Mалоизвестные обычаи праздника Песах

Евгений Левин

Законы праздника Песах разнообразны и многочисленны, им посвящена почти шестая часть «Орах Хаим» – раздела Шульхан аруха, где обсуждаются законы праздников. В последние годы на русском языке издано много книг об этом празднике. Их задача состоит в том, чтобы евреи бывшего СССР воссоздали традицию, прерванную во многих семьях. Ныне каждый, кто пожелает, имеет возможность провести пасхальный седер и очистить свой дом от запрещенного в Песах квасного в полном соответствии с еврейским законодательством. Но гораздо реже рассказывают о весьма разнообразных обычаях, связанных с этим праздником. Одни из них когда-то распространились повсюду и были хорошо известны, других и раньше придерживались лишь небольшие общины, а порой – только отдельные семьи. К сожалению, в последних поколениях во многих домах традиция прервалась и далеко не все удостоились того, чтобы старшие передали им ее. В этой статье речь пойдет о малоизвестных обычаях. Некоторые из них возникли в сефардских общинах, а затем их переняли ашкеназы, с другими произошло прямо противоположное. Евреи, в чьих семьях цепь традиции не прерывалась, свято хранят эти обычаи по сей день. Приведем отдельные из них.

Седер. Вторая Цинциннатская агада.

Эта иллюстрация была также использована в Агаде Ван Гельдерна, принадлежавшей семье Генриха Гейне. 1716–1717 годы

В Талмуде несколько раз упоминается принцип, в соответствии с которым вещь, послужившую исполнению заповеди, подобает использовать при исполнении другой (Вавилонский Талмуд, Брахот, 39б, Шабат, 117б). Исходя из этого, рав Йеуда бен Калонимус (Германия, ХII век) сохранял ветки растений, которые использовались в праздник Суккот для выполнения заповеди о лулаве, чтобы перед Песахом сжечь на них хамец. Подобная практика упоминается во многих трудах, посвященных ашкеназским обычаям.

В Йемене, напротив, было принято использовать лулавы, чтобы растапливать ими печи, в которых пекли мацу. А в наше время иракские евреи с той же целью используют ветки ивы, аравот, сохранившиеся после Ошана раба. А евреи Сирии, Марокко и Багдада совмещали оба обычая, используя эти растения и для сжигания квасного, и для приготовления мацы.

Среди ашкеназских общин распространен обычай облачать ведущего седер в специальную белую одежду – китл, среди сефардов он принят только у евреев Марокко. Есть много объяснений этого обычая, противоречащих друг другу. Самое простое из них состоит в том, что белый цвет символизирует чистоту и святость, напоминая о пророчестве: «Если будут грехи ваши [красны], как пурпур, – станут белыми, как снег; если будут красны, как багрянец, – станут [белыми], как шерсть» (Йешаяу, 1:18). Поэтому белое принято надевать на Рош а-Шана, в Йом Кипур, Песах и другие праздники паломничества, а также во время свадьбы. Интересно, что во многих общинах этот обычай связывают с напоминанием о смерти, о саване, о бренности всего земного. Память об этом помогает человеку правильно оценивать приоритеты и формировать шкалу ценностей. По той же причине мы едим в эту ночь крутые яйца – пищу людей, соблюдающих траур. Эти традиционные признаки траура должны напомнить нам о разрушении Храма 9‑го ава. Эта дата всегда совпадает с днем недели, когда отмечают первый день Песаха.

Вот что написано в книге рабби Ишаи Гурвица «Шло а-Кадош»: «Вернувшись домой в пасхальный вечер из синагоги, все мы, равно как и наши жены, обязаны чувствовать и вести себя как великие и сильные мира сего. Следует поставить на стол золотую и серебряную посуду, надеть самую дорогую одежду – все, чем одарил нас Всевышний. Все это, – чтобы каждому видны были наши благополучие и радость, вызванные благосклонностью Всевышнего». Такой же обычай был принят в доме Любавичских Ребе, где в пасхальный седер на стол выставляли всю дорогую посуду, даже если ее не использовали во время еды.

О великом раввине Йеуде-Ливе бен Бецалеле из Праги, более известном как Маараль, рассказывают, что в его доме постоянно хранились оставленные в качестве залога золотые и серебряные приборы. В течение всего года он не пользовался ими, но в пасхальную ночь расставлял на отдельном столе, чтобы седер был более праздничным. Это должно было напоминать о драгоценных сосудах, взятых евреями у египтян во время Исхода: «И дам Я народу этому милость в глазах египтян, и будет, когда пойдете, не пойдете пустыми. А выпросит [каждая] женщина у соседки своей и у жилицы дома ее вещей серебряных и вещей золотых, и одежд, и вы возложите их на сыновей ваших и на дочерей ваших…» (Шмот, 3: 21-22).

В трактате Таанит (20б) Вавилонского Талмуда мы читаем об обычае рава Хуны, который, когда бы ни ел, открывал двери дома и говорил: «У кого есть нужда, пусть приходит и ест». Таким образом, открытые двери дома, где проводится пасхальный седер, символизируют приглашение. Об этом обычае нам напоминают слова Пасхальной агады: «Вот скудный хлеб, который ели наши предки в стране Египетской. Всякий, кто голоден, пусть войдет и ест, всякий, кто нуждается, пусть войдет и празднует Песах».

Рав Матитьяу Гаон (Вавилония, Х век ) писал, что обычай его предков – оставлять двери открытыми в течение всего седера, чтобы бедные евреи могли зайти и присоединиться к праздничной трапезе. Однако в его дни от этой практики отказались, поскольку бедным стали раздавать еду перед праздником, чтобы в праздничную ночь им не пришлось побираться.

В Йемене многие евреи также не запирали двери во время седера, но по другой причине – они верили, что Избавление наступит в Песах, и хотели в случае необходимости быстро выйти навстречу царю-Машиаху.

Евреи Ливии и острова Джерба вели себя совершенно иначе: первые два дня Песаха, а также в Новолетие «чужак не мог войти к ним в дом или пользоваться чем-то из их имущества». По мнению исследователей, этот обычай возник со времен альмохадов – мусульманских фанатиков, насильственно обращавших евреев в ислам – когда евреи могли праздновать седер лишь подпольно. Однако другие ученые полагают, что этот обычай служил напоминанием о пасхальном агнце, есть которого разрешалось только членам семьи. Как бы то ни было, в изданном в Ливии арабском переводе Агады соответствующий отрывок переведен так: « Всякий, кто голоден, пусть войдет и HE ест».

Согласно обычаю хасидов Хабада, входные двери открывают при прочтении отрывка из Агады «Излей гнев Свой…». Это символизирует уверенность в особой защите Всевышним евреев в эту ночь – «лейль шимурим» – «хранимую ночь». Во многих общинах отпирают входную дверь пе­ред наполнением «Бокала про­­­рока Элияу», чтобы впустить его в свой дом.

Во многих восточных общинах был распространен обычай: в определенный момент седера кто-то из его участников одевался так, будто только что покинул Египет. Другие члены семьи задавали ему стандартные вопросы, на которые он отвечал, что идет из Египта в Иерусалим.

У йеменских евреев отец семейства заворачивает в тряпицу несколько кусков мацы и закидывает их на плечо, как мешок. Присутствующие спрашивают его, зачем он это делает, и он отвечает: «Так поступали наши отцы, когда поспешно выходили из Египта».

У евреев Марокко в подобном «представлении» участвовали все члены семьи. Закончив читать Агаду, они клали на плечо палку со связкой обуви отца семейства и стремительно покидали дом, выкрикивая на ходу: «Так поступали наши предки в Египте».

Похожие обычаи были у евреев Кавказа, Ирака, Курдистана, Джербы и Сирии. Однако впервые этот обычай упоминается в Европе: в Польше – в ХVI веке, а в Венгрии и Германии – еще в ХII! В частности, в Пражской агаде 1526 года изображен человек с посохом и узлом, а рядом с ним – соответствующая цитата из книги Шмот. Не исключено, что это – изображение упомянутого обычая.

Во многих общинах Венгрии было принято, чтобы отец, преломив среднюю мацу, заворачивал афикоман в платок, клал его на плечо, вставал и произносил: «Идем, идем!»

Когда персидские евреи доходили до слов: «Вот скудный хлеб...», было принято, чтобы ведущий седер брал три мацы, завернутые в белую тряпицу, и под столом передавал их другому члену семьи. Тот проделывал то же самое – и так до тех пор, пока маца не побывает в руках каждого участника седера. Скорее всего, данный обычай преследовал цель не позволить детям уснуть во время длинной пасхальной церемонии.

В Марокко было принято трижды произносить перед началом седера фразу: «В спешке вышли мы из Египта». Глава семьи трижды обходил стол, слегка касаясь головы каждого участника пасхальным блюдом. При этом многие дети подпрыгивали, чтобы поддеть блюдо головой. Этот обычай возник в Испании в ХIV веке. Первое упоминание о нем содержится в иллюстрированной Барселонской агаде (около 1350 года), где изображен отец, водрузивший пасхальное блюдо на голову одного из сыновей. А в Агаде, изданной в Испании в 1488 году, перед словами «Вот хлеб бедности» есть примечание: «Поднимают пасхальное блюдо и проносят над головами детей». Упоминает об этом обряде и рав Хаим-Йосеф-Давид Азулай (Хида), посетивший Тунис в 1774 году. По его словам, во время седера слуга взял пасхальное блюдо и трижды пронес его над головами всех участников. Подобные обычаи, существовавшие у евреев Марокко и Измира, соблюдаются по сей день некоторыми выходцами из Марокко, Туниса, Ливии и Джербы.

Каково происхождение этого обычая? В 1932 году исследователь рав Шем-Тов Гагуин спросил об этом у марокканских раввинов. Они ответили, что если пронести пасхальное блюдо над головой человека, то это защитит его от всякого вреда и принесет множество различных благословений. Однако сам рав Гагуин считал, что изначально этот обряд должен был удивить детей и побудить их задавать вопросы о смысле происходящего.

В Талмуде сказано, что во время седера переворачивают стол, чтобы дети удивились происходящему и начали задавать вопросы (Вавилонский Талмуд, Псахим, 115б). А рав Моше Пизанти (Салоники, ХVI век) писал, что во время чтения «Ма Ништана» следует «поднять пасхальное блюдо и поставить на голову одному из участников cедера, чтобы остальные удивились и стали задавать вопросы». Видимо, «перевернутый стол» Талмуда превратился в пасхальное блюдо на голове.

Рав Цидкия бен Авраам (Италия, около 1250 года) писал в книге «Шиболет а-Лекет», что некоторые добавляют в харосет немного глины или толченого кирпича в память о египетской глине. Этот обычай существовал во многих общинах. К примеру, рав Йосеф Философ (Салоники, ХIII век) писал в книге «Бейт Давид», что, по свидетельству стариков, в харосет добавляли толченые камни.

Во времена Талмуда жареные зерна и орехи считались лакомством наподобие шоколада или конфет (Мишна, Бава мециа, 4:12). Поэтому неудивительно, что рав Йеуда советовал в пасхальный вечер давать детям орехи и зерна, чтобы они задавали вопросы и не заснули (Вавилонский Талмуд, Псахим, 109а). По свидетельству Иерусалимского Талмуда, подобным образом поступали многие мудрецы, например рав Тарфон.

Рамбам упоминает об этой практике как об общепринятой. Согласно Агаде Сончино, опубликованной в 1486 году, жареные зерна и орехи следует класть на пасхальное блюдо, чтобы дети, опасаясь не получить угощение, не заснули до конца седера.

Во многих общинах афикоман – кусочек средней мацы, которую съедают в конце седера, – считался могучим талисманом, способным защитить от зла. В Польше в ХVII веке было принято делать в афикомане дырочку, пропускать через нее шнурок и вешать его на стену. Этот обычай нашел отражение и в художественной литературе: главный герой одного из рассказов еврейского писателя Давида Фришмана (1859–1922), еврейский мальчик из Варшавы, как-то раз был так голоден, что съел висящий на стене афикоман.

В Ливии и Тунисе афикоман брали в морское путешествие как средство от морской болезни. В Персии его носили в кармане как амулет, приносящий богатство. Там же полагали, что афикоман гарантирует мужское потомство, богатый урожай зерна и защиту от пуль, а кроме того, излечивает глухоту и предотвращает выход реки из берегов.

В Пражской агаде, там, где говорится о мароре, горькой зелени, сказано так: «существует обычай, что мужчина при этом указывает на женщину, так как сказано, что дурная жена горше смерти».

Сцена из Пасхальной агады. Ксилография

В древние времена, вплоть до конца Средних веков, нередко украшали узорами и рисунками... мацу. Это было очень трудным делом, так как опресноки ни в коем случае не должны были закваситься. Художник располагал считаными минутами. Позднее, чтобы не осталось никаких сомнений в кошерности мацы, раввины наложили запрет на подобные украшения.

Разумеется, мы не перечислили и сотой доли существующих пасхальных обычаев. Однако, если продолжать, то получится не журнальная статья, а, по выражению Дорошевича, «книга толще энциклопедии». Поэтому остановимся здесь, заметив лишь, что знание разнообразных пасхальных обычаев порой имеет важное «прикладное» значение.

Как сказано уже в Талмуде, основная задача пасхального седера – заинтересовать происходящим детей, побудить их задавать вопросы и вообще участвовать в празднике как можно активнее. Однако современным детям, привыкшим к непрерывной смене впечатлений, может быть скучно участвовать в церемонии, повторяющейся из года в год без изменений.

Вот почему для нас незаменимо знание пасхальных обычаев разных общин. Владея такими знаниями, каждый Песах можно проводить чуть-чуть иначе: один год – с элементами йеменского седера, другой – венгерского или тунисского, третий – иранского и т. д. Так церемония не превратится в рутину и вместе с тем будет проведена в полном соответствии с аутентичной еврейской традицией.

  добавить комментарий

<< содержание 

 

ЛЕХАИМ - ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.