плюсы и минусы

сегодня ставит Аркадий Ковельман

Мне трудно давать экспертные оценки рынку еврейской книги на русском языке – я не читаю по-русски уже, наверное, лет 25, за исключением нескольких любимых поэтов, которых перечитываю на ночь или ночью. Читаю английские, немецкие, французские, ивритские статьи и книги, иногда очень плохие, по специальности, чтобы писать другие статьи и книги, тоже не очень хорошие. Так что я представляю собой библиотеку ранее прочтенных великолепных художественных текстов с очень небольшими добавками чего-то нового.

             

Время от времени мне что-то попадается из современной израильской литературы, например, Шалев, А.-Б. Йегошуа. Они неплохо переведены, и писатели они неплохие, хорошо, что они есть по-русски. И вообще серия «Проза еврейской жизни» кажется мне удачной.

Мне очень не нравится, что переводится из Агнона. Агнон выглядит сегодня для русского читателя, которому доступны только его ранние произведения, местечковым сказочным прозаиком. Не переведены (насколько мне известно, я могу ошибаться) ни его зрелые новеллы, ни его великий роман «Шира», в котором нет никаких фантастических элементов. Это большая европейская литература, очень близкая по стилю и по типу к романам Томаса Манна. Этот Агнон на русском языке просто отсутствует, его нет.

Среди книг для моего узкого профессионального чтения на русском языке нет почти ничего. Читаю своих учеников в рукописи. Читаю то, что пишется по смежным специальностям, допустим, по истории или литературе русских евреев. Например, книги Олега Будницкого или Леонида Кациса. Но подобных книг так мало, что их можно почти не считать.

Для студентов очень важны те переводные книги по иудаике, которые можно использовать как учебники. Я сам инициировал перевод какого-то числа такого рода пособий, редактировал их, это абсолютно необходимо. Но большинство книг, даже используемых как пособия, на самом деле можно назвать учебниками с большой натяжкой.

То, что сделало за эти годы для академической иудаики издательство «Мосты культуры», – конечно, подвиг. Усилиями крошечного коллектива выстраивается целая отрасль книгоиздания. Особенно я бы выделил перевод нескольких томов антологии Менахема Штерна «Греческие и римские авторы о евреях и иудаизме», осуществленный под редакцией Нины Брагинской. Но все равно то, что переводится, – это капля в море. Сформировать по этой капле адекватное представление о состоянии дел в мировой иудаике весьма сложно. Однако студентам, особенно младших курсов, все это полезно, просто потому, что надо же им по чему-то готовиться. Тут другая проблема: в библиотеку нынешние студенты ходят очень плохо, в институтской библиотеке этих книг нет, на кафедру я их пытаюсь закупать – они исчезают. Купить – но они недешево стоят, а у студентов сплошь и рядом нет денег. Надо учесть, что поступают к нам люди далеко не только с мотивацией заниматься иудаикой как наукой. Абитуриент может хотеть выучить иврит, овладеть основной массой знаний по иудаике как по практической дисциплине, чтобы работать потом в посольстве или в коммерческой компании. Это вполне законная мотивация, Институт стран Азии и Африки вообще выпускает далеко не только и не столько ученых. Поэтому нельзя требовать от основной массы студентов, чтобы они были ориентированы на науку. А экзамены-то при этом им все равно нужно сдавать… В общем, с книгами полный «атас». Даже вышедшие книги существуют до известной степени виртуально – еще и в том смысле, что они висят – не очень легально – в Интернете. Вообще, если б я мог, я бы сразу по выходе всю специальную литературу официально вывешивал в Интернет. В книжном виде она бессмысленна, научного значения, как правило, не имеет, а вот значение просветительское могла бы иметь, если бы присутствовала в Сети.

Можно сказать: неспециалистам подобная литература не нужна, а специалист может и должен читать ее в оригинале. Но давайте смотреть правде в глаза – даже если человек читает на основных европейских языках, достать в России такого рода издания практически невозможно. В библиотеках нет ничего, межбиблиотечный абонемент почти не действует. Заниматься в России иудаикой, антиковедением, медиевистикой можно, только живя по паре месяцев в году за границей. Это касается всех гуманитарных наук, за исключением русистики. Поэтому перевести какую-то важную книгу на русский язык – это единственный способ доставить ее читателю, особенно провинциальному, крайне немногочисленному, но все-таки существующему. Кроме того, переводную книгу, даже при не очень высоком качестве перевода, смогут прочесть не только те, кто занимается собственно иудаикой (а таковых единицы), но и специалисты в соседних областях – исследователи раннего христианства, Древнего мира или Средних веков. Это способствует решению очень важной для современной российской иудаики задачи – завоевать статус «нормальной» гуманитарной дисциплины, не существовать «на полях». То есть переводить надо все равно, хотя, конечно, многое переводится гораздо менее талантливо, чем хотелось бы.

Впрочем, возникает проблема не только как переводить, но и что переводить. Русская иудаика, по понятным общественно-политическим причинам, отстала от мировых тенденций примерно на столетие. Перевести все важное и интересное, что выходило по этой специальности за сто лет, невозможно, да и ненужно. Встает неизбежный вопрос о критериях отбора литературы для перевода. На мой взгляд, есть гигантская разница между рядовым историком и историком великим. Если оперировать именами из русской исторической науки, то огромны различия между Ключевским, Соловьевым или Аверинцевым, с одной стороны, и обычными профессорами-доцентами. Читать «просто историков» нормальному человеку (не профессионалу) ни к чему – точно так же, как нормальному человеку (не литературоведу) нет необходимости читать стихи Куняева. Зачем? Вполне достаточно великих поэтов на русском языке.

Исходя из этой логики, переводить надо великих историков или, по крайней мере, приближающихся к этой категории. Среди тех, кто писал по иудаике на немецком, английском или французском, великих не так уж много. При этом переводятся сплошь и рядом средние ученые, а не великие, хотя лакуны очевидны. Не переведен, скажем, мой любимый немецко-израильский ученый первой половины XX столетия Исаак Хайнеман. Нет переводов трудов целой плеяды блестящих ученых, писавших во второй половине XX века о раввинистической литературе, таких, как Дэниел Боярин из Беркли.

И переводить великого историка должен человек талантливый, так же как великих писателей у нас переводили люди вроде Апта или Райт-Ковалевой. Переводить историков, которые пишут блестяще, должны конгениальные стилисты. Сейчас Михаил Вогман переводит книгу Джеймса Кугела «В доме Потифара. Библейский текст и его перевоплощения», посвященную исследованию ранней библейской экзегезы, – я надеюсь, что это будет замечательный образец перевода научной литературы, поскольку знаю, как Вогман пишет по-русски.

Но здесь встает еще одна проблема – проблема квалифицированного читателя. Российский читатель достаточно квалифицирован в массе своей, чтобы читать Ключевского. Читателей Аверинцева или Арона Гуревича уже значительно меньше. Квалифицированного читателя, способного и готового читать крупных историков, занимавшихся в XX веке иудаикой, почти нет. Поэтому переводные научные работы по этой специальности, даже очень высокого качества, остаются по сути непрочитанными. Это объективная ситуация, с которой мало что можно сделать.

    

Особого отклика нет и со стороны рецензентов. Я могу вспомнить прекрасную рецензию Галины Зелениной на монографию Цви Гительмана «Беспокойный век: Евреи России и Советского Союза с 1881 г. до наших дней» (Лехаим, 2008, № 6) или «букниковский» отзыв Михаила Слободинского о моей книге «Эллинизм и еврейская культура», может быть, что-то еще. Но делать из этого проблему я бы не стал. Книг по иудаике выходит так мало, что ни о каком системном рецензировании говорить не приходится, – нет такой проблемы, потому что нечего рецензировать. Слабо сформирован рынок, причем как со стороны читательского состава, так и со стороны пишущего. Есть, конечно, отдельные области, где люди довольно плотно толкаются локтями и где рецензирование поэтому необходимо, – например, та площадка, на которой работают тот же Леонид Кацис или Михаил Вайскопф. Но там толкотня происходит потому, что это пограничная зона, по сути подраздел русистики, куда «затесалась» еврейская тема.

Выход очень простой: развивать иудаику. Издавать можно только то, что написано. Надо растить своих исследователей, надо их холить и лелеять – и тогда появится литература. Надеяться на то, что ввозным товаром можно заменить местное производство, – бессмысленно. Специальной литературы переводится мало, но вообще на российском рынке присутствует жуткое количество всякой еврейской и околоеврейской литературы. И это ни в малой мере не отражает степень реального развития иудаики в стране, хотя способствует такому развитию. Должны быть гранты на написание книг и статей. Должны быть научные журналы – к сожалению, у нас сейчас нет ни одного общего научного журнала по иудаике. Долгое время таковым был «Вестник Еврейского университета», сейчас, насколько я знаю, «Мосты культуры» намерены продолжить его издание, но периодичность, а значит, и пропускная способность его невелика. Нужен журнал, выходящий хотя бы раза четыре в год, желательно ваковский. И безусловно, название надо менять, нынешнее смотрится абсолютным анахронизмом.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.