит, оставляя Алкивиада в недоумении. В переносном смысле он – скопец, хотя у него есть жена Ксантиппа и трое сыновей. Молится же он так: «Милый Пан и другие здешние боги, дайте мне стать внутренне прекрасным! А то, что у меня извне, пусть будет дружественно тому, что у меня внутри».
Сам себя Сократ сравнивал с оводом, который приставлен к афинянам как к коню, благородному, но обленившемуся от тучности. Вот и носится овод по городу, жалит, задает вопросы, слова не говорит в простоте, строит свои парадоксы и логические ловушки. Донимает почтенных афинян, привыкших думать банально, жить банально и судить банально. И потому дом его заброшен, жена его Ксантиппа зудит от бедности и вредности. А поэт так описал полет и укусы овода:
Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца
лоскут…
Сократ. Предположительно работа Лисиппа. IV век до н. э.
Что же до наших мудрецов, то вы не найдете у них банальности и пошлости. Каждый мидраш – парадокс. А что такое парадокс? Пара-доксос – против доксы, против пустой видимости и вульгарного общего мнения. И вот пример. Сказал Реш Лакиш: «Пойдем и поклонимся отцам нашим. Если бы не согрешили они с золотым тельцом, мы не родились бы на свет. Ибо написано: “Сказал Я: Боги вы, и все вы – сыны Всевышнего. Но вы умрете как человеки…”» Пока не согрешили евреи с золотым тельцом, они были сыновьями Всевышнего, смерти были не подвержены подобно ангелам, но и не рождали, как не рождают ангелы. А когда согрешили – стали умирать «как человеки» и детей рождать «как человеки». И от них рождены мы – Израиль. И потому будем благодарны нашим отцам за их грех! Так в трактате Авода зара (5а).
В трактате Йома (69б) рассказано, как во времена Эзры евреи просили Г-спода избавить их от Страсти к разврату. Помолились, и Страсть к разврату была отдана им на расправу. Сказал евреям пророк Зхарья: «Смотрите, если убьете ее, мир перестанет существовать!» Они связали ее на три дня, кинулись искать свежие яйца и не нашли во всей Земле Израиля. Воскликнули: «Что делать нам теперь? Убьем ее – мир перестанет существовать!» Выкололи ей глаза и отпустили. И всего прибытка, что мужчины больше не соблазняются кровными родственницами!
Задолго до Бернарда де Мандевиля с его «Басней о пчелах» догадались наши мудрецы, что из частных пороков следуют общественные выгоды. И так истолковали слова Торы «И увидел Б-г все, что Он создал, и вот, хорошо весьма»: и добродетели хороши, и пороки (и хорошие, и дурные наклонности)! А разве пороки могут быть хорошими? Конечно, нет! Но без них не строил бы человек себе дом, не брал бы жену, не рождал бы детей, не занимался бы торговлей. И мудро сказал Шломо: «Видел я также, что всякий труд и всякий успех в делах – от зависти человека к ближнему своему» (Коелет, 4:4). Это в Берешит раба (9:7). Общество не может существовать без зависти и без похоти. Такой парадокс.
И на том спасибо, что от страсти к идолослужению избавил Г-сподь евреев. Ведь и пророчество иссякло, и Храм разрушен, и царства больше нет. Но есть неистовая любовь к Торе, и есть «окровавленный сердца лоскут», чтобы дразнить зажиревшую мысль. Вопреки выгоде и обыкновению. Совсем как дразнили красной тряпкой быка на корриде в романе Хемингуэя «И восходит солнце». Там рассказано о бедном Джейкобе Барнсе, получившем смешную рану в Италии. Эта рана избавила его от похоти и причислила к потерянному поколению. Потерянным поколением были они все, по слову Гертруды Стайн. Поколение Джейкоба. Джейкоб – это Яаков, тот самый Яаков, который после схватки с ангелом стал называться Израилем. «У вас ужасно ветхозаветное имя, Джейк», – заметила Бретт.
И название у романа ветхозаветное, и эпиграф взят из книги Коелет вместе со словами Гертруды Стайн о потерянном поколении: «Поколение проходит, и поколение приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит». И нет смысла возвращаться в Париж. Ведь это было бы продолжением фиесты, возвращением на пир.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.