[<<Содержание] [Архив] ЛЕХАИМ ОКТЯБРЬ 2009 ТИШРЕЙ 5770 – 10(210)
Над вымыслом слезами обольюсь…
Алекс Рапопорт
Режиссер Андрей Хржановский
Полторы комнаты, или Сентиментальное путешествие на родину
Россия, 2008
Это не первое обращение режиссера Андрея Хржановского к наследию Иосифа Бродского. Не только стихи, но и проза, рисунки поэта, фотоархив, история его семьи и, наконец, обаяние личности (тоже ведь часть наследия) вдохновили классика отечественной анимации на кинофантазию, где игровое кино переплетено с документальными кадрами и мультипликацией, а факты биографии – с вымыслом.
В 2006 году А. Хржановский выпустил в жанре «смешанной техники» получасовую ленту «Полтора кота (или Иосиф Бродский)». Первая часть названия – кличка кота Ахматовой, необычайно крупного, активного, «цеплявшего» внимание самим фактом появления в комнате. Однажды поэтесса изрекла: «Вам не кажется, что Иосиф – типичные “полтора кота”?»
Общеизвестно, что коты – наиболее любимые поэтами домашние животные, Бродский не был исключением. Шутя, он отождествлял себя с этим независимым существом, предпочитающим самостоятельные прогулки, называл своей «внутренней сущностью», ставил контур кота вместо автографа, таких его «подписей» известно более двухсот. Изрядное место кот – своего рода тотем и alter ego поэта – занимает и в новом фильме, премьера которого состоялась в апреле 2009 года.
Название картины происходит от мемуарного эссе «Полторы комнаты», написанного И. Бродским по-английски в 1985 году. Речь в нем о жизни семьи из трех человек – отец, мать, сын – в послевоенном Ленинграде, о скудном коммунальном быте и политической атмосфере той эпохи, о взаимоотношениях человека с всесильным беспощадным государством, о стареющих родителях, которым так и не разрешили увидеться с сыном после его вынужденной эмиграции в 1972 году. По-видимому, поводом к написанию эссе стала смерть в 1984 году отца И. Бродского, пережившего свою жену на 13 месяцев. Ощущение невосполнимости потери – главное настроение этой прозы: «…когда самостоятельность осуществлена, он внезапно выясняет, что старое гнездо исчезло, а те, кто дал ему жизнь, умерли. < …> если некогда и существовало что-либо настоящее в его жизни, то это именно гнездо, тесное и душное, откуда ему так нестерпимо хотелось бежать».
Работа над новым фильмом продолжалась восемь лет. Как и предыдущий, он сделан в «смешанной технике», его отличает ставшая фирменной особенностью А. Хржановского полистилистика. Сочетание трех видов кинематографа, «оживающие» рисунки поэта, съемки в восстановленном интерьере «полутора комнат» в доме Мурузи, где жила семья, соединение в одной сцене друзей поэта и актера в его образе в Нью-Йорке, смонтированные встык к этому документальные кадры Бродского в ресторане «Русский самовар» на Манхэттене, звучащий за кадром текст, эстрадные песни тех лет, проложенные музыкальной классикой, – все это позволяет уйти от документальной биографии и создать самостоятельное художественное произведение «по мотивам».
Несомненная удача – актерский дуэт Алисы Фрейндлих и Сергея Юрского, сыгравших родителей. Оба они ленинградцы, оба великие актеры, оба помнят последовательно сменявшие друг друга военную, послевоенную, хрущевскую, брежневскую эпохи; отсюда это стопроцентное попадание. Смотришь и вспоминаешь: да, те люди (ровесники моих дедушек и бабушек) были такими, так держал себя мужчина в доме, именно так – первым ребенку – раздавала за обедом еду хозяйка в еврейской семье. А. Хржановский, уроженец Ленинграда и ровесник Бродского, насытил фильм множеством бытовых и культурных примет. Поэта, соответственно возрасту, изображают три актера; нобелевского лауреата в эмиграции –− петербургский театральный режиссер Григорий Дитятковский. Нельзя сказать, что персонаж «один к одному» похож на прототип, но при этом воспроизведение мимики, жестикуляции, манеры двигаться, петербургского выговора Бродского, этого его «чокающего» «что», бесконечных «да?», которыми он перебивал свою речь… Зрителю подсказано: похожесть и непохожесть означают, что перед ним не биография, а «высокий вымысел», к которому предложено эмоционально подключиться, поверить. Как поверили в историю, рассказанную Пушкиным в «Моцарте и Сальери», хотя она не имеет отношения к исторической правде.
Вымысел, в частности, состоит в том, что Бродский приезжает в девяностые годы в Петербург. В сценарии, написанном режиссером совместно с кинодраматургом Юрием Арабовым, видны специальные «арабовские» приемы: столкновение абсурда и действительности, реального с потусторонним. Пунктиром присутствует еврейская тема, как, например, в новелле «Книга о вкусной и здоровой пище», где усатый повар-кавказец проводит экскурсию по советскому кулинарному «заповеднику» и ласково, с грузинским акцентом, сообщает маленькому Иосифу, своему тезке: «Ты еврей, мальчик, тебе ничего нельзя. Но я позабочусь о вас. В Биробиджане у вас будет много мацы».
То, какие мифы складываются вокруг человека, характеризует его не в меньшей степени, чем факты биографии. Распространившийся после смерти Бродского миф о том, что он на пару дней инкогнито приезжал в Петербург, означал, что его читатели хотели в это верить. Параллельно с ним существовал и другой, менее известный миф о том, что Бродский инкогнито приезжал в Израиль. Через тридцать лет после вручения Нобелевской премии один из этих мифов материализовался в фильме А. Хржановского.
ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.