[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ МАЙ 2010 ИЯР 5770 – 5(217)
В поисках смысла
Аркадий Ковельман
Смысл подобен змейке, которая ночью пробралась в ботинок. Вы надеваете ботинок, и змейка внезапно жалит. Нет, не так. Кто-то запустил ее туда. Иначе как бы она там оказалась? Если никто не заложил смысл, мы будем вечно томиться в поисках смысла и ничего не найдем.
Например, от яда умер художник. Суд признал виновной его жену. Через шестнадцать лет Пуаро идет по следу, и детская считалка о пяти поросятах позвякивает в его голове. Пятеро были на месте, когда художник выпил яд: друг художника, брат его друга, любовница художника, младшая сестра жены художника и бонна младшей сестры. Вне подозрений – любовница, но она – убийца. При первой встрече Пуаро угадывает в ней Джульетту. Почему? Ее Ромео погиб, и она убила себя. Она так и живет мертвой, меняя мужей и наряды. И больше Пуаро ни о чем не догадывается при этой первой встрече. Повесть о веронских любовниках открывается ему постепенно, не сразу. А там речь идет о яде. Ложный яд принимает Джульетта, но истинный яд пьет Ромео. И только увидев Ромео мертвым, Джульетта убивает себя. Это и есть разгадка тайны – не тайны убийства, а тайны смысла. Любовница отравила художника, боясь потерять его. Вместе с Пуаро мы, сами о том не догадываясь, ищем смысл и поражены раскрытием смысла в последней главе.
Или еще пример. Сота – жена, подозреваемая мужем в неверности. Она должна пройти испытание, выпить горькую воду. В воде растворено проклятие, содержащее Имя Б‑га. Священник смывает проклятие вместе с Именем! Святой, благословен Он, велел смывать Cвое святое Имя, написанное в святости, чтобы помирить мужа с женой. Так учил рабби Ишмаэль. И отсюда рассказ о рабби Меире, который с наступлением субботы сидел и толковал в синагоге Тору. Была там одна женщина, что всегда слушала толкования. Как-то раз беседа затянулась допоздна, так что дома у женщины успел погаснуть светильник. Муж спросил ее: «Где ты была?» – «Слушала толкования». – «Так не войдешь же ты в дом, пока не плюнешь толкователю в лицо!» Прошла неделя, и вторая, и третья. Сказали ей соседки: «До сих пор вы в ссоре! Пойдем к толкователю!» Когда увидел их рабби Меир, он в Духе Святом все понял. Спросил: «Есть ли здесь женщина, умеющая заговаривать больной глаз?» – Женщина испугалась и ответила: «Рабби, я не умею». – «Плюнь мне семь раз в лицо, и я излечусь!» Она так и сделала. Сказал ей рабби Меир: «Иди и скажи мужу: “Ты велел плюнуть один раз, а я плюнула семь”». Сказали ему ученики: «Рабби! Разве позволительно унижать Тору?» Ведь унижающий мудреца унижает Тору. Ответил он им: «А разве не довольно для Меира, что он равен своему Создателю? Ведь учил рабби Ишмаэль, что Имя Великое, написанное в святости, велел Святой, благословен Он, стереть над водой, чтобы помирить мужа с женой». Так в Ваикра раба, 9:9. А в трактате Сота Иерусалимского Талмуда (1:4) немного иначе: «Сказал им: “Разве честь Меира не как честь его Создателя?”»
Очень поучительно. Ради примирения мужа с женой Г-сподь унижает Себя, и рабби Меир унижает себя. И это подражание Б‑гу, добродетель почти философская. Только сзади маячит иной смысл, иной текст, иная повесть. Муж изгнал из дома жену, а рабби Меир искупил ее своим унижением, был оплеван. Как был оплеван Раб Божий в знаменитом пророчестве: «Спину свою я отдал бьющим меня и щеки мои – дерущим бороду, лицо свое не скрыл от поругания и оплевывания». И все ради чего? Ради того, чтобы отменить разводное письмо, вернуть домой жену. Что же это за жена такая? Это Израиль, жена неверная, получившая разводное письмо, но возвращенная. «Так говорит Г-сподь: Где разводное письмо вашей матери, с которым Я отослал ее? <…> Вот, вы проданы за грехи ваши, и за преступления ваши отослана мать ваша». Так у Йешаяу (50:1, 6). А если кому-то сближение рабби Меира с Рабом Божьим кажется натянутым, то вот еще одно сближение: «Тогда плевали ему в лицо и колотили его; другие же били его по щекам». Это рассказано об Иисусе в Евангелии от Матфея (26:67). Рассказано с очевидной (давно известной) аллюзией на предсказание пророка о Рабе Божьем. Раб Божий – искупитель. И такова же профессия рабби Меира, который собирался искупить Ахера, своего учителя, как Боаз искупил Руфь. И этот же мудрец, рабби Меир, назвал себя мессией, умирая в римской провинции Азия.
Плевание в лицо – любимый рецепт евреев при лечении глаз. Иисус, по рассказу евангелиста, вылечил так слепого (Мк., 8:23). По другому рассказу, он пробудил девочку, которую все считали умершей. Сказал ей: «Талита, куми», то есть «Девочка, встань»! (Мк., 5:41). Для христиан это факт их священной истории. Для евреев – аллюзия на стих пророка Амоса (5:2): «Упала, не встает более дева Израилева! Повержена на земле своей, и некому поднять ее». Из талмудического трактата Брахот (4б) мы знаем, что стих Амоса был горек нашим мудрецам. В вавилонских ешивах учили, что в 145‑м псалме из-за него отняли место у буквы нун[1]. Ведь с буквы нун начинается слово нафла («упала»). А в ешивах Земли Израиля стих Амоса читали, меняя порядок слов: «Упала, но не будет повержена более, встанет дева Израилева». На иврите это звучит так: «Кум бетулат Исраэль!» – «Дева Израилева встанет!» А на арамейском языке: «Талита, куми!» – «Встань, девочка!» Так что пробуждение девочки – знак, обещание Израилю, символ. Многие посылали такие знаки.
Встреча царя Соломона и царицы Савской. Фреска Пьеро делла
Франческа.
1450–1460 годы. Базилика Сан-Франческо в Ареццо
Смысл сокрыт, спрятан как афикоман (кусочек мацы) в пасхальную ночь. Ведь афикоман в переводе с греческого значит «тот, кому надлежит прийти» (афикоменос). То есть мессия, помазанник. Но если ему все равно надлежит прийти, то зачем его искать? И если его много раз нашли, то почему он еще не пришел? Почему продолжает скрываться? В этой диалектике, безусловно, есть смысл, но она замедляет эссе, делает его тяжелым и вязким, как сердце фараона, ожесточенное Г-сподом. Сколько ни отгадывай загадок, смысл отсутствует. Не хватает изюминки, или, наоборот, изюма слишком много. Когда-то мой первый редактор учил меня писать статьи. Как пирог с изюмом нельзя испечь из одного изюма, так статью нельзя сделать из одних мудреных толкований. И читатель утомится, и автор заблудится. Предупреждение об этом есть в рассказе о четырех, вошедших в Пардес (Хагига, 14б), в словах рабби Акивы: «Когда вы ступите на плиты из чистого мрамора, не вздумайте воскликнуть: “Вода! Вода!”, ибо сказано: “...изрекающий ложь не устоит пред глазами Моими” (Теилим, 101:7)».
Пардес – персидское слово, означающее парк, сад, парадиз. По-гречески – парадейсос. В какой сад вошли четверо? По мнению большинства, они вошли в тайное, мистическое учение. По мнению же Генри Фишеля, одного из моих коллег, четверо вступили в «Сад Эпикура», как звалась философская школа эпикурейцев, и стали эпикурейцами, «философами сада». Не только Ахер, сбросивший с себя иго Торы, но и Бен-Зома, и Бен-Азай, и сам святой мученик рабби Акива! «Хас ве-халила, – скажем мы в ответ, – “Да не будет!”» Не всякий сад – «Сад Эпикура», не всякая философия – эпикурейство, а при входе в Пардес не было начертано: «Гость, тебе здесь будет хорошо, здесь удовольствие – высшее благо». При входе в Пардес звучали слова рабби Акивы: «Когда вы ступите на плиты из чистого мрамора, не вздумайте воскликнуть: “Вода! Вода!”, ибо сказано: “...изрекающий ложь не устоит пред глазами Моими” (Теилим, 101:7)».
Что имел в виду рабби Акива? Я думаю, что путь к пониманию этих слов пролегает через рассказ о царице Савской. Той самой, что пришла к царю Соломону испытать его загадками. По преданию царь принял ее, сидя в «хрустальном доме». Увидев царя в «хрустальном доме», царица решила, что он сидит в воде. Чтобы приблизиться, она подняла полы платья и обнажила волосатые ноги. Обескураженный царь заметил: «Красота твоя – красота женщины, а волосы – волосы мужчины. Что у мужчин красиво, то у женщин – изъян». Легко спутать с водой стекло, или прозрачный кристалл, или полированный мрамор, но поступающий так изрекает ложь. Истинно сущее он заменяет видимостью. Греки же называли видимость словом докса, означавшим также славу, а истину называли словом алетейа – «несокрытое».
Поиск смысла изнуряет и затягивает. Исчезают из виду сказочные картины и бытовые пейзажи, хрустальные залы и постоялые дворы. Только символы путешествуют по сухой и горячей равнине смысла. Это невозможно вынести, если по ночам не вспоминать живую прохладную воду и дюны, если не повторять слова о «тихих долинах», которые «полны свежей мглой». Ведь дорога не пылит и скоро отдых.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] Стихи 145-го (в синодальном переводе – 144-го) псалма начинаются на все буквы алфавита – от «алеф» до «тав» – кроме буквы «нун».