ИСПЫТАНИЕ ОТКРЫТОСТЬЮ

Матвей Ганапольский

Меня отрядили спецкором в Италию на шесть месяцев. Я обрадовался, ибо в планы входило написать книгу об этой стране. Жена обрадовалась еще больше – она шесть лет училась в Сиене и Флоренции, у нее там было полно друзей, с которыми она мечтала вновь встретиться. Меня эти встречи устраивали: я предвкушал вечеринки на природе, ресторанные застолья и разговоры о Берлускони, о котором итальянцы могут говорить часами, перемывая ему кости.

Со всеми своими друзьями жена созванивалась на протяжении последних двух лет. Особенно ее радовали старые закадычные подруги, которые обещали многочасовые разговоры под легкое вино. Был еще ее друг Марио, работавший на «RAI» и бесконечно помогавший жене в ее студенческую пору – он встречал ее в аэропорту на своем мотороллере и возил мимо фонтанов, как в фильме «Римские каникулы».

Мы приехали в Рим, как-то обосновались, и пришло время «взять от жизни все», как призывают в рекламе. Жена начала названивать друзьям. Результат был шокирующе-удручающим.

Как-то так получалось, что встретиться с нами никто не мог. Кто-то уехал в Америку, студенческие приятели-музыканты жены работали где-то в Европе, а те, кого она заставала дома в Риме, не могли выделить пару часов на встречу, ибо уже держали чемоданы в руках в ожидании такси.

Все подруги, у которых были дети, были заняты детьми, причем получалось, что круглосуточно.

Оставалась надежда на безотказного Марио с его мотороллером.

И тут нас ожидал самый большой удар: он не откликнулся вообще.

То есть после первого звонка он был по голосу страшно рад и сказал, что «как только, так сразу». Но потом вообще не брал трубку и не отвечал на СМС-ки.

Не буду описывать наши эмоции.

Мы раздумывали, как такое могло случиться. Конечно, в голове крутились всякие «экономические» мысли. Я говорил жене, что, возможно, ее друзья боятся, что мы захотим в ресторан, ведь сейчас кризис, а нас четыре человека – я, жена и двое детей. Но мы вспомнили, что первые приглашали наших итальянских друзей и они знали, что мы не нуждаемся.

Я вновь и вновь спрашивал жену, не ссорилась ли она с друзьями, но сам знал ответ – нет.

Конечно, потом у нас появились новые знакомые, но эта история оставалась у меня в голове болезненной загадкой.

И так бы и осталась, если бы не один мой новый друг, российский журналист, человек умный и наблюдательный, работающий в Италии вот уже семнадцать лет.

Выслушав мой грустный рассказ, он понимающе улыбнулся и сказал, что все объяснимо.

И дальше у нас состоялось несколько продолжительных бесед, важных и для моей книги, и для понимания Италии в частности и Европы вообще.

Мой друг обратил мое внимание на два важных обстоятельства: маленькие европейские страны объединились в «Большую Европу». Но в эту Объединенную Европу влились и те страны, которые, по мнению стран-«мейджеров», являются только обузой.

И их «нищие» граждане теперь гуляют по «старой Европе» на законных основаниях, конкурируя на рынке труда и работая за копейки.

Второе обстоятельство – евро. Все стало дороже.

В той же Италии раньше то, что стоило, например 3 тыс. лир, а это приблизительно полтора доллара, стало стоить автоматически 3 евро, но это уже пять долларов. Однако при этом зарплаты пересчитали абсолютно точно: те, кто получал 3 млн лир, то есть 2 тыс. долларов, они так и получают 2 тыс. долларов, то есть приблизительно полторы тысячи евро. То есть фактически цены на пустом месте выросли в два раза.

Есть еще важный момент: криминогенная обстановка. Вся Италия боится албанцев – законных членов НАТО, без пяти минут членов Евросоюза. Криминал Италии – это албанский криминал. Но перекрыть границу для албанцев нельзя – это противоречит большой политике в деле решения сербской проблемы. И теперь албанцы «свои», хотя «своими» их никто не ощущает и не называет.

Есть и беженцы, неофициальные. Буквально каждый день на Сицилию приплывают небольшие шхуны, набитые беженцами из Африки. Тех, кто выжил, кормят, обогревают, а потом отправляют на родину, и все за деньги итальянских налогоплательщиков.

– Италия сжалась, как и друзья твоей супруги, – подытожил свою мысль мой коллега-журналист, – но сжалась не от жадности, а от труднопонимаемой опасности, неопределенности.

Но итальянцев нельзя за это винить. Их старая жизнь рухнула. Красивые времена «Римских каникул» ушли безвозвратно. Собственная страна стала дорогой и неуютной.

У итальянцев, всегда открытых, хлебосольных и дружелюбных, появилась окопная психология.

И это современный феномен не только Италии, но и всей Европы, особенно ощутимый в маленьких странах.

Действительно, Германия или Франция могут «растворить» какой-то поток приезжих, но что делать маленьким странам?..

И тут, естественно, начинается поиск виновных в том, что «рай потерян».

Политики, естественно, винят других политиков или Европарламент.

А народ идет проторенной дорогой – ищет виновных по крови.

И удивительным образом просвещенная Европа находит именно ту нацию, которую привычно винить во всем.

То, что антисемитизм в Европе растет, признано не только жертвами этого роста, но и авторитетными наблюдателями.

Число случаев проявления антисемитизма в Европе за первые три месяца текущего года превысило общее количество подобных происшествий за весь 2008 год. Такие данные приведены в докладе, опубликованном Европейским еврейским конгрессом (ЕЕК). В докладе говорится, что в январе 2009 года в качестве одного из основных триггеров антисемитских нападений на еврейские общины в Европе стала реакция на операцию Армии обороны Израиля в секторе Газа. Кроме того, нынешний финансовый кризис вызвал к жизни вековые антисемитские стереотипы о якобы существующем «еврейском контроле над мировой финансовой системой».

Как видим, тезисы привычные, но следует видеть не факт, а тенденцию. А она неу­те­ши­тельна.

Новый европейский антисемитизм – проявление суммы современных ощущений европейского обывателя.

Что у нас на улице? Кризис. Кто у нас банкиры? Евреи. Значит, в кризисе, в падении зарплат, в закрытии предприятий и безработице в любой стране виноваты евреи.

То, что бытовой антисемитизм растет, подтверждается неумолимой статистикой.

В опросе, проводившемся агентством «Taylor Nelson Sofres», участвовали жители Германии, Испании, Великобритании, Польши, Венгрии, Австрии и Франции общим числом 3500 человек. Об ответственности евреев за негатив, происходящий в мировой экономике и финансах, заявили 31% опрошенных европейцев, а еще 41% опрошенных согласились с утверждением о том, что евреи обладают слишком большой властью на мировых финансовых рынках (в Испании доля согласившихся с этим утверждением составила 74%, в Венгрии – 67%). При этом рост «делового» антисемитизма по сравнению с уровнем 2007 года отмечен сразу в трех странах – Франции (на 5%), Польше (на 6%) и Венгрии (на 7%).

Но не стоит осуждать обывателей-евро­пей­цев за подобные умозаключения. Вернее, стоит, но осуждать бесполезно. Им трудно обвинить в кризисе свое правительство, ибо оно родное, хотя и отвратительное.

А быть антисемитом – это стыдно, но не очень. Это как бояться темноты, на уровне вегетатики.

С антисемитизмом невозможно бороться увещеваниями. В конце концов, не имеет значения, почему человек выбирает для себя подобный сомнительный путь. Но этот путь явно не в ладах с моралью и требует ответных мер.

Эти меры в применении закона, и прежде всего в контрпропаганде.

Но и тут наблюдается негативная тенденция. Еврейская эмиграция по планете почти прекратилась, а исламские страны ее только наращивают. И если турецкая община Германии спокойна и миролюбива, то иммигранты из других мусульманских регионов способны существенно повлиять на общественное мнение европейца.

И этот фактор – часть того, что оно постепенно становится антисемитским.

Нужно признать, что антисемитизмом, как частью какой-то новой спасительной идеи, охвачена вся Европа.

Пока ближневосточный конфликт бурлил только в своем регионе – это европейцам не мешало. Поддерживать «маленький, но мужественный Израиль» было модно. Теперь это стало мешать: исламские радикалы из новых иммигрантов перегораживают улицы европейских городов и жгут машины в поддержку «свободы народа Палестины».

И логика европейского обывателя меняется следующим образом: нужно убрать с политической арены раздражители – либо Израиль, либо Палестину. Если убрать Израиль, то будут демонстрации, но машины евреи жечь не будут, они знают, что это штука дорогая. Но если куда-то убрать Палестину, то жизнь превратится в ад: сожгут машины, потом дома, а потом, возможно, и убьют. Это рассуждение кажется примитивным, но именно так, на уровне разбитого стекла в своем доме, сожженной машины соседа и перегороженной демонстрантами улицы рождается «большая жизненная психология».

И нерушимая великая либеральная идея европейца начинает трещать по швам.

«Европейцы, особенно в период кризиса, легко отказываются от идеологических конструкций, созданных ими в период процветания. Настораживает еще и то, что еврейский вопрос поднимался в Европе не только во времена экономических кризисов, но и в преддверии масштабных военных столкновений». Так считает глава Центра политической информации Алексей Мухин.

И с этим тревожным выводом можно, пожалуй, согласиться.

Европа не выдерживает «испытания на мессианство», если за идеи мессианства принять важнейшие гуманистические и либеральные идеи, которые Европа сама родила и взращивала последние 13 веков.

Быть побежденными варварами – это одно. Такое в истории Европы было неоднократно. Варвары всегда уходят. Однако стать варваром – это совсем другое. Своя дремучесть, принятая добровольно, непобедима.

Трудно сказать, как будет двигаться Европа дальше. Но можно смело утверждать, что «испытания открытостью» она не выдерживает.

Конечно, такое поведение европейцев можно было бы и оправдывать. Можно происходящее, например, назвать «болезнью роста». В конце концов, не каждый день на карте мира появляется Объединенная Европа – 27 государств, а это 400 млн человек. Конечно, это болезненный рост. Это мучительное согласование не только внутренних экономических и политических законов, но и межэтнических гуманистических и этических правил – всего того, что превращает народные массы в единый союз.

Но история знала и другой Союз – советский. И он рухнул именно потому, что не выдержал испытания открытостью, причем во всем – в экономике, в гуманитарной сфере. Советское понятие «дружба народов» сейчас воспринимается как фарс.

Неужели это не послужит Европе уроком?

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.