[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ АПРЕЛЬ 2010 НИСАН 5770 – 4(216)
«Мессия правдивый» Иоанникия Галятовского и его «еврейские» источники
Андрей Шпирт
В отношении иудаизма и евреев средневековая христианская полемическая литература весьма многогранна. Позиция христианства в адрес современного ему иудаизма не может сводиться лишь к тотальному отвержению. В целом ряде случаев не только еврейское Священное Писание, но и живая (устная?) еврейская традиция продолжает оставаться для христианского мира источником авторитета. К примеру, включение евреев в христианскую легенду об обретении животворящего креста не ограничивается полемическими целями; евреи нужны как авторитет, подтверждающий легитимность христианской власти, укрепляющий основание христианской веры. Иуда – иерусалимский раввин, под пытками указавший христианам, где спрятан крест, на котором был распят Христос, – это «иудей, который знает. Иуда – не верующий, но знающий еврей. Его знание является наследственным и исключительным, и это сокровенное знание тщательно скрывается от неевреев. Еврей не верит, хотя и знает, христианин верит, хотя и не знает»1. Таким образом, евреи предоставляют в распоряжение христиан то, чем те не обладают, – долгую историческую память. Евреи призваны передать христианам как Священное Писание, так и знание о святых местах в Палестине, но только тогда, когда сами примут ту истину, носителями которой являются.
Первые страницы из польского издания «Мессии правдивого». 1672 год
В настоящей статье мы попытаемся рассмотреть отношение к евреям и еврейским источникам ректора Киевской академии и архимандрита черниговского Елецкого монастыря Иоанникия Галятовского (1620–1688)2.
Иоанникий Галятовский – украинский православный проповедник, автор антикатолических, антиуниатских и антимусульманских сочинений[1]. Галятовскому также принадлежит заслуга написания первого агрессивного антииудейского православного трактата – «Мессия правдивый»[2]. Это компилятивное произведение, в котором были собраны все существовавшие до этого в западной литературе антиеврейские стереотипы.
Галятовский сообщает, что писал «Мессию», не имея «обители и пристанища». После конфликта с мстиславским епископом Мефодием Галятовский лишился должности ректора Киевской академии и должен был покинуть Киев. Вначале он искал пристанища у львовского епископа Арсения Желиборского (1664 год), а затем в монастырях Луцка, Минска и Слуцка. «Мессию правдивого» Галятовский пишет, находясь в Речи Посполитой. В 1668 году он возвратился в Киев, где занялся подготовкой написанной рукописи к публикации. «Мессия правдивый» вышел в типографии Киево-Печерского монастыря в 1669 году на «малороссийском диалекте». Галятовский планировал также издание своего антииудейского сочинения на латинском и польском языках. Помощь от русского царя Алексея Михайловича – несколько соболиных шкурок – позволила опубликовать «Мессию» на польском языке (1672 год).
По словам Галятовского, главной причиной, побудившей его к написанию антииудейского трактата, стало мессианское движение Саббатая (Шабтая) Цви. Однако читатель тщетно будет искать в «Мессии» какие-либо сведения о саббатианстве в Польше, о котором Галятовский, по всей видимости, знал лишь опосредованно, через переводные немецкие антисаббатианские памфлеты[3]. Не найдет читатель «Мессии» и отзвуков еврейско-христианских отношений в Речи Посполитой.
«Мессия правдивый» написан в форме диалога между евреем и христианином, в котором последний убеждает первого, что единственным истинным Мессией был Иисус Христос. В свое время Н.Ф. Сумцов[4] и некто Критикус в заметке, напечатанной в «Восходе»[5], посчитали, что диалог между И. Галятовским и евреями в действительности имел место. На это указывают слова Галятовского о том, что он специально разъезжал по городам и селам, встречался и разговаривал с евреями и записывал их аргументы против христианской религии. Оба исследователя пишут об ученой добросовестности Галятовского, чей «христианский апологет не скрывает веских возражений еврея и опровергает их по силе разумения». Критикус отмечает, что иудей – рационалист, толкующий слова Писания по их точному и логичному смыслу, – даже ставит своего собеседника в тупик смелыми вопросами.
Что имел в виду Галятовский, когда, уподобляя себя св. Иерониму, писал о встречах и разговорах с евреями? Признавал ли он тем самым необходимость постоянного общения с евреями ради того, чтобы выудить имеющиеся в их распоряжении дополнительные сведения о библейском тексте? Был ли это простой интерес к еврейскому языку (hebraica veritas) или стремление узнать представления евреев о Мессии, мессианской эпохе и даже о самом Христе (judaica veritas)? В какой степени записи его бесед с евреями отразились в самом «Мессии правдивом»? Или Галятовский лишь воспользовался определенной рамкой, чтобы придать своему сочинению больший авторитет?
«Мессия правдивый» – текст разножанровый, не укладывающийся в традиционный жанр иудео-христианского диалога. В этом трактате поднимаются разнообразные проблемы. Галятовский стремится доказать не только мессианство Иисуса Христа и осуществление им мессианских ветхозаветных пророчеств, но и важнейшие догматы христианской ортодоксии: Троицу, предвечность Христа и совмещение в нем божественной и человеческой природы, культ святых, почитание икон. В центре внимания автора также находятся вопросы, которые, казалось бы, никогда не были частью иудео-христианской полемики: первородный грех, предопределение, возможность спасения по вере и по делам, двойная воля Бога и предвидение, существование зла в мире и даже формы поклонов. Герой-иудей у Галятовского часто цитирует не только книги Нового завета, но и сочинения отцов церкви, византийских и даже западноевропейских авторов, а также пользуется схоластическими формулами (например, actus purus, «чистая реальность», о Боге – одно из ключевых понятий богословия Фомы Аквинского).
Все это говорит о том, что под формой диалога между иудеем и христианином скрывается обыкновенный богословский флорилегий («цветник», или антология), в котором Галятовский объясняет положения христианской религии. Антииудейская полемика является лишь одной из его задач.
Компилятивный характер трактата предопределяет некоторую непоследовательность Галятовского в том, что касается судьбы евреев в христианском окружении. Ссылаясь на практику православной церкви, он выступает против насильственного крещения евреев, но в то же время неоднократно призывает своих читателей к расправе над евреями и их изгнанию. Призыв к истреблению евреев – главный рефрен одной из глав «Мессии» – «Беседы о злостях жидовских», где впервые в восточнославянской православной литературе приведены почерпнутые из польской антиеврейской литературы «свидетельства» осквернения евреями просфоры, убийства христианских младенцев с ритуальными целями, заражения колодцев и т. д.
Однако в том, что касается отношения христиан к еврейским источникам и еврейскому тексту Библии, Галятовский сохраняет уверенную последовательность. Он постоянно отрицает какой-либо смысл знакомства с еврейской религией и даже с еврейским языком. По его убеждению, еврейский текст Библии после пришествия Христа был сфабрикован и вымышлен евреями: «Писмо правдивое о Христе написанное пречъ з книг своих выскробуют и выкидают, фалшуют и отменяют и фалшиве тлумачат» (XV, 244об., 399об., 406). Вместо Библии «рабинове за едностайных всех жидов зезволенем написали книгу талмут названную, писму Святому противную, незличонными [неисчислимыми] баснями и блюзнерствами [богохульствами] наполненную» (400). Поэтому Галятовский призывает больше доверять Новому Завету, чем Ветхому: «...барзей верити Новому завету нижель Старому бо в Старом завете тень была; тут светлость» (268об.)[6]. Еврейский библейский текст, следовательно, также не имеет никакого значения: «Грецкой Библии яко правдивой барзей треба верити, нижели жидовской зфалшованной. <…> Судьбами Бозкими правдивое писмо жидовское поганомся досталось, жебы потым, погане в Христа уверивши, жидом могли правдивым писмом их показати… и жебы не могли юж правдивой Библии фалшовати, як фалшовати звыкли» (405–405об.)[7]. И наконец, по примеру германского выкреста XVI века Иоганна Пфефферкорна, Галятовский призывает христиан сжигать еврейские книги (398об.-399).
Наряду с этим Галятовский убежден в том, что помимо фальшивых и глупых книг евреи обладают тайным знанием, доступным лишь избранным: «Иншие книги хваете потаемне и крыете и не тылко христианам але и своим не всем ваши рабинове такую книгу показуют, в которой книзе Христос сын Божий знайдуется [находится]» (406).
Таким образом, мотив спрятанного евреями знания имеет неожиданное продолжение. Ненависть, которую испытывают евреи к христианам, объясняется их давней осведомленностью о том, что именно христианство – истинная вера, а Иисус Христос был предсказанным Мессией. Особенно хорошо это известно еврейским старейшинам, раввинам, которые якобы знают правду о Спасителе из своих книг, но держат это знание в строжайшем секрете. Подобный взгляд на преступление иудеев в корне меняет отношение к ним христиан, поскольку сознательное, умышленное убийство Христа как Мессии означает особую извращенность природы иудеев, их принципиальную враждебность ко всему христианскому[8].
Сочинения, которые Галятовский приводит в качестве еврейских, в действительности являются христианскими источниками. Так, упоминаемое им Послание Самуила Марокканского – это очень популярный в Европе псевдоэпиграф XIV века, составленный в Испании Альфонсо Буэномбре и приписанный им марокканскому раввину Самуилу, который якобы жил в XI веке в Фесе, в Марокко. Сочинение Михаила Иудея – это произведение католического киевского епископа Ю. Верещиньского, который написал или опубликовал текст некоего Михаила, крещеного еврея из Сецеховского монастыря.
Другой источник, который Галятовский называет еврейским и часто цитирует, – «Письмо евреев в Рай». Его авторство приписано некому Иозвебену (Йешуа бен) Леви, который, по словам Галятовского, является также автором Талмуда. На самом же деле это «Письмо» принадлежит перу краковского поэта начала XVII века Яна Кмиты и на поверку оказывается довольно злобной антиеврейской сатирой[9]. Галятовский подробно останавливается на второй части этого сочинения – «Ответе евреям от Мессии из Рая»[10]. Здесь он находит информацию о преподнесенных евреями Мессии подарках, о хитром проникновении Йешуа бен Леви в рай и обмане им Ангела Смерти, об устройстве рая, где стоят семь зданий, построенных как из драгоценных камней, так и из простого кирпича, и наконец, о знаках, которые будут предшествовать рождению осла, на котором въедет в дольний мир Мессия (75об.-76). Галятовский сразу же отметает подобного рода представления. По мнению православного автора, рассказанная в «Талмуде» история о краковских евреях является несомненной «басней», так как в раю Бог высадил лишь прекрасный сад (где растут древо жизни и древо познания), а никакого «палацу» Бог там не возводил. Галятовский уверяет своего с читателя, что если сам Макарий Римский молился Богу и просил Его показать ему рай, и ему было отказано, то тогда «далеко барзей Иозвебена Леви, смердюха вашего Рабина жидовского и послов жидовских, смердюхов, до огляданя Раю не допущено» (77об.).
Представление о Талмуде как о сборнике басен было и прежде распространено среди православного населения Речи Посполитой[11]. Вместе с тем подобное представление не соотносится с позицией высокой книжной культуры Западной Европы, для которой Талмуд – это вполне конкретный исторический источник.
Портрет И. Галятовского. XVII–XVIII век
Еврейские источники Галятовскому доступны, прежде всего, в пересказе католических авторов. Так, от польского автора начала XVII века Себастьяна Мичиньского он узнает, как евреи называют Христа, Богоматерь, причастие и апостолов[12]. Из «Михаила Иудея» Верещиньского он пересказывает раввинистический памфлет «Толдот Йешу» («Жизнь Иисуса»). Ссылаясь на Михаила Неандра[13], Галятовский рассказывает о том, что евреи проклинают умерших христиан и любят их гробы (408), а также изучают Талмуд совместно со своим Б-гом (458; ср. Авот, 3:3). Из антииудейского сочинения Николая де Лиры Галятовский заимствует талмудическую историю (Брахот, 5а) о том, что Мессия родился в день разрушения Храма, а из «Поучения клирику» знаменитого испанского схоласта Петра Альфонси, «христианина из иудеев», – о пребывании Спасителя в Риме среди бедняков (Сангедрин, 98а) (74).
Иногда Галятовский прямо указывает источники аргументов, которыми пользуется его иудей в полемике с христианином. Так, опровержение эсхатологических расчетов о семи седмицах из книги Даниила (65–65об.) заимствовано из диалога поляка Марка Короны «Разговор между католическим теологом и еврейским раввином перед арианином»[14]. Оттуда же берется дискуссия о толковании правицы Бога (212об.-213), равно как и вся схоластическая аргументация о соединении божественной и человеческой природы в Христе, об ипостасях Троицы и о том, может ли грех убийц Христа быть искуплен его смертью. За замечанием иудея, что не над всем миром правит Христос, так как многие христиане находятся под владычеством мусульман: турок, персов, татар – и даже язычников, скрывается ссылка на «Комментарии на Псалтирь» испанского богослова Якова де Валенсии (Яго Переса)[15] (340, 364). Таким образом, утверждая, что он использует иудейские полемические аргументы, почерпнутые им из разговоров с евреями, Галятовский на самом деле получал вторичную информацию из христианских сочинений жанра adversus judaeos.
Помимо косвенных ссылок Галятовский несколько раз сам непосредственно обращается к Талмуду и приводит цитаты из него, однако ссылки, в которых он указывает номера порядка, трактата и дистинкции, но без названия трактата, не внушают особого доверия. Некоторые приводимые Галятовским «талмудические» цитаты, например, о принесении евреями ежемесячной жертвы, о том, что муха или комар, садящиеся на бумагу в субботу, сжигаются нисходящим с неба пламенем, о том, что Бог сострадает бедствиям своего народа и льет слезы «в море оцеанское», хотя и имеют ссылку в вышеуказанном формате, но очевидно заимствованы из сочинений поляка Яна Кмиты[16]. Галятовский приводит также талмудические утверждения, отсутствующие у Кмиты, например, о том, что сам Бог надевает на себя тфилин и талит («порядок 2, трактат 4, дистинкция 5»; на самом деле: Брахот 6a, Рош а-Шана 17б), или о том, что Бог еще до сотворения нашего мира создал и разрушил несколько миров («порядок 1, трактат 4 и дистинкция 3»; на самом деле: слова р. Абаху в мидраше Берешит раба, 3:5, 9:2).
Наконец, в «Беседе о фальшивых пророках», в которой идет речь о приходивших к евреям неудачных мессиях, в том числе о Саббатае Цви, Галятовский пересказывает историю восстания Бар-Кохбы и описывает казни рабби Акивы и некоторых других мудрецов, осужденных римлянами (Шимона, Ишмаэля, Хананьи, Йеуды и Иссахава). При этом он ссылается на церковные истории епископа Евсевия Кесарийского (IV век) и кардинала Цезаря Барония (XVI век) и между ними дает сноску на Иерусалимский Талмуд, а именно на некие 68-ю и 69-ю страницы.
О средневековых еврейских лжемессиях: Давиде Алрое (Персия), Лемлене (Австрия), Давиде Алмузере (Моравия), Давиде Реубени и других – Галятовский повествует, ссылаясь на сугубо еврейские источники: раввина «Цемаха Давида», раввина «Иуды Схебета», раввина «Схалсхелета». В свое время Критикус справедливо отметил, что за собственные имена авторов Галятовский принимает названия еврейских хроник Гедальи ибн Яхьи, Йеуды ибн Верги и Давида Ганса: «Шалшелет а-каббала» («Цепь традиции»), «Шевет Йеуда» («Скипетр Йеуды») и «Цемах Давид» («Росток Давида»)[17]. По всей видимости, автор «Мессии» не видел этих хроник и не читал их, а ссылки на них и собственно информацию о лжемессиях получил из польского перевода одного из антисаббатианских немецких памфлетов, а именно – «Описания нового короля жидовского»[18]. В этом памфлете приводится целая подборка историй о том, как некоторые евреи, назвавшись мессиями, очаровывали своих единоплеменников, со ссылками на вышеназванные хроники. Таким образом, Галятовский скопировал источники немецкого автора и выдал их за свои, на сам же немецкий памфлет сослался лишь дважды, то есть счел еврейских «раввинов» бо́льшим авторитетом.
* * *
«Мессия правдивый» – первое в православной культуре Восточной Европы произведение ярко выраженной агрессивной антиеврейской направленности. Это первое православное сочинение, в котором его автором была высказана претензия на реальное знание иудаизма и на личное знакомство с евреями. Однако, вопреки собственным утверждениям, знание еврейских источников Галятовским минимально и происходит только из христианской, прежде всего католической, литературы. Использование Галятовским сочинений Петра Альфонси и Николая де Лиры не означает, что православный проповедник разделяет взгляды этих прославленных средневековых авторов на Талмуд и на еврейскую ученость и стремится к такому же уровню знакомства с предметом. Отношение автора «Мессии» к judaica veritas крайне негативно. Он призывает своих читателей избегать и сторониться «фалшивой жидовской науки» (458–458об.). Часто прибегая к польскому трактату францисканца Марка Короны, Галятовский игнорирует в нем пассажи о пользе и важности еврейского языка, на котором говорили Моисей, пророки, Христос и апостолы, или о необходимости дискуссий с «мудрыми» иудеями[19].
Даже своими настоящими источниками Галятовский пользуется весьма небрежно. Так, называя один из текстов поляка Яна Кмиты «еврейским», автор «Мессии» будто бы не замечает, что сам Кмита «смыслом своей шутки отвлекал вежливых жидков» от их ложных представлений и показывал, что намного проще, ближе и дешевле чаемого ими путешествия в рай к якобы сидящему там Мессии стало бы признание Христа истинным и настоящим Мессией[20].
Вместе с тем, пренебрегая judaica veritas, Галятовский парадоксальным образом стремится сослаться на непрочитанные им еврейские источники и представить себя знатоком «еврейского знания», которым он не владел и от которого предостерегал своих читателей.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
[1] «Белоцерковская беседа» (1663), «Старая западная церковь новому костелу римскому нисхождение Святого Духа показывает» (1678), «Лебедь» (1679), «Фундаменты, на которых католики утверждают единство Руси с Римом» (1683), «Аль-Коран» (1683).
[2] Галятовский И. Mecиа правдивый, Исус Христос, Сын Божий, от початку света через все веки людем от Бога обецаннный и от людей очекиванный. Киев, 1669. Здесь и далее ссылки на «Мессию правдивого» даются в тексте в скобках (римскими цифрами обозначаются ссылки на предисловие к трактату).
[3] Об этом более подробно см.: Шпирт А. «Мессия правдивый» Иоанникия Галятовского // Славяноведение. 2008. № 4. С. 37–45.
[4] Сумцов Н.Ф. И. Галятовский: К истории южно-русской литературы XVII в. Киев, 1884. С. 40.
[5] Критикус. Южнорусское духовенство и евреи в XVII в. // Восход. 1887. Т. III. С. 9.
[6] Ср. со взглядами православного богослова Речи Посполитой Лаврентия Зизания (умер после 1633 года) о приоритете Евангелия над Десятисловием («Десятисловие же не тако добро оубо есть и се, но во Евангелии и со Евангелием красно»), а также с утверждением киевского православного митрополита Петра Могилы (1596–1646) о том, что все установления Ветхого Завета заключены в «Новом законе» Христа.
[7] Еще ранее на указанный героем-иудеем неправильный перевод одного из мест в Ветхом Завете его оппонент-христианин отвечает: «Лепше мы веримо правдивому текстови апостольскому, нижели жидовскому, для потлуменя [подавления] имени Христового пофалшованному» (244об.).
[8] Moore R.I. Anti-Semitism and the Birth of Europe // Christianity and Judaism / Ed. by D. Wood. Oxford, 1992. Р. 49–52.
[9] [Kmita J.A.] Sefer Ein Brief abo List od Zydoˆw polskich do Mesjasza, ktory iako Zydzi wierzą w raiu siedzi i czekaiąc czasu przyścia swego. Br. Bm.
[10] Ibid. P. 7–10.
[11] Так, например, по мнению П. Могилы, автора полемического трактата «Лифоса» (1644), воззрение его оппонента, католика К. Саковича, на причастие под одним видом «отдает талмутом и алькораном, а это у нас байками называется» (Лифос, альбо камень // Архив Юго-Западной России. Киев, 1893. Т. 9. Ч. 1. С. 69).
[12] Miczyński S. Zwierciadło Korony Polskiej. Krakóv. 1618. S. 6–7.
[13] Neander M. Grammatices Hebraeae lingueae tabulae breves collectae ex erotematis. Viteberae, 1575.
[14] Korona M. Rozmowa Theologa katholickiego z Rabinem Żydowskim przy Aryaninie. Lwо́w, 1645.
[15] Jacob Pérez de Valencia. Commentaria in Psalmos. Valencia, 1484.
[16] Kmita J.A. Talmud abo wiara żydowska. Lublin, 1642. S. 2v-3; Idem. Sefer Ein Brief abo List od Żydów polskich do Mesjasza... S. 7.
[17] Критикус. C. 11–12.
[18] Historie y Exempla niektoˆre o Mesiaszach domniewanych y co sie od roku 133 począwszy roˆżnych czasoˆw z takiemi ktoˆrzy się Mesiaszami Żydowskimi udawali, stało y co za koniec wzieli // Biblioteka Czartoryjskich. Dz. IV. Sygn. 1656. S. 492–497.
[19] В этом отношении Марк Корона следует посттридентской традиции, в которой полемический жанр приобрел особое значение. Korona M. Rozmowa theologa katholickiego...
[20] Sefer Ein Brief… S. 10.