[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ  ДЕКАБРЬ 2009 КИСЛЕВ 5770 – 12(212)

 

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ, АВАНТЮРИСТЫ, РЕФОРМАТОРЫ

РОССИЙСКИЕ ЕВРЕИ-ЭМИГРАНТЫ В ВЕЛИКОБРИТАНИИ (XX ВЕК)

Андрей Рогачевский

Окончание. Начало в № 11, 2009

Стало уже привычным, что, говоря о влиянии иммигрантов на положение дел в принявшей их стране, чаще упоминают тех, кто оставил след в культуре этой страны, нежели тех, кто проявил себя в политике или бизнесе. Постараемся хотя бы чуть-чуть исправить это упущение. Наш следующий «персонаж», в отличие от Самуила Котелянского, всячески скрывал свое еврейское происхождение и стал известен миру не под настоящим именем Шломо (Соломон, позднее Зигмунд) Розенблюм, но как офицер британской разведки Сидни (Сидней) Джордж Рейли (Sidney George Reilly; правильное произношение фамилии – «Райли»). Несмотря на более чем сомнительную репутацию Рейли, обойти его вниманием нельзя: уж очень значительный след он по себе оставил, послужив, как полагают, одним из прототипов образа Джеймса Бонда1. Удалось ему это в немалой степени благодаря легендам, которые он сам о себе распространял. До недавнего времени даже подлинные место и время его рождения и смерти оставались тайной. В числе населенных пунктов, где Розенблюм-Рейли мог родиться, назывались такие географически удаленные друг от друга точки, как Одесса, Клонмел (Ирландия) и Санкт-Петербург, а в качестве года его рождения обычно указывается 1874-й. Однако, согласно новейшим данным, Рейли, скорее всего, появился на свет 11 марта 1873 года в Херсоне в семье Герша и Перлы Розенблюм2, но, так как свидетельство о его рождении не сохранилось, а запись о таковом в провинциальных российских архивах до сих пор не обнаружена, и эти сведения вряд ли можно считать абсолютно достоверными. Несомненно одно: не соответствуют истине утверждения, будто Рейли посещал занятия в Новороссийском университете, в Гейдельберге или изучал химию в Венском университете и в лондонском Королевском горном институте. Ни в одном из этих учреждений ни имя Зигмунда Розенблюма, ни тем более имя Сидни Джорджа Рейли в студенческих списках не значится. Хотя Розенблюм и владел свободно русским, немецким, французским и английским языками, был он, судя по всему, просто фармацевтом и в качестве такового зимой 1895 года прибыл в Британию через Францию, дабы открыть торговлю патентованными средствами.

Сидни Джордж Рейли

Хорошо ли, плохо ли шли его аптекарские дела, но приблизительно три года спустя Розенблюм, – видимо, при помощи сильнодействующих препаратов (по предположению его самого осведомленного биографа, Эндрю Кука) – помогает некоей Маргарет Томас избавиться от неплохо обеспеченного, но прикованного к креслу-коляске мужа и вскоре сам женится на вдове. В свидетельстве о браке, заключенном в Лондоне 22 августа 1898 года, впервые появляется ирландское имя Рейли, якобы принадлежащее тестю Розенблюма, – имя, которое Розенблюм вскоре станет выдавать за свое, чтобы избавиться, по крайней мере на бумаге, от «клейма» иностранца. Живя в Лондоне, Розенблюм-Рейли подрабатывает тем, что доносит на своих знакомых, политэмигрантов из России, надзирающей за ними британской полиции. В 1899 году Рейли с женой отправляется через Россию в Китай, скрываясь, как считает один из его биографов, от следствия по делу об изготовлении фальшивых русских банкнот[1]. С 1901 года живя в Порт-Артуре и работая на известного предпринимателя Моисея Акимовича Гинс­бурга (1851–1936), Рейли торгует лесом и земельными участками – а кроме того, и информацией. По косвенным данным, он был агентом японской разведки и каким-то образом, заблаговременно отослав жену в Европу, участвовал в подготовке нападения японских миноносцев на российскую эскадру в Порт-Артуре в ночь на 9 февраля 1904 года. Вскоре после этого события Рейли неожиданно исчезает из Порт-Артура и в июне месяце «всплывает» в Париже.

В январе 1905 года мы застаем его уже в Петербурге. Некоторое время спустя он начинает работать в качестве посредника на немецкую судостроительную фирму «Blohm & Voss», одновременно с этим наезжая в Лондон, где пытается возобновить торговлю патентованными средствами (включая «тибетские лекарства») через учрежденную им некогда «Ozone Preparations Company». К тому же Рейли становится одним из директоров компании «Крылья», торгующей аэропланами, и имеет прямое отношение к постройке первого петербургского аэродрома на Комендантском поле. Появление в России его жены в 1909 году заканчивается трагично: узнав о существовании некоей соперницы (любовниц у Рейли было немало), Маргарет пытается покончить с собой. Рейли Маргарет уже не нужна: снабдив его «чистым» паспортом и некоторым капиталом, она, что называется, выполнила свою миссию и сходит со сцены, лишь изредка беспокоя Рейли, – как можно полагать, просьбами о денежном вспомоществовании. В феврале 1916 года, еще не разведясь с Маргарет, Рейли женится на российской гражданке еврейского происхождения, Надежде Петровне Массино, по первому мужу Залесской.

С началом первой мировой войны Рейли оказывается в Японии и США с поручением заключить контракты на производство и поставку в Россию оружия и боеприпасов. Кроме того, он становится посредником при продаже в Россию никелевой руды и при поставке автомашин скорой помощи российскому Красному Кресту. По некоторым данным, к 1917 году вся эта деятельность в совокупности приносит Рейли около 3 млн долларов. В октябре 1917-го, однако, в карьере Рейли обозначается несколько неожиданный поворот: он оказывается на канадской территории и в чине младшего лейтенанта поступает на службу в Королевскую авиацию, причем почти сразу же прикомандировывается к разведывательному ведомству, и после инструктажа в Лондоне направляется в Россию. После высадки в Мурманске ранней весной 1918-го Рейли через Петроград прибывает в Москву, а затем, в августе того же года, становится участником многократно описанного «заговора Локкарта», или «заговора трех послов», – спровоцированной чекистами попытки устранить большевиков от власти, в которую оказались вовлечены специальный представитель британского правительства в Москве Роберт Брюс Локкарт, французский посол Жозеф Нуланс и американский посол Дейвид Фрэнсис. Рейли был заочно приговорен к смертной казни, и ему пришлось бежать из России по подложным документам. Не успел он возвратиться в Лондон, как тут же снова был отправлен в Россию, на сей раз на юг страны, в качестве наблюдателя при войсках под командованием генерала Деникина. Тут Рейли пробыл с декабря 1918-го по конец февраля – начало марта следующего года. С одним из его открыто проденикинских докладов с места событий были ознакомлены некоторые члены британского Кабинета министров и сам король Георг V[2]. Не исключено, что взгляды Рейли как-то повлияли на проденикинскую позицию военного министра У. Черчилля, с которым Рейли был знаком и находился в переписке. В январе 1919-го в ознаменование своих заслуг Рейли награждается Военным крестом.

Дальнейшие усилия Рейли направлены главным образом на создание своего рода Англо-американского синдиката, с возможным участием французов, который был бы готов инвестировать в постбольшевистскую экономику России. Британские банки, однако, предпочитали тактику выжидания, не зная, чем закончится Гражданская война. Не помогала делу и неторопливая процедура принятия решений и разногласия в британском правительстве и правительственном аппарате. В итоге, когда некий консенсус как будто был достигнут, белым силам на юге России ничто уже не могло помочь. И на личном фронте у Рейли все обстояло не лучшим образом: в марте 1920 года Рейли и его вторая жена Надежда подают на развод. Осенью 1920-го, когда Красная Армия сражается с поляками, Рейли оказывается в Варшаве, где становится активным сподвижником писателя и политического деятеля Б.В. Савинкова, одного из организаторов вооруженного антибольшевистского сопротивления[3]. Видя в Савинкове будущего спасителя России, Рейли пытается убедить британское правительство сделать ставку на савинковский «Союз защиты родины и свободы», а когда попытка не удается, начинает финансировать эту организацию сам. Между тем выясняется, что денежные дела Рейли далеко не блестящи: то ли слухи о его богатстве были сильно преувеличены, то ли стиль его жизни (роскошные отели в качестве временных пристанищ, любовницы и жены на содержании) без остатка поглощал значительную часть доходов, но в начале 1920-х годов основные надежды в плане собственного благосостояния Рейли возлагает на судебный процесс против американской «Baldwin Locomotive Company», которая якобы задолжала ему 542 825 долларов комиссионных. Пока что Рейли вынужден пустить с молотка коллекцию так или иначе связанных с именем Наполеона предметов, которую «супершпион» собирал чуть ли не четверть века. А тут еще в начале 1922 года британская разведка увольняет Рейли «по сокращению штатов»: отчасти потому, что с наступлением мирного периода многие агенты оказываются не у дел, а также потому, что Рейли время от времени превышал служебные полномочия и вместо простого сбора информации ввязывался в разнообразные авантюры, иногда без ведома или вопреки воле начальства.

Выйдя в отставку, Рейли снова посвящает себя бизнесу и старается наладить то экспорт радия из Чехословакии, то ввоз яиц из Болгарии, но без особого успеха. К счастью для него, ему снова подворачивается вдовушка со средствами, актриса Нелли Бертон, более известная под псевдонимом Пепита Бобадилья, и 18 мая 1923 года они сочетаются браком – незаконным, потому что Рейли до сих пор еще женат на Маргарет (о чем Пепита, впрочем, не подозревает). Очередная женитьба, однако, не поправляет финансовых дел Рейли. Его попытки возобновить торговлю патентованными средствами, на сей раз в США, терпят крах. Верховный суд штата Нью-Йорк, рассматривающий тяжбу Рейли с «Baldwin Locomotive Company», принимает решение в пользу ответчика. И приблизительно в то же время, в августе–сентябре 1924 года, в результате контрразведывательной операции «Синдикат-2» агенты ОГПУ заманивают в Россию единомышленника Рейли Савинкова, арестовывают его, судят и заставляют принести публичное покаяние! Нечего и говорить, как тяжело это все отразилось на Рейли, здоровье которого заметно пошатнулось.

Жертвы Ленского расстрела. 1912 год

 

«Синдикат-2» был частью планомерной программы чекистов по инфильтрации и нейтрализации антибольшевистских кругов на Западе. С этой целью на территории России ОГПУ создало фиктивную тайную организацию под кодовым названием «Трест», антибольшевистски настроенные члены которой якобы обладали большим могуществом и не знали только, кого бы из-за границы пригласить к себе в вожди для захвата власти. «Трест» вызывал естественное любопытство западных спецслужб, и в начале 1925 года Эрнест Бойс, глава британской разведывательной миссии, расположенной в Хельсинки, обратился к Рейли как к бывшему коллеге, неофициально попросив его встретиться с находившимися за пределами России представителями «Треста» и дать оценку тому, что они рассказывают. К концу сентября Рейли прибыл в Хельсинки. Встреча с людьми из «Треста» состоялась в Выборге. Хотя этого совершенно не требовалось, Рейли дал уговорить себя отправиться в Ленинград и Москву по поддельным документам, дабы лично встретиться с теми, кто возглавлял «Трест». Так Рейли угодил в ту же ловушку, что и Савинков. Подобный просчет можно, вероятно, объяснить недостаточным – вопреки всем легендам – профессионализмом Рейли-шпиона. По-видимому, Рейли был в первую очередь коммерсантом, и в этом смысле информация для него являлась таким же товаром, как и все остальное, будь то медикаменты или оружие. Вполне возможно, что и в британскую разведку он в свое время завербовался главным образом потому, что иначе в разлагающуюся Россию, где находились выгодные клиенты, покупавшие при его посредничестве военное оборудование, было трудно проникнуть. Даже на встрече с «теневым правительством» из «Треста» на даче в Малаховке 27 сентября 1925 года Рейли говорил о том, что для привлечения денежных средств, необходимых, чтобы свергнуть советскую власть, нужно организовать тайную продажу российских музейных сокровищ на Запад, – с самим собой в качестве посредника, разумеется, – и даже будто бы предъявил список того, с чего следовало начать[4].

В тот же день его арестовали. Для отвода глаз 28 сентября на советско-финской границе, у населенного пункта Алякюля, на виду у финских пограничников была устроена перестрелка, в ходе которой при попытке нелегально покинуть советскую территорию якобы погибли два человека. Пошел слух, что одним из убитых был Рейли. Что произошло в действительности, долго оставалось неизвестным. Некоторые полагали, что Рейли стал первым агентом-перебежчиком и впоследствии продолжал служить в ОГПУ[5], а кое-кто высказывал не лишенное любопытства соображение, будто Рейли был двойным агентом чуть ли не с самого начала[6]. И однако не так давно обнародованные доказательства из архивов ФСБ (включая отчет ответственного за акцию оперативника Григория Федулеева и фотографию трупа Рейли) неопровержимо свидетельствуют о том, что после длившихся около месяца допросов Розенблюма-Рейли убили выстрелом в спину во время прогулки в Сокольниках 5 ноября 1925 года и зарыли на внутреннем дворе Лубянской тюрьмы[7]. При том что Рейли был приговорен к смерти еще в 1918-м (а отомстить интервентам, наверное, ой как хотелось!), новый показательный процесс над ним по типу савинковского вряд ли мог принести какую-либо ощутимую пользу. Назвать Рейли одним из вождей эмиграции, чья публичная экзекуция и/или искреннее раскаяние во всем содеянном произвели бы на кого-то неизгладимое впечатление, можно было лишь с огромной натяжкой. Риск же международного скандала (как-никак Рейли был подданным его королевского величества) в подобном случае мог оказаться вполне реальным. К тому же пришлось бы объяснять, при каких обстоятельствах Рейли очутился в Советском Союзе, а это могло поставить под угрозу дальнейшее успешное проведение операции «Трест» по уже не раз опробованному сценарию.

Несмотря на то что Рейли, насколько можно судить, не придавал особого значения своим еврейским корням (на одной из встреч с представителями «Треста» он заявил не моргнув глазом, что еврейский погром в России в результате перехода власти из одних рук в другие будет неизбежен, но что новое правительство, состоящее из членов «Треста», не должно вмешиваться, ибо дальновиднее будет объявить погром «проявлением национальных чувств»[8]), из истории российских евреев в Великобритании его вычеркивать отнюдь не следует, потому что без него картина была бы неполной.

В исследованиях, подобных нашему, до обидного редко упоминаются женщины. Между тем некоторым из них удалось внести не меньший, если не больший, вклад в британский бизнес и британскую политику по сравнению хотя бы с тем же Рейли. В данной связи хочется вспомнить о Флоре Соломон (1895–1984), дочери нефтяного магната и банкира Григория Бененсона (1864–1939), сестре Мани Харари (совладелицы издательства «Harvill Press», на протяжении многих лет выпускавшего переводы книг с русского; 1906–1969) и матери Питера Бененсона (основателя «Амнести Интернешнл»; род. в 1921). Флора Соломон воспитывалась в частном пансионе в Висбадене, долгие годы была любовницей А.Ф. Керенского, но вышла замуж за подполковника британских войск связи Харолда Соломона, который во время первой мировой войны участвовал в военных действиях в Сербии, а в 1920-х годах играл заметную роль в администрации Палестины. В новейшей британской истории ее имя останется потому, что она радикальным образом повлияла на улучшение условий труда служащих торговой сети магазинов «Маркс энд Спенсер», что в итоге отразилось на всей стране.

«Британский ресторан».
Вторая половина ХХ века

Эта фирма, ныне достигшая мировой известности, была основана в 1894 году еврейским эмигрантом из России Майклом Марксом совместно с англичанином Томом Спенсером. Торговля первоначально велась на севере Англии, в Манчестере и Лидсе, но дела шли настолько хорошо, что в 1930-м, невзирая на начинавшуюся Великую депрессию, компания открыла магазин в центре Лондона, в престижном районе Марбл Арч. Тем не менее служащие компании в подавляющем большинстве своем были «плохо одеты, на лице скука, щеки ввалились от голода. Это было время, когда любая, самая мелкая работа считалась привилегией, которую могли отобрать из-за малейшего пустяка. Те, чья зарплата зависела от объема розничной продажи (т. е. по большей части женщины без каких-либо профессиональных навыков), занимали самое низкое положение. <…> Тогда любой работодатель в Британии мог держать продавщиц за прилавком до позднего вечера, не предоставляя им никаких удобств во время перерыва. Он не был обязан ни обогревать помещения зимой, ни вентилировать их летом, ни обеспечивать самую элементарную гигиену»[9]. Профсоюзы в тот период в основном уделяли внимание борьбе за сокращение рабочей недели и повышение зарплаты, а проблему благо­устройства рабочих мест особо не поднимали – тем более там, где трудились по пре­имуществу женщины, в массе своей членства в профсоюзах избегавшие. Не совсем понятно, почему плохо оплачиваемые и почти бесправные представительницы британского рабочего класса нашли своего защитника именно в лице дочери российского мультимиллионера. Сама Флора утверждала, что ее с детства преследовало чувство вины из-за расстрела бастующих рабочих на Ленских золотых приисках в 1912 году (одним из акционеров на приисках был ее отец). Так или иначе, когда в начале 1930-х Григорий Бененсон разорился и больше не мог давать дочери деньги на содержание, она не нашла ничего другого, как предложить давнему знакомому, Саймону Марксу (одному из наследников Майкла), свои услуги по созданию человеческих условий для работавших на того продавщиц. Относясь к Саймону по-дружески, Флора Соломон в то же время не одобряла его эксплуататорских методов и прямо сказала ему: «Это из-за таких компаний, как “Маркс энд Спенсер”, у евреев плохая репутация».

К чести Маркса, он тут же открыл в своей фирме отдел социального обеспечения с Флорой во главе, а та, с учетом немецкого опыта по созданию условий труда для служащих магазинов и фабричных рабочих, начала внедрять различные новшества на британской почве. Поначалу речь шла о субсидированных буфетах или столовых для сотрудников фирмы. Когда выяснилось, что свои отпуска служащие «Маркс энд Спенсер» проводят в основном дома, для них стали организовывать поездки по стране за символическую плату (у фирмы появились даже свои собственные базы отдыха на морском побережье). Затем к каждому филиалу были прикреплены специалисты-медики, наблюдавшие за здоровьем персонала, что фактически можно приравнять к «службе национального здравоохранения в миниатюре»[10]. При штаб-квартире «Маркс энд Спенсер» была учреждена Комиссия по социальному обеспечению, которая оказывала материальную помощь сотрудникам, находившимся в стесненных обстоятельствах, и ведала премиями для тех, кто по тем или иным причинам уходил из фирмы после десяти лет непрерывного рабочего стажа. В сущности, это была благотворительность (умение заниматься которой и по сей день является составной частью воспитания женщин из обеспеченных семей), но в гораздо больших масштабах, чем обычно, – в тот период на «Маркс энд Спенсер» работало около 20 тыс. человек.

Постепенно по инициативе и при участии Флоры создавались и иные немаловажные прецеденты. Так, было принято решение не увольнять без одобрения Комиссии тех, кто проработал на фирму хотя бы пять лет. Продавщиц обязали носить униформу и делать макияж. На стенах магазинов и офисов стали развешивать репродукции картин старых мастеров. Время от времени повышалась минимальная заработная плата. Был учрежден и отдел повышения квалификации, так что теперь продавщицы могли делать в «Маркс энд Спенсер» настоящую карьеру. Благодаря этому же отделу «Маркс энд Спенсер» смог брать на работу еврейских беженцев из Германии.

В общем, сегодняшней своей репутацией «просвещенного работодателя» фирма главным образом обязана Флоре Соломон. Нововведения Соломон постепенно стали перениматься и другими крупными компаниями и теперь укоренены чуть ли не повсеместно. Неудивительно, что в 1960-х годах, чтобы помочь справиться с наплывом и благоустройством репатриантов, Голда Меир пригласила в Израиль именно Флору (которая, между прочим, хорошо знала Хаима Вейцмана и Давида Бен-Гуриона). Во время второй мировой войны талант Флоры нашел свое применение в организации так называемых «британских ресторанов» – по существу, экстренных пунктов питания. За свою деятельность во время войны Флора Соломон была награждена Орденом Британской империи.

Мы рассказали лишь о трех переселившихся в Великобританию евреях из России, чьи судьбы наглядно иллюстрируют разнообразие направлений и способов успешной интеграции в британском обществе. Детальная история еврейской эмиграции из России в Британию на других индивидуальных примерах – дело будущего.

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.

 


[1]     Ibid. P. 45–47.

 

[2]     Ibid. P. 164.

 

[3]     Подробнее об отношениях Савинкова и Рейли см.: Spence R.B. The Terrorist and the Master Spy: The Political «Partnership» of Boris Savinkov and Sidney Reilly, 1918–25 // Revolutionary Russia. 1991. Vol. 4. № 1. P. 111–131; Зубарев Д. Три недели беспрерывного кошмара…: Письма С. Рейли // Минувшее. 1993. Т. 14. С. 275–310.

 

[4]     См.: Cook A. Op. cit. P. 209.

 

[5]     См., например: Lockhart R. B. Reilly: The First Man. New York, 1987.

 

[6]     См., например: Пименов Р.И. Как я искал шпиона Рейли // Собрание документов самиздата. Т. 22. 1976. АС № 1089.

 

[7]     См.: Cook A. Op. cit. P. 222–223; Милютин Ю. [Прелин И.] Конец шпиона Рейли // Совершенно секретно. 1990. № 12. C. 21–23.

 

[8]     Своей жене Маргарет он тоже говорил, что в процессе «выздоровления» от большевизма Россия может уничтожить как минимум миллион евреев (см. Cook A. Op. cit. P. 206, 270).

 

[9]     Baku to Baker Street: The Memoirs of Flora Solomon, by Herself and Barnet Litvinoff. London, 1984. P. 157.

 

[10]    Knightley Ph. Marks & Sparks & Spies // The Sunday Times. 17 June 1984. P. 43. Общенациональная служба здравоохранения возникла в Британии только после второй мировой войны.