О важности корней: identity и ее решающая роль в защите демократии

Натан Щаранский

Активист борьбы за эмиграцию советских евреев, соратник академика Сахарова по демократическому движению в СССР, политзаключенный, израильский министр Натан Щаранский выпустил свою третью книгу (написанную при участии Ширы Волоски-Вайс)1. Она развивает и дополняет идеи, высказанные в его предыдущей книге «В защиту демократии». Если та, как явствует из названия, была посвящена доказательству преимуществ демократической формы правления, то теперь автор постулирует недостаточность «голой» демократии – только опираясь на идентичность, культурную, национальную, религиозную, демократия становится силой, способной преобразить мир к лучшему. «Я написал эту книгу в защиту identity. Я написал ее, чтобы разъяснить, почему identity не только никак не враждебна демократии, а напротив, необходима для сохранения ее. Я написал эту книгу, стремясь разъяснить, почему для здоровья общества и для обеспечения мира на земле необходимо, чтобы identity держалась в рамках демократии, а демократия была привязана к земле узами identity. Identity без демократии способна стать фундаменталистской и тоталитарной. Демократия же без identity может превратиться в поверхностную и лишенную смысла», – поясняет замысел своей книги автор.

Н. Щаранский

Русский перевод книги готовится к выходу в издательстве «Мосты культуры / Гешарим». «Лехаим» предлагает своим читателям те фрагменты, где речь идет о соотношении еврейской и израильской идентичности в современном мире. (Ключевой термин «identity» совместным решением автора и переводчика Романа Полонски оставлен без перевода.)

Демократические процессы постепенно подрывали основы идеологии Израиля как плавильного котла, но решающий удар по ней был нанесен с прибытием в Израиль большой волны новых репатриантов из России в начале девяностых годов ХХ века. С падением железного занавеса менее чем за десять лет более миллиона советских евреев прибыли в Израиль, что в масштабах США пропорционально 60 млн эмигрантов за тот же период. Новые олим были высокообразованными и амбициозными людьми. Для советских евреев хорошее образование издавна было единственным способом хотя бы частичной защиты от дискриминации. И поэтому они старались быть первыми в математике, в других науках, в технике.

С появлением новой волны алии число врачей, инженеров и математиков в Израиле увеличилось всего за несколько лет вдвое, а число музыкантов и шахматистов – во много раз.

По своему печальному опыту советские евреи знали, что это значит – жить без само­идентификации, и многие приехали в Израиль, надеясь обрести ее здесь. Им было трудно принять модель «нового еврея», лишенного культурных и исторических связей с прошлым. Один репатриант в беседе со мной сформулировал это следующим образом: «Я думал, что приезд в Израиль добавит мне три тысячи лет моей истории. Вместо этого я потерял тридцать – советская история начиналась с 1917 года, в Израиле она начинается с 1948 года».

Репатрианты из СССР хотели обрести новую жизнь в Израиле, но не были готовы расставаться со всеми богатствами впитанной ими русской культуры. Они бережно сохраняли русский язык, настаивали на высоком уровне общего образования, организовывали группы взаимопомощи и приняли активное участие в политической жизни, создав со временем свою собственную партию, председателем которой я был избран. Благодаря своему упорству и энергии они открыли для себя многие двери израильского общества, которые прежде являлись фактически закрытыми для репатриантов в первом поколении.

Основавшие Израиль социалисты придерживались принципа, согласно которому первое поколение иммигрантов было обречено являться «поколением пустыни», подобно тем евреям, которые вышли из Египта и в течение сорока лет бродили по Синайской пустыне, пока не добрались до Земли обетованной. Согласно этой логике, только дети новых репатриантов, родившиеся и выросшие в Израиле, могли стать полноценными и полноправными членами общества.

Но русские репатрианты желали сами непосредственно войти в Землю обетованную. Проведя в СССР всю свою жизнь в качестве граждан второго сорта, они захотели сразу же стать равноправными гражданами в Израиле. Лозунгом первой и очень успешной избирательной кампании «русской» партии, которая прошла в 1996 году под моим руководством, было: «Нет интеграции без представительства». Новая репатриантская партия завоевала семь из 120 мест в израильском парламенте, что позволило ей играть важную роль в довольно раздробленной политической системе, где для создания правительства правящая партия вынуждена идти на коалицию со своими партнерами. На муниципальных выборах сотни новых репатриантов прошли в местные советы и стали активно участвовать в процессах интеграции на уровне школьного образования, на своих рабочих местах и в своих общинах.

Столкнулись не только разные подходы к алие и интеграции, но и разные концепции строительства израильского общества в целом. Репатрианты на деле претворяли концепцию израильского общества, каким его видел Герцль, – «Моисеевой мозаики» разнообразных культур, в которую каждая община вносит свой уникальный опыт и традиции, основанные в то же время на древней, общей для всех identity.

Театр «Гешер» – это маленький, но очень характерный пример того, как такое плюралистское видение изменило сам подход к построению израильской identity. В начале большой волны алии, в 1990 году, мне позвонили несколько известных московских евреев – театральных деятелей, актеров и продюсеров. В то время я возглавлял Сионистский форум советского еврейства – организацию, созданную новыми репатриантами и состоявшую из новых репатриантов, которая инициировала и поддерживала проекты в сфере интеграции. Театральные деятели из России сказали мне, что хотели бы репатриироваться в Израиль, но не знают, смогут ли они здесь работать и участвовать в театральной жизни страны. В этой связи они спрашивали: поддержит ли правительство создание в Израиле театра на русском языке?

Идея мне очень понравилась, я был уверен, что она хороша не только для театра, но и для алии в целом. Переезд из России в Израиль некоторых видных деятелей культуры покажет многим другим сомневающимся, что в Израиле они будут чувствовать себя как дома.

Я был совершенно уверен, что официальные израильские лица разделят мой энтузиазм. Но их реакция меня шокировала. Мое предложение о создании израильско-русского театра натолкнулось на решительный отказ как со стороны чиновников Министерства образования и культуры, так и со стороны профсоюза театральных работников. «Мы по принципиальным соображениям никогда не соглашались на открытие театров на других языках – румынском, болгарском и даже идише», – сказали они мне. «Иврит, который на протяжении многих веков был мертвым языком, необходим для укрепления единства страны, чудо его возрождения нельзя ставить под угрозу. Разве ты как сионист не понимаешь, что мы должны укреплять связь евреев с нашим древним языком?» – спрашивали они. «Всякий, кто приехал сюда, должен первым делом учить язык. То, что предлагаешь ты, помешает репатриантам успешно интегрироваться в Израиле», – заявляли эти люди.

Одни из первых израильских поселенцев. Каньон Петры. 1929 год

Возрождение иврита было действительно чудом, которое сыграло решающую роль в создании общей ивритской культуры. Но я полагал, что сионизм достаточно силен не только для того, чтобы сохранить и восстановить прошлое, но и для того, чтобы включить в себя новые формы и культуры. Я чувствовал, что репатрианты из России нуждаются в платформе для самовыражения, что благодаря этому они, в полном соответствии с герц­левским образом пересаженного, а не выкорчеванного растения, смогут внести свой неоценимый вклад в общую израильскую культуру. Кроме того, это был совершенно конкретный способ показать другим русскоязычным евреям, что для них и их культуры есть место в Израиле. Поэтому я задался целью собрать деньги на этот проект у людей, которые отнесутся к этой идее с большей симпатией.

Еврейская федерация Нью-Йорка выделила деньги для нескольких первых представлений, а Сионистский форум собрал достаточно средств для того, чтобы профинансировать бюджет театра в течение первого года его существования. В итоге мы стали свидетелями фантастического успеха этого эксперимента. Вначале на представления приходили только русскоязычные зрители, но со временем актеры стали играть на иврите. Театр «Гешер», что означает «Мост», состоит сегодня из русскоязычных актеров, играющих на иврите, и ивритских актеров, говорящих по-русски. С самых разных уголков Израиля приезжают сюда школьники, чтобы посмотреть спектакли высочайшего качества; театр завоевывает высшие призы на самых престижных международных театральных фестивалях. Это и есть культурный, экономический и сионистский вклад в израильскую жизнь.

Русская алия показала, что, помимо плавильного котла, есть альтернативная модель строительства общей израильской identity, намного более близкая к концепции «мозаики Герцля», чем модель отцов-основателей. В этой модели общественное пространство служит разным группам для выражения всего богатства их особой, уникальной культуры. Газеты, телевидение и радио на русском языке, существующие сегодня в Израиле, вовсе не загоняют новых репатриантов в гетто. Напротив – они являются своего рода переходной «кессонной станцией», помогая вновь прибывшим быстрее понять особенности их новой родины и облегчая им трудности первого периода абсорбции.

Многие опасались, что алия из СССР, на протяжении десятилетий насильно оторванная от своих корней и в значительной степени ассимилированная, будет способствовать ассимиляционным процессам и в самом Израиле. На самом деле она приблизила израильское общество к еврейству диаспоры благодаря большому количеству людей, которые, как и я, чувствовали себя одновременно частью Израиля и частью диаспоры. Есть немалая доля иронии в том, что созданная еврейскими революционерами из России модель «плавильного котла» была окончательно разрушена четырьмя поколениями позже их соотечественниками, прибывшими сюда после развала СССР.

Несмотря на всю критику и немалые трудности, история интеграции русской алии в Израиле была огромным успехом. Израильское общество справилось с этим огромным вызовом, не стирая «дефисность» культур, а усиливая ее; не уничтожая, а, наоборот, поощряя связи между различными identity. Без конкретной, определенной культуры и истории, будь то марокканская, йеменская, русская, французская или американская, израильская культура не более чем абстракция. Без истории культура не существует, стереть ее означает стереть культуру в целом.

Русский еврей, таким образом, – это один из видов израильтянина, наряду со многими другими «дефисными» видами: американо-еврейским, мароккано-еврейским, йеменско-еврейским, франко-, англо- и немецко-еврейским израильтянином.  Вообще,  ра­з­но­­об­ра­зие еврейских этнических групп – одна из самых поразительных особенностей Израиля. На двух-трех прилегающих к моему иерусалимскому дому улицах расположены марокканская, турецкая, английская, французская и многие другие синагоги. В кафе рядом с местом моей работы можно встретить американского программиста, французского фармацевта и русского врача, которые как будто вышли из мечты Герцля. Их различное прошлое создает богатую и разнообразную мозаику, то, что их объединяет, – это единая еврейская культура.

Ультраортодоксальные последователи Гаона из Вильно, приехавшие в Израиль в XVIII веке, сионисты-социалисты конца XIX века и ассимилированные российские евреи, боровшиеся за свое право репатриироваться в Израиль в конце ХХ века, не имеют, казалось бы, ничего общего с точки зрения отношения к еврейской традиции. Однако все они ощущали себя соратниками в осуществлении древней мечты – возвращении на Землю Израиля и воплощении в жизнь мольбы пророка Ирмеяу: «Обнови дни наши, как древле».

Русские иммигранты. Иерусалим. 1992 год

 

Миры еврейского самосознания

Патерналистский подход отцов-основателей к проблеме новой израильской identity создал два типа проблем: одна состоит во взаимоотношениях между израильтянами и новыми репатриантами, вторая – во взаимоотношениях между Израилем и диаспорой. Первая решается благодаря демократическому характеру израильского общества, со второй дело обстоит сложнее.

Демократия сама по себе не ведет к трансформации этих отношений, в рамках которых глубоко противоположные взгляды на identity и ее роль напрямую сталкиваются друг с другом. Шансы на выживание и сохранение тех внутренних сил, которые поддерживали наш народ на протяжении многих веков изгнания, зависят от того, насколько новая израильская identity питается своими еврейскими корнями, насколько глубоко уходят эти корни в историческую почву еврейского народа. Именно эту «почвенность» идеологи создания «нового еврея» и пытались уничтожить.

Глубокие разногласия в этом вопросе вырвались наружу в связи с выступлением А.Б. Иегошуа на заседании Американского еврейского комитета, которое состоялось 1 мая 2006 года в ознаменование столетнего юбилея со дня его основания. Представлявший на этой встрече израильских интеллектуалов и весь Израиль в целом известный израильский писатель заявил своей аудитории в Вашингтоне нечто, что их не на шутку встревожило:

 

Моя израильская identity и есть истинная еврейская identity. Она основана на географии, языке, структуре израильского общества. Территория, ее запах, ощущение языка – все это моя identity. Общение на иврите определяет мою культурную identity, жизнь в Израиле – мое национальное самосознание. Вне всего этого невозможно иметь сколько-нибудь значимую еврейскую identity.

 

Американские организаторы конференции были шокированы. Они относились к Израилю как к важной части их собственной еврейской identity, они видели в Израиле свой авангард, а в израильтянах – пионеров, которые воплощают в жизнь их мечту о еврейском государстве. Однако в своем выступлении Иего­шуа объявил о разводе между Израилем и евреями диаспоры. Он решительно отмел общее еврейское наследие, три тысячи лет совместной культуры, молитв, ритуалов, традиций, – словом, все то, что заключено в понятии «иудаизм».

Но слова Иегошуа не должны никого удивлять: они – логическая кульминация бен-гурионовского видения «нового еврея», создающего новую нацию практически на пустом месте. Для Иегошуа, как и для многих в Израиле, единственная жизненно важная с еврейской точки зрения вещь – это то, что происходит в самом Израиле. Века до возвращения в Сион и жизнь вне его не имеют никакого значения, они не важны. Израильское видение нового еврея оставляет не слишком много места для связи с общинами диаспоры: пусть они и остаются еврейскими по своей культуре и религии, но их члены все равно не живут в Израиле.

В откликах на речь Иегошуа авторы были озабочены в основном тем влиянием, которое она окажет на евреев диаспоры. В отличие от них, меня эта позиция больше всего беспокоила в связи с израильской identity.

Обсуждение нашего права на землю и жесткое противостояние между нашим и палестинским подходами к этому вопросу – это не абстрактная философская дискуссия, что ясно показывает отношение к этой проблеме палестинских лидеров. Когда руководители «Хамас», как в свое время и Ясир Арафат, готовы рассмотреть вопрос о признании факта, но не права Израиля на существование, они не играют в словесные игры. Арафат не случайно отрицал всякую связь между Храмовой горой и еврейским народом. Ему было ясно, что глубокая историческая связь, основанная на еврейской традиции, является основой для существования Государства Израиль и что без этой связи оно попросту исчезнет. Разница между израильской и еврейской identity, по Иегошуа, – это в точности разница между фактом нашего существования и нашим правом на существование. Это разница между группой людей, которые, так уж случилось, вместе живут на одном участке земли и говорят на одном языке, и потомками людей, которые вернулись на свою историческую родину через тысячи лет рассеяния.

Если мы, не дай Б‑г, оторвем себя от той цепи, которая связывает нас с еврейским народом, если мы откажемся от трех тысяч лет иудаизма, если откажемся от того, что мы продукт двухтысячелетней мечты еврейского народа оказаться «в будущем году в Иерусалиме», – тогда мы потеряем святое право на наше существование здесь, а потеряв это право, мы продержимся недолго.

Возможно, евреи диаспоры были оскорблены прямыми замечаниями Иегошуа. Но восстать против них должны в первую очередь мы, евреи Земли Израиля, так как они напрямую касаются самого нашего права на существование здесь.

Как только мы отделяем себя от мирового еврейства, от его истории и превращаем себя в «новых евреев», чья история начинается лишь с момента создания современного Государства Израиль, взгляд на еврейское государство как на типичную колониальную державу завоевывает все больше сторонников не только за рубежом, но и в самом Израиле.

Много лет тому назад в Москве, в один из самых напряженных периодов нашей борьбы в качестве еврейских диссидентов, один американский турист сказал мне: «Ты выглядишь и действуешь как настоящий “сабра” (уроженец Израиля)». Я воспринял это как огромный комплимент: Израиль был для нас источником силы и лучом надежды, наши судьбы были нераздельно связаны с его судьбой.

Но с тех пор как я приехал в Израиль, я чувствую себя все больше и больше евреем диаспоры. Свои силы я черпал из связи с еврейской историей, из преданности нашего народа его уникальной identity. Мои неоднократные заявления на заседаниях правительства о том, что Израиль принадлежит не только израильтянам, но и всем евреям мира, нередко воспринимались моими коллегами с удивлением и непониманием. С другой стороны, мои слушатели в диаспоре не всегда приветствовали мои заявления о том, что самое подходящее место для тех, кто хочет влиять на будущее еврейского народа, – это Израиль, а мои замечания о важности Израиля для еврейской identity Америки и всего мира далеко не всегда находили поддержку в американских университетских кампусах. Со временем это разделение между старым и новым, древней еврейской историей и современным государством кажется мне все более и более искусственным, а сам выбор между тем и другим – абсолютно неприемлемым. Я не могу разделить себя на «старого» и «нового» еврея и очень надеюсь, что в конце концов этот пресловутый «новый» еврей, несмотря на все присущие ему достоинства, окажется на свалке истории точно так же, как оказалась на ней породившая его марксистская идеология.

Бывшая министр просвещения и одна из лидеров левой партии Мерец Шуламит Алони защищала Иегошуа следующим образом: «Я – израильтянка без “дефисов”, у меня нет той двойственности самосознания, которая существует у евреев диаспоры».

Алони не понимает, что именно эти дефисы, эти многогранные и переплетающиеся identity дают смысл и цель израильской жизни. Дефис, который она так презрительно отбрасывает, – это то, что связывает нас с нашими братьями во всем мире, то, что объ­единяет нас с поколениями евреев, мечтавших о возвращении в Сион, то, что устремлено в будущее, связывая всех евреев вместе в их общей судьбе.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.