[<<Содержание] [Архив]        ЛЕХАИМ  НОЯБРЬ 2009 ХЕШВАН 5770 – 11(211)

Рассказы для детей

Исаак Башевис Зингер

Сказочник Нафтали  и его конь Сус

1.

И отец, Зелиг, и мать, Броня, жаловались, что их сын Нафтали слишком уж любит разные истории. Засыпал он только после того, как мать ему что-нибудь расскажет. Бывало, ей приходилось рассказать ему две-три истории, и только тогда он наконец закрывал глаза. Он всегда требовал:

– Еще, мама, еще!

К счастью, Броня знала много историй – от своих матери и бабки. Да и Зелигу – он зарабатывал на жизнь возницей – было что рассказать: про духов, которые прикидывались седоками, или про бесов, которые пробирались по ночам в конюшни и скручивали в жгуты конские хвосты и сбивали в колтуны гривы. Но пожалуй, самая лучшая его история описывала случай, который произошел с Зелигом, когда он был совсем молодым и неопытным кучером.

Как-то летним вечером Зелиг возвращался домой из Люблина порожняком. Так уж случилось, что он не нашел в Люблине никого, кому надо было ехать в его родной город Янов. Дорога шла через лес. Полная луна накинула серебряную сеть на ветви сосен и развесила жемчужные нити по стволам деревьев. Ухали ночные птицы. В те времена в польских лесах еще водились медведи, волки, лисы, куницы и много другого зверья. На душе у Зелига было тяжко: когда места в его повозке пустовали, кошелек тоже оставался пустым, а значит, Броне не на что было купить еды, чтобы справить субботу.

И тут Зелиг увидел посреди дороги мешок – то ли с мукой, то ли с сахарным песком. Он осадил лошадь и слез с облучка посмотреть, что там. Мешок муки или сахара в хозяйстве всегда пригодится.

Зелиг развязал мешок, запустил в него руку, лизнул – и решил, что там сахарный песок. Мешок оказался на редкость тяжелым. Зелиг привык таскать багаж своих пассажиров и удивился, что мешок сахара такой неподъемный.

«Видно, я мало поел в трактире», – решил Зелиг. А когда мало ешь, у тебя и сил не хватает.

Он погрузил мешок в повозку и едва не надорвался.

Потом Зелиг забрался на облучок и натянул поводья, но лошадь даже с места не тронулась.

Зелиг еще сильнее потянул поводья и крикнул:

– Wyszta! – что по-польски значит «Н-но!».

Лошадь старалась, как могла, но повозка осталась на месте.

«Это что ж такое? – удивился Зелиг. – Неужто мешок так тяжел, что и лошади не под силу?»

Такого быть не могло – лошадь возила повозку с пассажирами и их багажом.

– Здесь что-то не так, – сказал себе Зелиг. Он снова слез с облучка, развязал мешок и еще раз лизнул содержимое. Г-сподь Всемогущий! Мешок был полон не сахара, а соли!

Зелига это огорошило. Как он мог так ошибиться? Он лизнул еще и еще – это точно была соль.

– Ну и вечерок выдался! – пробормотал Зелиг.

Он решил выкинуть мешок из повозки – дело ясное, это его злые духи дурачили. Но мешок стал как свинцом налитый.

Лошадь обернулась назад – словно ей было любопытно, что такое творится.

И вдруг Зелиг услышал из мешка хохот. Тут мешок зашевелился, и из него выскочило существо с глазами быка, рогами козла и крыльями как у летучей мыши. Существо сказало человеческим голосом:

– Ты лизал не соль и не сахар, а хвост беса!

С этими словами бес оглушительно захохотал и улетел.

Кучер Зелиг десятки раз рассказывал эту историю Нафтали, и мальчик готов был слушать ее снова и снова. Он представлял себе и лес, и серебристую луну, и удивленные глаза лошади, и беса. Нафтали засыпал отца вопросами. Была ли у беса борода? А ноги? Какой у него был хвост? Куда он улетел?

Зелиг не мог ответить на эти вопросы. Он тогда так перепугался, что никаких подробностей не запомнил. Однако на последний вопрос Зелиг отвечал:

– Он, видно, полетел в Темные земли, где люди не ходят и скот не пасется, где небо из меди, а земля из железа и где злые силы живут в домах, крытых окаменевшими поганками, и в подземных ходах, из которых ушли кроты.

2.

Как и все дети в этом местечке, Нафтали рано вставал и шел в хедер. Он учился гораздо усерднее остальных учеников. Почему? Да потому, что Нафтали мечтал поскорее научиться читать. Он видел, как мальчики постарше читают сказки, и завидовал им. Это такое счастье – самому прочитать сказку из книги.

В шесть лет Нафтали уже мог читать на идише и с тех пор читал все сказки, которые ему попадались. Два раза в год в Янов приезжал книготорговец реб Звулун, и у него в мешке среди прочих книг обязательно были сказки. Стоили они по два гроша, и, хотя Нафтали получал от отца только два гроша карманных денег в неделю, ему удавалось скопить достаточно, чтобы накупить себе сказок. Еще он читал из маминого Пятикнижия на идише и из ее сборника нравоучительных историй.

Когда Нафтали подрос, отец стал учить его, как обращаться с лошадьми. В те времена было принято, чтобы сын занимался тем же делом, что и отец. Нафтали очень любил лошадей, но не стремился стать кучером и возить пассажиров из Янова в Люблин и из Люблина в Янов. Он хотел стать книготорговцем с мешком сказок.

Мать говорила ему:

– Что хорошего в жизни книготорговца? От тяжелого мешка спина горбится, от ходьбы ноги пухнут.

Нафтали понимал, что мать права, и много думал, чем ему заниматься, когда вырастет. И наконец придумал план, который показался ему и простым, и разумным: он решил обзавестись лошадью и повозкой, чтобы книги не на спине таскать, а возить.

На это его отец, Зелиг, сказал:

– Книготорговцу не заработать столько, чтобы хватило содержать себя, семью да еще и лошадь.

– Мне хватит, – ответил Нафтали.

Как-то раз, когда в местечко опять пришел реб Звулун, Нафтали заговорил с ним. Он спросил, откуда реб Звулун берет книги сказок и кто их пишет. Звулун сказал, что в Люблине есть печатник, который эти книги печатает, а в Варшаве и Вильно живут писатели, которые их сочиняют. Книготорговец сказал, что мог бы продавать куда больше сказок, но у него нет сил ходить по всем деревням и местечкам, да и выгоды от этого не будет.

– Я могу оказаться в местечке, где всего двое-трое детей, которым интересно читать сказки. Но мне нет выгоды из-за нескольких грошей идти туда, а тем более держать лошадь или нанимать повозку.

– Как же эти дети живут без сказок? – спросил Нафтали.

И реб Звулун ответил:

– Уж как придется. Сказки не хлеб. Без них можно прожить.

– Я бы не смог, – сказал Нафтали.

Еще Нафтали спросил, откуда сочинители берут свои сказки.

– Во-первых, – ответил ему реб Звулун, – в мире творится много удивительного. Не проходит ни дня, чтобы не случилось что-то необыкновенное. А еще есть писатели, которые придумывают сказки.

– Сами придумывают? – изумился Нафтали. – Выходит, они вруны?

– Они не вруны, – ответил торговец. – Человеческий мозг не в состоянии ничего придумать. Бывает, я прочитаю историю – совсем невероятную, а потом прихожу куда-нибудь и узнаю, что все это происходило на самом деле. Ведь мозг создан Б-гом, и человеческие мысли и фантазии тоже создал Б-г. Даже сны – от Б-га. Что не случилось сегодня, может запросто случиться завтра. Не в одной стране, так в другой. Существует бесчисленное множество миров, и то, что не произошло на Земле, может произойти в другом мире. Если у тебя есть глаза, которые видят, и уши, которые слышат, ты можешь насобирать историй на всю жизнь и рассказывать их своим детям и внукам.

Так говорил старый реб Звулун, и Нафтали слушал его слова разинув рот.

А потом сказал:

– Когда я вырасту, то буду ездить по всем городам, селам и деревням и продавать сказки, пусть даже мне не будет от этого выгоды.

Нафтали и еще кое-что решил: стать сочинителем сказок. Он отлично понимал, что для этого нужно учиться, и мечтал выучиться как следует. Кроме того, он стал внимательнее прислушиваться к тому, что говорят люди, какие истории они рассказывают и как.

У каждого человека была своя манера говорить. Нафтали хорошо запомнил такие слова книготорговца:

– День прошел, и нет его. Что от него осталось? Только то, что рассказывают. Если бы никто не рассказывал историй и не писал книг, люди бы жили как животные – одним днем.

А еще реб Звулун сказал:

– Сегодня мы живем, а завтра сегодняшний день превратится в рассказ, историю. Весь мир, вся человеческая жизнь – это одна очень длинная история.

3.

Прошло десять лет, Нафтали стал юношей – высоким, худым и бледным, с черными волосами и голубыми глазами. Он многому научился в хедере и ешиве, а еще отлично научился обращаться с лошадьми. Кобыла Зелига родила жеребенка, и Нафтали его вырастил и воспитал. Назвал он его Сусом. Сус был игривым жеребенком. Летом любил покататься по траве. Ржание его напоминало звон колокольчиков. Бывало, когда Нафтали чистил его скребницей и щекотал шею, Сус издавал звуки, напоминавшие смех. Нафтали ездил без седла, как казак. Когда Нафтали верхом на Сусе ехал на базар, все девушки местечка приникали к окнам.

Со временем Нафтали соорудил повозку. Колеса он заказал у кузнеца Лейба. Нафтали погрузил в повозку все книжки со сказками, которые собрал за долгие годы, и поехал со своим товаром по соседним местечкам. Он купил кнут, но дал себе клятву, что никогда им не воспользуется. Ему не было нужды бить Суса или даже замахиваться на него. Повозку с книгами конь вез легко и с охотой. Нафтали редко садился на козлы, обычно шел рядом с жеребцом и рассказывал ему сказки. Когда Нафтали разговаривал с Сусом, тот напрягал уши, и Нафтали точно знал, что конь его понимает. Бывало, Нафтали спрашивал Суса, нравится ли ему сказка, и Сус с тихим ржанием бил копытом оземь или лизал Нафтали в ухо, словно говорил: «Я тебя понимаю...»

Реб Звулун, бывало, говорил ему, что животные живут одним днем, но Нафтали был убежден, что у них есть память. Сус часто помнил дорогу лучше, чем сам Нафтали. Нафтали рассказывали про пса, который потерялся во время далекого путешествия, и хозяин вернулся домой без своего любимца, однако через несколько месяцев пес пришел сам. Он пробежал пол-Польши, чтобы найти хозяина. Похожую историю Нафтали слышал и про кошку. Все знают о голубях, которые возвращаются в родную голубятню из самых далеких мест. В те времена их часто использовали как письмоносцев. Кто-то считал это памятью, кто-то называл инстинктом. Да какая разница, как это называть? Важно, что и животные не одним днем живут.

Нафтали ездил из местечка в местечко, останавливался то тут, то там и торговал своими книжками. Ребятишки любили Нафтали и его коня Суса. Они приносили Сусу из дома всякую всячину – картофельные очистки, репу, сахар, и всякий раз, принимая угощение, Сус махал хвостом и наклонял голову – благодарил.

Не все дети имели возможность ходить в школу и учиться читать, и Нафтали часто собирал ребятишек, сажал к себе в повозку и рассказывал им то истории из жизни, то сказки.

Везде, где Нафтали бывал, он собирал истории про демонов и чертей, про ветряные мельницы, про великанов и карликов, про королей, принцев и принцесс. Рассказывал он замечательно, со всеми подробностями, и дети были готовы слушать его часами напролет. Даже взрослые приходили послушать истории Нафтали. Они часто приглашали его домой – поесть, переночевать. И для Суса корм всегда находился.

Когда человек занимается своим делом не только ради денег, но и с любовью, он и в других людях пробуждает любовь. Если ребенку не на что было купить книжку, Нафтали отдавал ее, не требуя платы. Скоро его знала уже вся округа. И вот наконец он добрался до Люблина.

В Люблине Нафтали рассказали много удивительных историй. Он повстречал великана семи футов ростом – тот разъезжал с цирком и с труппой карликов. В цирке Нафтали увидел лошадей, танцевавших под музыку, и медведей, которые тоже умели танцевать. Один циркач проглотил нож и тут же его выплюнул, другой делал сальто на проволоке, третий летал с одной трапеции на другую. Видел Нафтали и как лошадь носилась по кругу, а в седле стояла девушка. Нафтали легко сдружился с циркачами и наслушался от них всяких занимательных историй. Они рассказывали про индийских факиров, которые ходят босиком по горящим углям. И про людей, которых хоронят заживо, а через несколько дней откапывают – целых и невредимых. Нафтали услышал поразительные рассказы о чародеях и кудесниках, которые умеют читать мысли и предсказывать будущее. Он повстречал старика, который пешком добрался из Люблина в Землю Израиля и вернулся назад. Старик рассказал ему о каббалистах, которые живут в пещерах под Иерусалимом и постятся от субботы до субботы: им ведомы тайны Г-спода, ангелов, серафимов, херувимов и священных животных.

В мире было множество чудес, и Нафтали страстно захотелось записать эти истории и распространить повсюду – во всех больших и малых городах и местечках.

В Люблине Нафтали обошел книжные лавки и накупил сказок, однако понял, что их недостаточно. В книжных лавках ему объяснили, что печатникам такие книжки делать невыгодно – они приносят слишком мало денег. Но разве можно все мерить деньгами? Повсюду было множество детей и даже взрослых, которым хотелось слушать сказки, и Нафтали решил рассказать все, что узнал. Ведь сам он был готов слушать их бесконечно.

4.

Шли годы. Родители Нафтали умерли. Многие девушки влюблялись в Нафтали и мечтали выйти за него замуж, но он понимал, что, рассказывая сказки и торгуя книжками, семью не прокормишь. Да и к бродячей жизни он привык. Разве Нафтали мог бы столько услышать и рассказать, живи он в одном месте? Поэтому он решил, что так и будет разъезжать по свету. Обычно лошади живут лет двадцать, но Сус оказался из редкой породы долгожителей. Однако никто не живет вечно. К сорока годам Сус стал сдавать. Он уже редко шел галопом, да и зрение у него ослабло. Нафтали и сам поседел, и дети называли его дедушкой.

Нафтали как-то рассказали, что где-то между Варшавой и Люблином есть поместье, куда заглядывают все книготорговцы, поскольку хозяин – большой любитель чтения и всяких историй. Нафтали спросил, как туда добраться, и ему объяснили дорогу. И вот однажды весной он приехал в это поместье. Все оказалось ровно так, как ему и рассказывали. Владелец поместья реб Фалик встретил его радушно и накупил множество книг. Дети из соседнего местечка уже слыхали про Нафтали-сказочника и расхватали все сказки, которые он привез. У хозяина поместья было много лошадей, и Суса они приняли как своего. Сус тут же принялся щипать траву на лугу, пестревшем желтыми цветами, а Нафтали стал рассказывать Фалику сказку за сказкой. Дни стояли теплые, и птицы пели, щебетали и чирикали каждая по-своему.

В поместье была полоска леса, где росли старые дубы. Особенно поразил Нафтали дуб, стоявший посреди луга. Такого могучего дерева Нафтали еще не встречал. Корни его расползлись во все стороны и, видно, ушли глубоко в землю. Нафтали посмотрел на этот гигантский дуб, должно быть, самый старый в округе, и подумал: «До чего жаль, что у дуба нет рта и ему нечем рассказывать сказки!»

Этот дуб пережил не одно поколение. Быть может, он рос еще в те далекие времена, когда в Польше жили идолопоклонники. И уж наверняка застал то время, когда из немецких княжеств гонимые евреи перебрались в Польшу, куда их пустил король Казимир I. Нафтали вдруг понял, что устал от бродячей жизни. Теперь он завидовал дубу, который так долго простоял на одном месте, крепко укоренившись на Б-жьей земле. Впервые в жизни Нафтали испытал острое желание остаться на месте. Подумал он и о своем коне. Он-то уж точно устал таскаться по дорогам. Хорошо бы и Сусу провести остаток жизни в покое.

Нафтали стоял и размышлял, и тут показалась двуколка, в которой сидел хозяин поместья реб Фалик. Он остановился рядом с Нафтали и сказал:

– Вижу, ты весь в раздумьях. Расскажи, о чем твои мысли.

Нафтали хотел было сказать Фалику, что в голове человека проносится множество глупых мыслей и не все из них можно выразить словами. Но подумал и решил: скажу-ка я правду. Реб Фалик казался человеком добросердечным. У него была серебристая борода, и в глазах читались мудрость и великодушие, которые, бывает, приходят с возрастом.

– Если у вас хватит терпения выслушать, я расскажу, – отозвался Нафтали.

– Терпения у меня хватит. Забирайся в двуколку. Я еду покататься и хочу послушать, о чем думает человек, славный своим умением рассказывать сказки.

Нафтали сел в повозку. Лошади шли шагом, и он рассказал Фалику историю своей жизни и о том, какие мысли посетили его, когда он увидел гигантский дуб. Рассказал все, ничего не утаил.

Когда Нафтали закончил, реб Фалик сказал:

– Дорогой Нафтали, я легко могу исполнить все твои желания и мечты. Как видишь, я уже стар. Жена моя умерла. Дети живут в больших городах. Я люблю слушать всякие истории и сам могу много чего рассказать. Если захочешь, я разрешу тебе построить дом в тени этого дуба, ты можешь жить там, пока я не умру и пока ты не умрешь. Я велю построить рядом с домом конюшню, и вы с конем обретете мир и покой. Ты прав: нельзя бродяжничать вечно. Наступает время, когда человеку хочется осесть на одном месте и наслаждаться всеми его радостями.

Нафтали, услышав эти слова, несказанно обрадовался. Он стал благодарить хозяина поместья, но реб Фалик прервал его:

– Незачем меня так благодарить. У меня много крестьян, много слуг, а человека, с которым бы я мог поговорить, рядом со мною нет. Мы с тобой станем друзьями и будем рассказывать друг другу всякие истории. В конце концов, что есть жизнь? Будущее еще не наступило, и мы не ведаем, что оно принесет. Настоящее – всего лишь миг, а прошлое – это долгая-предолгая история. Те, кто не рассказывает историй и не слушает их, живут одним мигом, а этого недостаточно.

5.

Обещания Фалика оказались не пустыми словами. Уже на следующий день он велел своим людям построить жилье для Нафтали-сказочника. В поместье не было недостатка ни в дереве, ни в мастерах-строителях. Нафтали, посмотрев чертежи будущего дома, забеспокоился. Ему всего-то нужны были домик для себя и конюшня для Суса. А на чертежах был большой дом со множеством комнат. Нафтали спросил Фалика, почему ему строят такой большой дом, и тот ответил:

– Тебе понадобится.

– Зачем? – спросил Нафтали.

Со временем все выяснилось. Реб Фалик за свою жизнь собрал множество книг – столько, что им не хватало места даже в его огромном доме, и часть книг хранилась в подвале и на чердаке. А Нафтали в беседах с ним упоминал, что записал множество сказок – как своих, так и услышанных от других людей – и у него набрался целый сундук рукописей, но напечатать он их не мог, поскольку печатники в Люблине и других больших городах просили за работу большие деньги, а в Польше покупателей на сказки находилось немного, и эти расходы не окупались.

Рядом с домом Нафтали реб Фалик построил типографию. В Люблине он заказал рамы для набора и шрифты (в те времена наборных машин не было) и ручной печатный станок, чтобы Нафтали мог сам набирать и печатать свои сказки. Узнав об этом, Нафтали ушам своим не поверил.

– Я слышал великое множество удивительных историй, – сказал он, – но эта – самая прекрасная из всех.

Тем же летом все было готово – и дом, и библиотека, и типография. Зима случилась ранняя. Сразу после праздника Кущей пошли дожди, а там и снег выпал. Зимой в поместье дел немного. Крестьяне сидели по своим хижинам, грелись у печек или ходили в кабачок. Реб Фалик и Нафтали проводили вместе много времени. Реб Фалик и сам был кладезем всяческих историй. Он встречался со многими знаменитыми вельможами. В свое время он побывал на ярмарках в Гданьске, Лейпциге и Амстердаме. Он даже съездил на Святую землю, побывал у Стены Плача, в пещере Махпела и на могиле Рахили. Реб Фалик рассказывал свои истории, а Нафтали их записывал.

Конюшня Суса была построена не на одного коня. В поместье оказалось много лошадей, которые уже были слишком стары для работы, так что Сус не остался в одиночестве. Бывало, Нафтали зайдет посмотреть, как там его любимый Сус, а тот стоит, склонив голову к лошади слева или справа, и Нафтали чудилось, что его конь то слушает истории других лошадей, то молча рассказывает им свою. Да, лошади говорить не умеют, но Б-жьи создания умеют изъясняться и без слов.

Той зимой Нафтали записал много рассказов – и своих, и тех, что услышал от Фалика. Он набрал их и отпечатал на ручном станке. Иногда, когда снег серебрился в лучах солнца, Нафтали впрягал Суса и еще одну лошадь в сани и ехал в соседние местечки – там он свои книги продавал, а тем, у кого не было денег, – раздавал даром. Порой с ним ездил и реб Фалик. Они ночевали на постоялых дворах и проводили время в беседах с купцами, помещиками и хасидами, которые ехали навестить своих мудрецов. У каждого было что рассказать, и их истории Нафтали либо записывал, либо запоминал.

Незаметно промелькнула зима. На Песах в поместье приехали сыновья, дочери и внуки Фалика, и Нафтали вдоволь наслушался удивительных рассказов про Варшаву, Краков и даже про Берлин, Париж и Лондон. Правители всё больше воевали, а ученые совершали всевозможные открытия и делали удивительные изобретения. Астрономы находили всё новые звезды, планеты, кометы. Археологи раскапывали древние города. Химики открывали новые элементы. Во всех странах прокладывали железные дороги, строили музеи, библиотеки и театры. Историки отыскивали труды прошлых поколений. Писатели рассказывали, как живут люди в их странах. Человечество не могло и не хотело забыть прошлое. История мира обрастала все новыми подробностями.

Весной случилось то, чего Нафтали ждал и боялся. Сус заболел и перестал есть. Солнце светило, Нафтали выводил Суса на зеленый луг, усеянный цветами. Сус садился на солнышке, смотрел на траву и цветы, и только. Взгляд его был неподвижен и спокоен, так смотрят те, кто отжил свой век и готов закончить свою земную историю.

Однажды Нафтали зашел проведать своего любимца и обнаружил, что Сус мертв. Нафтали не смог сдержать слез – Сус ведь был частью его жизни.

Нафтали выкопал неподалеку от старого дуба могилу для Суса и похоронил его. В холм над могилой он воткнул кнут, которым так никогда и не воспользовался. Кнутовище у него было дубовое.

К своему несказанному удивлению, через несколько недель Нафтали заметил, что кнутовище зазеленело. Оно пустило корни в земле, где лежал Сус, а потом появились первые листочки. Над Сусом стало расти дерево, новый дуб, который черпал силы из могилы Суса. Со временем дуб раскинул ветви, на которых пели и вили гнезда птицы. Нафтали не мог поверить, что в старой палке нашлись силы для роста. Он счел это чудом. Когда ствол набрал достаточно мощи, Нафтали вырезал на коре имя Суса и даты его рождения и смерти.

Да, все существа умирают, но история мира на этом не заканчивается. Вся Земля, все звезды, планеты и кометы представляют собой часть единой Б-жественной истории, один источник жизни, бесконечный и удивительный рассказ, который во всей полноте знает только Г-сподь.

Через несколько лет умер реб Фалик, а еще через несколько лет умер и Нафтали-сказочник. К тому времени он стал знаменит не только во всей Польше, но и в других странах. Перед смертью Нафтали попросил, чтобы его похоронили под молодым дубом, что вырос на могиле Суса и чьи ветви касались ветвей дуба старого. На надгробном камне Нафтали высечены слова из Писания:

Любезные и согласные в жизни своей,

Не разлучилися и в смерти своей

ЦИрЦУР И ПЕЗИЗА

В темном углу между печкой и стеной, там, где хозяйка держала метлы, швабры и ухваты, жила Пезиза – бесенок-сиротка. Был у нее на всем белом свете один друг – сверчок Цирцур. Он тоже обустроил себе жилье за печкой, в щели между двумя кирпичами. Бесам есть вообще не нужно, а вот как Цирцур ухитрялся выжить – загадка. Видно, ему хватало запаха свежего хлеба, крупинки муки, занесенной сквозняком за плиту, капли влаги в воздухе. Как бы то ни было, на отсутствие еды Цирцур Пезизе никогда не жаловался. Он целыми днями дремал, а когда наступал вечер, просыпался и принимался стрекотать – рассказывать истории, – и так порой всю ночь напролет.

Пезиза никогда не видела своего отца беса Лантуха. Некогда в него влюбилась ее мать, Паштида, которая происходила из богатой семьи. Она часто рассказывала Пезизе о мире за плитой, об их родственниках – чертях, гномах, домовых, об их трюках и каверзах. Но все равно, если всю жизнь сидишь за печкой, то о происходящем в мире почти ничего не знаешь, а Пезиза была ужасно любопытна – эту черту она, вне всякого сомнения, унаследовала от родителей. И пока Цирцур стрекотал свои бесконечные истории, Пезиза мечтала о бесовских приключениях.

Бывало, Пезиза просила Цирцура рассказать, каково там, снаружи, и он отвечал:

– Мама мне рассказывала, что там – сплошные напасти. Дует ледяной ветер, и жестокие существа пожирают друг друга.

– Тем не менее, – задумчиво говорила Пезиза, – я бы очень хотела хоть одним глазком посмотреть, как там живут бесы.

Судьба именно так и распорядилась.

Однажды что-то громко застучало и загрохотало. Печь вздрогнула, посыпались кирпичи. Пезиза в панике порхала вверх-вниз. Оказывается, хозяева решили переделать печку. Весь день стоял грохот, и наши бедняжки до вечера просидели, прижавшись друг к другу. Когда рухнул кусок стены, Цирцур воскликнул:

– Если мы не выберемся отсюда, непременно погибнем!

Одна щель была сквозная. Они проползли через нее и оказались на заднем дворе, на лужайке среди кустов и деревьев. Пезиза и Цирцур впервые в жизни дышали свежим воздухом.

Как прекрасно было снаружи! Огромное небо, луна, звезды. Упала роса. Стрекотали мириады сверчков. Звенели, совсем как Цирцур.

– Я вырою себе ямку, – сказал Цирцур, – потому что после восхода солнца мне нельзя оставаться без укрытия.

– И меня мама предупреждала насчет солнца, – подхватила Пезиза. – Но мне ямки в земле не хватит. Вон в том дереве есть дупло. В нем-то я и проведу день.

– Главное – чтобы мы друг друга не потеряли! – воскликнул Цирцур. – Я вырою ямку у корней твоего дерева.

Цирцур тотчас принялся копать. За работой он говорил с Пезизой:

– Летом снаружи не так опасно. А вот зима для сверчков суровое время. Становится холодно, и землю покрывает нечто под названием «снег». Мало кто из сверчков выживает в такую погоду.

– Ты не против, если я осмотрюсь тут, пока ты работаешь? – спросила Пезиза.

– Ты же можешь заблудиться!

– Далеко я не полечу. И дерево это узнаю. Оно выше остальных.

Цирцур уговаривал Пезизу не улетать. Однако любопытная Пезиза еще не была готова угомониться в дупле. Слишком уж ей хотелось увидеть все новое, что было вокруг. Она улетела и присела отдохнуть на крыше. «Вот уж не знала, что я так здорово летаю», – подумала она. И тут она услышала, что кто-то ее зовет. Она посмотрела в ту сторону, откуда доносился голос, и увидела беса, пристроившегося на флюгере. Хотя Пезиза прежде никогда не встречала других бесов, кроме своей матери, она сразу поняла, что этот бес – юноша. У него были две пары крыльев и прозрачные рожки.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Пезиза так изумилась, что на мгновение лишилась дара речи. А потом выговорила:

– Пезиза.

– Пезиза? А меня зовут Пазиз.

– Тебя правда так зовут или ты шутишь?

– Зачем мне шутить? Это мое имя. Может, мы с тобой родственники. Полетели?

Пазиз спрыгнул с флюгера и кубарем скатился по крыше к Пезизе. Он взмыл вверх, и она полетела за ним, сама удивляясь тому, что ей совсем не страшно. Ночь была полна призрачных существ – бесов, привидений, домовых. Один отплясывал на печной трубе, другой съезжал по водостоку, третий катался на флюгере как на карусели, четвертый карабкался по фонарному столбу. Пазиз летел так быстро, что у Пезизы закружилась голова, но она все равно не отставала. Они летели над полями, лесами, реками, озерами, деревнями и городами. По пути Пазиз развлекал Пезизу историями о разрушенных замках, разоренных мельницах и заброшенных домах. Как огромен был мир! Как чудесна ночь! Как бесконечны дороги! Пезиза так летела бы и летела, но она знала, что с первым криком петуха и восходом солнца любой бес должен спрятаться. А еще она соскучилась по Цирцуру.

– Где мы? – спросила она. – Хорошо бы мне узнать свое дерево.

– Деревьев тут полно, – заметил Пазиз.

– Да, но меня ждет друг, сверчок Цирцур.

– Что это за дружба такая, беса со сверчком?

– Мы с ним всегда были вместе. Я жить без него не могу, – ответила Пезиза.

– Ну, тогда ладно. Я доставлю тебя туда, где мы познакомились.

Они и так летали быстро, но возвращались еще быстрее. Даже в своих мечтах Пезиза не могла вообразить такого умного и отважного беса, каким оказался Пазиз. В отличие от нее он не сидел всю жизнь за печкой. Каждый день он находил новое место для отдыха, а по ночам летел куда пожелает. И обзавелся множеством друзей.

Наконец показалась та самая крыша, где встретились Пазиз и Пезиза, и она узнала свое дерево. К ее удивлению, приземлившись, она обнаружила, что и Цирцур не один. С ним был другой сверчок. Цирцур тоже нашел себе друга, и этот новый сверчок помогал ему рыть домик.

– Ты где была? – крикнул Цирцур, увидев Пезизу. – Я боялся, что ты потерялась.

– Я бы ни за что не нашла дорогу назад, если бы не Пазиз, – ответила она и представила беса Цирцуру.

– Как видишь, – вежливо прострекотал Цирцур, – я тоже нашел подругу. Ее зовут Гриллида.

У Судьбы всегда припрятан сюрприз в рукаве. Когда Пезиза и Цирцур поневоле оставили свой дом за печкой, они думали, что их конец близок. Но у сил, правящих миром, были иные планы. Пезиза и Цирцур обрели не напасти, а Пазиза и Гриллиду. Вскоре обе пары так привязались друг к другу, что стали неразлучны и довольно быстро поженились согласно обычаям бесов и сверчков.

Пока не кончилось лето, они наслаждались жизнью на свежем воздухе. Пазиз и Пезиза по ночам летали по округе и даже добрались до большого города – Люблина. Цирцур и Гриллида развлекали друг друга всякими историями. Когда наступал день, сверчки устраивались в гнездышке, которое вырыли, а бесы спали в дупле дерева.

Ночи становились все прохладнее. С реки поднимался туман. Все реже квакали лягушки. Лишь изредка слышались песни сверчков. Цирцур с Гриллидой жались друг к дружке, чтобы согреться. Порой по ночам шел дождь, сверкала молния, гремел гром. Пазиз и Пезиза не страдали от холода, но у них были свои неприятности. Во-первых, им было жалко друзей – сверчков. Во-вторых, дерево, в котором они жили, стояло неподалеку от синагоги, и каждый день их терзали звуки бараньего рога. Всякий раз, заслышав трубящий рог, Пезиза начинала дрожать и плакать.

Как-то вечером Пезиза заметила, что из трубы той печи, за которой они с Цирцуром некогда жили, идет дым. Печь переделали, и она снова заработала. Четверо друзей собрались на совет и решили попытаться устроиться за этой печкой на зиму. Пезизе с Пазизом пробраться туда труда не составляло. Они могли бы влететь в дом через окно или через дымоход – когда печку не топили. А для Цирцура и Гриллиды это было бы долгое и трудное путешествие. Однако с помощью бесов сверчки проделали путь к старому месту между печкой и стеной.

Дни становились короче, а ночи длиннее. Снаружи то лил дождь, то шел снег. Ударили морозы, но за печкой было темно, тепло и пахло хлебом, пирогами и запеканкой. Хозяева часто сушили в печи лапшу и пекли яблоки. На кухне хозяйка и ее дочери ощипывали кур и рассказывали истории про привидения, домовых и бесов. Пезиза с Цирцуром провели столько времени, слушая людей в доме, что научились понимать человеческий язык.

И давно уже знали, что – подобно сверчкам и бесам – люди тоже мечтают о любви и счастье.

Цирцур и Гриллида больше не покидали своего гнездышка, а вот Пазиз с Пезизой часто вылетали через дымоход размять крылышки и насладиться приключениями в мире нечистой силы. Всякий раз, возвращаясь, они приносили друзьям-домоседам новые истории. Бывали истории веселые и озорные, бывали страшные и ужасные, но все они доставляли сверчкам удовольствие, и Цирцуру было о чем пострекотать с Гриллидой долгими зимними вечерами.

Перевод с английского Веры Пророковой

В издательстве «Текст/Книжники» в новой серии «Кешет/Радуга» в ближайшее время выйдет в свет книга И.Б. Зингера «Рассказы для детей».

<< содержание

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.