МОСКВУ «КАЧАЕТ» ХАСИДСКИЙ РЕГГИ

Борис Барабанов

Высокий худощавый мужчина в белой одежде, кипе и накинутом на плечи платке c узором из магендовидов сидит передо мной в «зале славы» Центра Стаса Намина: со стен на него смотрят дружественные хозяину помещения Оззи Осборн и Джон Бон Джови.

Мужчина на белом кожаном диване наливает в бокал пиво, которое зовут так же, как его.

Мэтью Полу Миллеру, известному как Матисьяху, сегодня исполнился 31 год – есть повод хлебнуть легкого алкоголя. Он провел весь день за дверьми гостиничного номера. Если верить тому, что о нем говорят, провел в молитвах.

–     Мой день рождения приходится на лето, так что в этот день я всегда оказывался в летнем лагере, далеко от моей семьи. Теперь я снова провожу дни рождения далеко от дома, потому что постоянно гастролирую.

Вероятно, Мэтью Миллер – самая большая еврейская поп-звезда, когда-либо гастролировавшая в России. В качестве псевдонима Мэтью Миллер выбрал свое школьное прозвище «Матисьяху», хотя при обрезании ему дали имя Файвиш-Гершл. Матисьяху – первый в истории поп-музыки артист с ярко выраженным имиджем правоверного иудея, выпускающий диски на мейджор-лейбле, то есть поп-звезда, существующая вне ниш «еврейского фольклора» или «еврейского джаза». Несмотря на то что в России его не увидишь на крупных музыкальных телеканалах и не услышишь по радио, в «Зеленый театр» на его концерт пришло более двух тысяч человек. Это гораздо больше, чем число зрителей, скажем, на редких концертах владельца лейбла «Tzadik» Джона Зорна или – тем более – отечественных клезмер-групп.

Если вычесть из субъекта поп-культуры по имени Матисьяху его еврейство, останется музыка регги с «альтернативными» партиями гитар. То есть вещь, интересная сугубо меломанской и, в основном, молодежной аудитории. Но на сцене – любавичский хасид, который, по слухам, отказывается записывать дуэты с женщинами и петь песни, в которых есть слово «Иисус». А в самой музыке обнаруживаются отголоски нигунов – традиционных хасидских распевов. И поэтому на скамейках «Зеленого театра» наряду с растаманами и татуированными скейтбордистами – вполне респектабельного вида господа в ермолках.

 

–   Еврей из Бруклина не может не иметь родственников из бывшего СССР. Наверняка же у вас есть какая-нибудь бабушка из Одессы?

–     Вся моя материнская линия из Одессы. Половина семьи. Со стороны отца у меня все родились в Польше и Австрии. Любавичские евреи – это люди, пришедшие с российской территории. Думаю, вы знаете эти названия – Любавич, Умань. А мой ближайший друг – русский боксер Дмитрий Салита. Он, к сожалению, проиграл свой последний бой. Но все равно остается моим другом.

Мэтью Миллера в детстве хорошо помотало по Америке. Он родился в Пенсильвании, позже семья перебралась в Калифорнию, а бар мицву отпраздновал в Уайт-Плейнз, штат Нью-Йорк. Несмотря на еврейское происхождение, строгого религиозного воспитания Матисьяху не получил. Родители (отец – социальный работник, мать – учительница) воспитывали его в традициях реконструктивистского иудаизма. К 14 годам он был в школе далеко не на лучшем счету. Зато делал успехи на музыкальном поприще – играл на барабанах и совершенствовался в битбоксе – подражании инструментам, «игре на губах». Внешне он старался походить на адептов регги-культуры, а сердце его тянулось к хиппи. Лагерь, о котором рассказывал мне Матисьяху, находился в Колорадо, среди Скалистых гор, и был местом своеобразной ссылки, к которой родители приговорили юного хулигана. Предприняли они также попытку наставить его на религиозный путь, отправив в Израиль, в школу в городе Ход-а-Шароне. Вернувшись домой, Мэтью не обнаружил серьезных перемен в мироощущении, более того, завел близкое знакомство с галлюциногенами, с которых его «снимали» в спецшколе в штате Орегон. Выйдя на волю, Матисьяху устроился работать на горнолыжную базу и делил себя между сноубордом и хип-хопом. А позже продолжил образование в Нью-Йорке, где стал частым посетителем синагоги «Карлебах Шул». Случайная встреча с раввином Довом-Йоной Корном еще больше сблизила его с религией, к тому же духовный наставник познакомил юного рэпера с музыкальным наследием хасидов.

 

–   Зная вашу родословную, я должен был бы спросить, знаете ли вы какие-то русские слова, но лучше спрошу, знакомы ли вы с русской музыкой?

–     Нет. Думаю, некоторые еврейские песни, которые поют в нашей общине «Хабад Любавич» в Кроун-Хайтс, похожи на русские народные песни.

–     Скорее уж русские песни часто основаны на еврейских мотивах…

–     Ага, скорее всего, русские застольные песни.

Матисьяху работал на сцене «Зеленого театра» два часа. Он, никуда не торопясь, разгонял свой концертный состав, в который, помимо него, входят еще трое музыкантов. В первой половине концерта казалось, что все байки про невероятную экспрессию, свойственную живым выступлениям Матисьяху, придуманы его пиарщиками, как и истории про то, будто он требует разделить толпу по половому признаку. Матисьяху бродил по сцене, присаживаясь на мониторы, читал свои речевки, то ускоряясь до ритма ска, то замедляя движение музыки до сонного даба с обильным эхом. Иногда уходил со сцены, давая волю аккомпаниаторам. В принципе, такой концерт мог бы длиться и четыре, и шесть часов. Но в итоге Матисьяху подтвердил репутацию мастера концертного исполнения, переведя шоу в режим почти-рейва, а заодно опроверг другой стереотип. Считается, что духовные отцы не рекомендуют ему «стейдж-дайвинг», то есть прыжки в толпу, – это чревато ненормированными соприкосновениями с женским телом. Тем не менее Матисьяху все же сошел в народ и вдоволь повалялся на руках фанатов, не разбирая, где женские, а где мужские.

Матисьяху сказал мне, что большинство странностей, которые ему приписывают, – выдумка. В его райдере нет никаких особенных «хасидских» пунктов: «Не думаю, что моя жизнь по большому счету сильно отличается от жизни так называемых обычных артистов. Разве что в еде…» Матисьяху – веган, но это не религиозное понятие.

И все же тема религиозной принадлежности Матисьяху не дает покоя журналистам. Меня, например, больше всего интересовало, как она сочетается с его любовью к дабу и регги.

 

–   Большинство религий, включая иудаизм, люди привыкли рассматривать прежде всего как набор ограничений. А растафарианство, напротив, проповедует свободу и сопротивление Вавилону. Как вы находите баланс в этой ситуации, будучи евреем, исполняющим регги?

–     Действительно, растафарианство часто представляют как веру, основанную на пестовании человеческого эго, сопротивляющегося злу внешнего мира. Но справедливости ради я бы сказал, что в этой религии тоже много ограничений. Люди знают о ней лишь то, что в ней поощряется курение травы. Но на этом растафарианство не заканчивается. Там полно ограничений. Строгая диета, например. Для меня ограничения, свойственные религиозному образу жизни, как раз и являются той дорогой, которая ведет к освобождению. Человек слаб, он – раб своих желаний и потребностей. Он сам держит себя в ловушке. Потакание своим страстям – это несвобода.

 

Когда Матисьяху появился на горизонте со своими альбомами «Live At Stubb’s» (2005) и «Youth» (2006), впору было говорить даже о моде на поп-иудаизм, недаром певца тут же пригласила выступать у себя на разогреве Мадонна. Однако на «большой эстраде» не по­явилось ничего, похожего на «Tzadik». Несмотря на то что многие поп-музыканты в той или иной форме обнаруживают приверженность иудаизму, делают они это порознь.

 

–   Среди музыкантов, живущих сообразно еврейским ценностям, Перри Фаррелл и Регина Спектор. Вы знакомы с ними?

–     С ними обоими я, конечно, общался. С Перри Фарреллом мы несколько раз играли в рамках одних и тех же мероприятий. С Региной я так близко не знаком, зато у нас общий продюсер – Дэвид Кан. Он записывал наши с ней последние альбомы. Я также неплохо знаю ее брата, вот он действительно очень религиозен. И он – мой большой поклонник, что приятно. Регина привела его на мой последний концерт в Нью-Йорке, он даже взобрался на сцену. Но того, что можно было бы назвать «кругом» еврейских музыкантов, нет. Мы не тусуемся вместе.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.