[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АВГУСТ 2010 АВ 5770 – 8(220)
ДИСКУССИЯ РАББИ АКИВЫ
Михаил Горелик
Продолжение диалога, начатого в книге Михаила Горелика «Разговоры с раввином Адином Штейнзальцем».
– Мы с вами говорили об Интернете как о символе мира, который хочет жить без границ. И о кризисе, возникающем при последовательном снятии всех границ и неизбежно оборачивающемся поиском новых: новых «нельзя», «можно» и «нужно». И вы сказали, что в результате этого кризиса человек поворачивается лицом к традиционным ценностям.
– Вовсе не обязательно. Может повернуться, а может, как мы с вами прекрасно знаем, и не повернуться. Это лишь одна из возможностей. Одна из многих возможностей.
– Ну хорошо, он делает именно такой выбор. Не окажется ли он в своеобразной ловушке, перейдя от мира без границ к законсервированному, архаичному и враждебному современности миру с железобетонными границами, через которые не то что птица – не может перелететь даже ветер времени?
– Не исключено, всякое бывает, но все-таки совершенно не обязательно: почему же непременно законсервированному, архаичному и враждебному? Будто динамичный, современный и дружелюбный мир не нуждается в границах. И потом, ведь нередко бывает, что ветер времени – это чумное поветрие; тогда пусть он действительно лучше задержится на границе: если она способна его удержать, честь ей и хвала! Впрочем, проблема, о которой вы говорите, реально существует. Отличительная черта традиционного общества – консерватизм, любовь к границам и нелюбовь к новшествам. Это, кстати, относится к науке и к бизнесу. Вспомните, сколько веков держалось в науке аристотелианство и модель Птолемея; вспомните, как институт цехов боролся против любых нововведений. У традиционного общества страх перед новыми вещами. Помимо всего прочего, этот страх религиозно обоснован: Всевышний не создал этих вещей? Ведь не создал? А раз не создал, значит, и не надо. Если бы Всевышний хотел, чтобы мы летали, мы бы рождались с крыльями.
– Рожденный ползать летать не может.
– Почему не может? Может. Но определенно не должен: ведь это опасное искажение замысла Творца, создавшего совершенный мир. Парадокс в том, что еврейское понимание жизни, на котором было построено и стоит доныне еврейское традиционное общество, придерживается иной точки зрения. Мы считаем, что Всевышний создал мир несовершенным, что мир, созданный Им, требует усовершенствования.
– Всевышний создал мир несовершенным? Я вас правильно понял?
– Именно так. В Талмуде приводится дискуссия, которая имела место почти две тысячи лет тому назад, но продолжает сохранять свою актуальность. Рабби Акива обсуждал с одним высокопоставленным римским чиновником ту же проблему, что и мы с вами. Рабби Акива утверждал, что люди могут делать кое-что получше Всевышнего. Например, хлеб: разве хлеб не более совершенное создание, нежели пшеница?
Академическая сторона дела волновала римлянина меньше всего. Речь шла о вещах, имеющих четкий политический и юридический смысл: римская власть объявила обрезание уголовным преступлением. Чиновник не хотел эксцессов и адресовал свой теологический аргумент через рабби Акиву всему еврейскому миру. Аргумент представлялся ему безукоризненным. Если Всевышний сотворил человека совершенным (а ведь известно, что Он сотворил его совершенным), обрезание бессмысленно. Более того, вредно, ибо противоречит замыслу Всевышнего. Рабби Акива этот аргумент не принял – он твердо стоял на том, что человек должен улучшать мир, созданный Всевышним.
Еврейская мысль вошла в конфликт с римской политикой. Рабби Акиву отправили для продолжения дискуссии в руки к палачу, который оперировал совершенно иными (не имеющими прямого отношения к теологии) аргументами, в результате чего законоучитель принял мученическую смерть, не только не изменив своей уверенности в том, что мир, в котором мы живем, нуждается в совершенствовании, но даже получив тому очевидное подтверждение.
Эта дискуссия о совершенстве и несовершенстве мира и воле Всевышнего отражает самый широкий спектр жизненных ситуаций. Если все на свете совершается по воле Всевышнего, может быть, не стоит обращаться к врачу? Обратите внимание: процент евреев-врачей в мире превосходит все мыслимые пропорции, медицина – специфическая еврейская профессия. Мир, созданный Всевышним, принципиально незавершен: долг человека его постоянно совершенствовать. Это относится и к техническому прогрессу, и к общественной деятельности. Еврей может не иметь никакого отношения к еврейской религии, может о ней не думать, может вообще ничего о ней не знать, но идеи, которые иудаизм сделал неотъемлемой частью еврейского общественного сознания, воспроизводятся от поколения к поколению. Каких бы политических и даже мировоззренческих взглядов ни придерживался еврей, он уверен, что мир можно и нужно менять. Религиозный еврей знает, что это требование Всевышнего, – для нерелигиозного еврея это самоочевидно.
Обладая таким сознанием, евреи могут быть для мира очень полезны, но могут быть и очень опасны. Полезны – когда осознают свою ответственность. Опасны – когда не сознают или ложно ее понимают, когда есть большой пафос преобразований – куда бы они ни вели. Сколько евреев среди создателей атомной бомбы? Найдется ли революция, в которой евреи ни приняли самого активного участия?
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.